Читать интересную книгу Путь диких гусей - Вячеслав Софронов

— Нет, милый мой, я спасу тебя, выхожу тебя, и мы уйдем из этих мест далеко, далеко. Я найду Сейдяка, и мы вырастим его.

Почему-то о Бек-Булате почти не думала, не болела душа о муже. Верно, оттого что остался он чужим, хоть и хорошим человеком, к которому она относилась скорее как к близкому другу. Не больше…

Под утро они вышли к довольно большому селению. Зайла испугалась, что собачий лай, который доносился от околицы, привлечет к ним внимание поселенцев. Однако никто не вышел навстречу. Тогда, привязав лошадь в кустах, она решительно направилась к селению.

Собаки не посмели подойти к ней близко и скрылись за хижинами, высовывая оттуда острые морды. Зайла ласково позвала их, похлопав по бедру открытой ладошкой, и две из своры, нерешительно виляя хвостами, подошли вплотную и даже попробовали лизнуть ей руку.

— Бедненькие мои, — пожалела их Зайла, — совсем худые и тощие. Что же хозяева вас так плохо кормят? Отощали совсем.

Затем она подошла к ближней полуземлянке и громко позвала:

— Эй, хозяева, есть тут кто? — Немного послушала, но никто не отозвался, не пошевелился внутри.

— Странно, — проговорила она, — уже и вставать давно пора. — И только тут заметила, что дверь, сплетенная из толстых ветвей и обтянутая шкурой какого-то зверя, полуоткрыта. Из жилища тянуло чем-то кислым, но тепла не чувствовалось. Она отодвинула дверь и заглянула внутрь. Там было пусто…

— Странно, очень странно… — тихо прошептала она и пошла к другой землянке, откинула дверь, но и там никого не было. Проверила еще несколько жилищ и поняла, что все жители оставили свое селение день или два назад.

— Да, — прошептала она, — верно, война согнала их с обжитого места, и они спрятались где-то в лесу.

Тут ей пришло в голову, что она может взять в брошенном селении что-то необходимое для себя и Едигира, и она стала более внимательно осматривать землянки, переходя из одной в другую.

Так она постепенно набрала несколько старых облезлых шкур, сломанный нож, миску с отбитыми краями. И самое главное, она наткнулась на оброненное кем-то на полу небольшое кресало в замшевом мешочке со шнурком из конского волоса. Там же лежала металлическая пластина с зазубринами по краям. Зайла-Сузге несказанно обрадовалась такому подарку незнакомых людей и надела шнурок на шею. Затем она пошла на берег реки, надеясь и там обнаружить что-то полезное для себя.

И на сей раз ей повезло; на кольях висели развешенные сети, которые, верно, в спешке забыли хозяева. А у берега стояла небольшая лодка, правда, с незначительной дырой в боку.

— Это не самое страшное, — прошептала Зайла И заткнула ее старой тряпкой, прихваченной из селения. Потом нашла кусок смолы, который обычно рыбаки хранят на берегу для заделки своих лодок. С помощью смолы ей удалось так промазать тряпку, чтобы не дать воде попасть внутрь лодки.

— Хвала Аллаху! — прошептали ее губы. — Кажется, теперь мы спасены. — И она кинулась переносить собранные ею вещи в лодку, а потом уже побежала на конец селения и, отвязав лошадь, повела ту к воде.

Две собаки, которых она приласкала, неотступно следовали за ней. Зайла кинула им кости, найденные в землянках, и те с жадностью смотрели на нее, ожидая, что она даст им что-то еще не менее вкусное.

— Однако возьму я вас, собачки, с собой. Поплывете? — обратилась она к ним, подведя коня к самой воде, где стояла наполовину вытащенная на берег лодка.

Собаки молчали и преданно смотрели ей в глаза, активно помахивая лохматыми хвостами.

— Вижу, что согласны, вижу… — продолжала она беседовать с ними, отвязывая Едигира от седла, — вместе нам будет хорошо… Так ведь…

Самое трудное было опустить Едигира на землю и втащить в лодку. Зайла сообразила, что нужно привязать ему ноги к седлу, а голову опустить вниз, а потом потихоньку ослаблять веревку. Так она и поступила и, тяжело дыша и обливаясь потом от неимоверных усилий (он был раза в два тяжелее ее самой), наконец опустила сибирского правителя на землю.

Подтянув его к самой лодке, с трудом втащила внутрь ее и столкнула в воду. Потом подозвала собак и, поглаживая по голове по очереди каждую и не переставая нашептывать им ласковые слова, заставила забраться в лодку.

Зайла осторожно села в лодку, оттолкнулась веслом. "Теперь мы спасены!" — подумала она и все внутри запело, заликовало. "Гей!" — громко крикнула она и сделала сильный гребок. Лодка легко слушалась ее и уверенно шла к середине реки.

