Лу отбросил газету с мученическим вздохом святой терпимости, который стал обычным в присутствии Элеоноры.
– Думаю, мне надо принять душ.
Подняв пакет с чипсами, он исчез из комнаты.
Эми повернулась к матери за сочувствием женщины и жены и была изумлена, обнаружив выражение неодобрения на лице Элеоноры.
– Ты хочешь потерять мужа? Эми застыла ошарашенная.
– Как ты думаешь, каким образом я удерживала твоего отца все эти годы?
Эми всегда считала своих родителей счастливой, хорошо совместимой парой.
– Кстати, эта ситуация напомнила мне поговорить с тобой кое о чем другом.
– Да, мама.
– То лето в Лондоне. Помнишь?
– Конечно, помню. А что?
Возможно, матери позвонил Ник Элбет, рассказать о надуманной беременности? Или сэр Вильям? Мог ли он написать о настоящей причине ее отъезда из Лондона до окончания семинара?
– Именно то, юная леди. Твой муж рассказал мне, как умолял тебя не уезжать тогда в Лондон. Он хотел, чтобы ты провела лето с ним. Твой жених! Мужчина, с которым ты была обручена!
– В то время мы еще не были обручены.
– Но вы договорились о помолвке! Ты могла потерять его тогда и, действуя подобным образом, можешь потерять сейчас.
Оставив с ним Сэнди и дойдя до библиотеки? Тем не менее, мысль потерять Лу испугала Эми. Очень важно иметь стабильное положение. Ее напугал рассказ Моны о разводе с Брентом, а больше всего испугало противостояние с матерью, потому что означало конец доверительным отношениям, которые были до сих пор. С этого момента Элеонора будет видеть ее только в тех ролях, которые Эми выберет сама для себя. Несмотря на развитие женского освободительного движения, она оставалась верной ценностям и обязанностям, которые, безусловно, считала лучшими и самыми безопасными.
Однажды, два года назад Ник позвонил по телефону, номер которого Эми послала ему вместе с домашним адресом в ответ на его записку из Монте-Карло, в которой он желал ей всего наилучшего.
– Извини, что мы с Роксаной не смогли приехать на свадьбу.
Эми отправила ему приглашение, чтобы дать знать о своем замужестве.
Счастье было полным?
Роксана с друзьями находится в Кейпе, а он едет на машине через всю новую Англию, чтобы присоединиться к ней, и будет рад остановиться в Провиденсе выпить чашечку чаю с Эми.
– Вижу, ты привела с собой телохранителя! – Ник выглядел еще более ослепительным, чем раньше, особенно в сравнении с людьми за соседними столиками. – Ты до сих пор опасаешься, что я соблазню тебя?
Это Меллисанд Хамфриз, известная, как Сэнди. Отец тот же? Да, совершенно верно. На сей раз аспирин не потребовался? А был ли это, в действительности, аспирин? Ник серьезно взглянул на нее. Ты повзрослела, птенчик.
– Так, да или нет?
Он тянул время, зажигая маленькую сигару в знакомом черепаховом мундштуке.
Какое это имеет значение?
В тот день она взяла с собой Сэнди. Сегодня она возьмет ее с собой в библиотеку. Эми начала учить Сэнди читать, пора познакомить ее с прелестями детского читального зала.
Вернувшись к концу дня домой, Лу спросил об ее успехах.
Где?
Ты чертовски хорошо знаешь, где! В библиотеке. Ведь ты взяла Сэнди с собой. Она перевернула там все вверх дном?
– Она читала сказки.
– Так как ты преуспела с Вандербильдтами?
– Прекрасно.
– Узнала, что хотела, о «Взломщиках»?
– Более или менее.
– Ладно… Жаль, что у нас не будет времени съездить в Ньюпорт до отъезда в Нью-Йорк.
– Все нормально. Это не нужно.
– Но как же твоя статья?
– Я бывала в этом особняке тысячу раз еще ребенком, потом в старших классах. Мне надо было только почитать об архитектурных деталях.
Лу Хамфриз знал, что вел себя неправильно, отказавшись посидеть с Сэнди, пока Эми сходила бы в библиотеку. Но он не мог признаться в этом, тем более, обсуждать свою ошибку. Очевидно, этот случай все еще сидел у него в голове спустя несколько месяцев после их переезда в квартиру на Риверсайд Драйв, выходящую окнами на Гудзон.
Эми была приглашена к Моне на смотрины малыша. Она уже оделась и приготовилась к выходу, положив в сумку перевязанную белыми лентами голубую коробку от Тиффани, когда зазвонил телефон.
– Мануэла заболела, сеньора Хамфриз.
Это звонила мать няньки Сэнди. Ее дочь не сможет прийти сегодня днем. Она сожалеет.
– Но не так, как сожалею я! – прошипела Эми, сдерживая желание оторвать трубку или даже швырнуть аппарат об стену.
– Проблема? – крикнул Лу из маленького кабинета, где возился со своей стереосистемой. Не получив ответа, он нашел Эми в спальне, понуро сидящей на кровати.
– В чем дело? Твоя мать?
– Мануэла. Она заболела, – Эми скинула туфли.
– Ты имеешь в виду, она не сможет сегодня прийти и присмотреть за Сэнди?
Он произнес это, как обвинение. Словно Эми сделала что-то не так.
– Все нормально. Я не пойду на смотрины, Мона поймет. Отведу Сэнди в парк. Возвращайся к своим занятиям.
Она еще не договорила, а ее муж опустился на пол и надел туфли ей на ноги. Какой-то сказочный принц.
– Отвести мою маленькую девочку в парк – мое занятие, а твое – отправиться к Моне и ударить по шампанскому.
– О, дорогой! – Эми была взволнована, как подросток перед первым свиданием. – Спасибо, дорогой! Сэнди сойдет с ума! Выйти погулять с большим красивым папочкой!
– Замолчи и уходи! Или я передумаю.
– О, Лу! – Эми почувствовала, что краснеет. Может, все, действительно, станет лучше теперь, когда у них собственный дом.
Лу проводил ее до лифта.
– Обещаешь мне одну вещь?
– Что?
– Когда девчонки сядут за стол, скажи, какой я грандиозный любовник!
Румянец вспыхнул опять. Лицо горело, но она старалась оставаться спокойной.
– Обещаю. Они никогда не поверят мне, но я обещаю. Но и ты должен кое-что обещать.
– О'кей. Что я буду тискать тебя, пока твои глаза не вылезут из орбит?
Лу знал ее неприязнь к подобным разговорам.
– Я серьезно. Хочу, чтобы ты не спускал с Сэнди глаз. Она двигается со скоростью света. Зазеваешься на секунду, а ее и след простыл!
– Ни о чем не волнуйся. Развлекайся. Привет Моне!
На празднике обязанностью Эми было быстро разворачивать подарки и демонстрировать их, называя имя дарителя. Ее традиционные серебряные чашечка и детская ложечка вызвали аплодисменты других гостей. Но скоро она поняла, что, в основном, преподносились шутливые безделушки: резиновый коврик со множеством сосков «для ползания по полу и одновременно для питания», ползунки с дырками и вышивкой «закрыто на ремонт». Эми утешала себя тем, что ее подарок – навечно и будет передаваться в семье Моны по наследству.