Хромая лошадь, освобожденная от всадника, вначале не поняла, что ее оставляют одну в незнакомом месте, а потом, подняв высоко голову, глухо заржала и бросилась в воду.

Зайла, увидевшая это, даже скорее, услышавшая громкий всплеск, повернулась к берегу и громко закричала:

— Куда ты, глупая?! Тебе же не доплыть с раненой ногой! Вернись!

И лошадь как бы поняла ее крик и повернула обратно к берегу. Выбралась на песчаную отмель, отряхнулась всем телом и медленно побрела вдоль берега, не желая выпускать из вида уплывающую лодку с людьми, удерживаемая незримой нитью привязанности к хозяину.

— Глупая, какая глупая! — повторяла Зайла, и слезы закапали из ее черных глаз. — Ну, не тащить же тебя за собой?! А так нас быстро найдут и схватят… Что же делать?! Что?!

Но тут застонал Едигир и чуть повернулся, едва не перевернув утлую лодчонку. Зайла одновременно обрадовалась, что любимый подал признаки жизни, наконец-то пришел в себя, и испугалась. Испугалась за него, что если сейчас перевернется лодка, то она не сможет" спасти его, и он неминуемо утонет.

— Миленький, осторожней, миленький… — зашептала она, — лежи, лежи тихо и не шевелись, а то погубишь нас обоих.

И Едигир затих, впав снова в беспамятство и задышал неровно, чуть разжав губы. И на лице показалась тоненькая струйка крови, сбежавшая из раны на голове, Зайла осторожно дотянулась до него, вытерла кровь и опять принялась грести, направляя лодку по течению дальше и дальше от покинутого людьми селения, от мужа, от сына и брата.

А лошадь, все так же припадая на переднюю ногу, брела за черной точкой, в которую постепенно превращалась лодка, уносимая сильной иртышской водой, ловила широко распахнутыми ноздрями запах реки, пытаясь ощутить среди разнообразия оттенков и родной запах ее хозяина, впервые в жизни бросившего ее, предавшего пусть даже не по своей воле.

…А ближе к полудню возле селения показалась небольшая группа степняков, посланная своим ханом на розыск исчезнувшей из лагеря девушки. То были опытные следопыты, и им не составило большого труда разобраться в хитросплетении следов, выходящих из лагеря, и среди множества мужских отличить маленький женский сапожок, который сопровождался не менее приметным следом хромой лошади.

Добравшись до покинутого селения, они безошибочно проследовали к берегу и поняли, что девушка села в лодку, после чего преследовать ее посуху становилось бессмысленно.

— Как поступим теперь? — обратился к спутникам Уразбай.

— Вернемся обратно и сообщим, что эта баба уплыла на лодке.

— А что мы можем сделать? — ответил за всех самый молодой и нетерпеливый, худой, как жердь, Мухамедшариф.

— Боишься, что без тебя добычу поделят? — усмехнулся Уразбай. — А за башку свою не боишься? Хан только глазом моргнет, и башка с плеч долой. Башлык мне сказал, чтоб без этой девки не возвращались. Хан шибко злой ходит. Охранников, что ее упустили, велел на кол посадить…

— И это из-за какой-то приблудной девки?! Воинов на кол? Совсем хан дурной стал…

— Девка не какая-то там приблудная, а родственница его. Мне башлык шепнул и про это, — со значением добавил Уразбай.

— Знаю я этих родственников, — не унимался Мухамедшариф, — нам так и поглядеть на бабу нельзя, а раз Хан, так и девку с собой в поход тащить может.

— Ладно, хватит зубы скалить. Искать надо, а то… сами знаете, — положил конец препирательствам Уразбай, — едем вдоль берега.

Вновь все вскочили на коней и поскакали дальше, решив во что бы то ни стало нагнать беглянку. Вскоре они увидели ковыляющую возле кромки воды лошадь. Подъехав к ней, внимательно осмотрели и обнаружили следы крови на спине.

— Слушай, Уразбай, — сказал худой Мухамедшариф, который, несмотря на несносный характер, был одним из лучших следопытов и отличался исключительной наблюдательностью и острым глазом, — а зачем она вела с собой эту хромую скотину? А? Не просто же так?

— Может, суп сварить хотела? — пошутил кто-то из следопытов и громко захохотал.

— Так чего же не сварила? — ответил Мухамедшариф. — Да и где девке одной без помощников лошадь завалить. Я чего-то о таком не слышал.

— Ну, бабы они разные бывают. Вот у нас в ауле, к примеру…

Но Уразбай грубо оборвал спорящих:

— А ну закрой пасть, я тебе сказал! Дома скалиться будешь. Говори, Мухамедшариф.