Читать интересную книгу За Русь святую! - Николай Андреев

Эмиссары, к сожалению для них самих, не догадались вскрыть письмо Кирилла. Сизов надеялся на это, верил, потому что другого выхода, другого способа передать весть Николаю не было. Вестового просто бы не пропустил спевшийся с Думой Рузский. Телеграмму могли перехватить. А кто бы додумался досматривать Гучкова и Шульгина? Сами думцы вряд ли бы вскрыли конверт: какой здравомыслящий человек, когда ему вот-вот упадет корона в руки, может начать отговаривать Николая от такого шага?

Но Кирилл был, кроме всего прочего, честным человеком. И он не хотел того, чтобы по стране лились реки крови, люди пухли от голода в метре от кордона, перекрывавшего дорогу в город, к пайкам, а работящих крестьян отправляли на верную смерть в Сибирь…

Николай распечатал конверт, развернул письмо. А глаза уже бежали по строчкам…

- Господа, я принял трудное решение, и надеюсь, что о нем в должном свете узнает весь русский народ и союзники, - Гучков, поклонившись, принял из рук Николая лист бумаги.

Октябрист с почтением принял документ из рук царя, бесценный, стоивший нескольких армий и двух революций…

"В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину, Господу Богу угодно ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшися народныя волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее нашего дорогого отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца.

Жестокий враг напрягает последния силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша совместно со славными нашими союзниками может окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России сочли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшаго достижения победы и в согласии с Государственной Думой признали мы за благо отречься от престола государства Российскаго и сложить с себя верховную власть, препоручая ея сыну нашему, Алексею Николаевичу, и благословляем его на вступление на престол государства Российскаго.

Заповедуем мы сыну нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои ими будут установлены, принеся в том ненарушимую присягу во имя горячо любимой родины.

Заповедуем мы родственнику нашему, Кириллу Владимировичу, крепко и мудро направлять волю сын нашего во дни бедствий и счастий, до наступления совершеннолетия Алексея Николаевича, помогать всемерно советом и делом для блага родины нашей.

Приказываю всех верных сынов отечества к исполнению своего святого долга пред ним - повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести государство Российское на путь победы, благоденствия и славы.

Да поможет Господь Бог России. Николай".

Поздно вечером поезд увозил в Могилев отрекшегося императора, который раз за разом перечитывал письмо Кирилла.

"Никки, прошу, прочти это послание внимательно и задумайся. Ты помнишь историю Луи Шестнадцатого? Ни его самого, ни его семью судьба не сберегла от смерти на гильотине. Ты же не хочешь, чтобы Алексей погиб через несколько месяцев или лет, расстрелянный будущей властью? Думцы хотят взять страну в свои руки, но это ничем хорошим не кончится. Твое отречение в мою пользу, по их мысли, успокоит народ. Нет, это вряд ли произойдет. Законы империи просто не позволят моим потомкам занять престол. Это создаст слишком много проблем, к тому же будет существовать опасность и для тебя, и для твоей семьи. Хотя бы ради Аликс и детей, отдай престол цесаревичу, назначив меня его регентом. Михаил не желает ни сидеть на троне, ни стоять у него. У него просто нет сил и способностей для этого. Я же смогу успокоить столицу. Помнишь историю с покушением на Львова? После этого я вне всяких подозрений среди думцев. Несколько месяцев, или даже недель, и я смогу вернуть жизнь в нормальное русло. Но ты…Слишком много людей просто не хочет сейчас встать на твою защиту. В столице таких почти не осталось. Через несколько дней прибудет граф Келлер, это даст мне достаточные силы, чтобы покончить с анархией в Петрограде.

Однако твоей жизни так же угрожает опасность. Ты помнишь Павла Первого? Ты окружен не лучшими людьми, чем он в ночь своей гибели. Если ты просто откажешься подписывать манифест, тебя скорее всего могут убить в скором времени. Назрел слишком сильный заговор, чтобы его остановить. Почти вся семья против тебя на престоле.

Алексей - достойный трона человек. И то, что он болен, не мешает ему быть уважаемым в народе и армии. Уверяю тебя, я смогу сделать так, чтобы вас не разлучили. Но без полномочий, положенных регенту, этого не добиться. К тому же Царское Село…Случись что-то - и вся твоя семья окажется в смертельной опасности.

Прошу, не поддавайся искушению отречься и за Алексея, мальчик выдержит. А ему на помощь уже идет третий конный корпус, который наведет порядок и в тылу, и на фронте…

Клянусь верой и правдой служить русскому народу, Алексею, если ты передашь ему престол России, и сделать все ради победы над Врагом.

Храни тебя Господь Бог, Никки".

- Кирилл Владимирович, беда, - Сизов как раз выходил из Таврического дворца, намереваясь организовать встречу Гучкову и Шульгину, как к нему подбежал раскрасневшийся поручик. -Только что получили донесение о бунте в Семеновском, Измайловском, Гренадерском и Московском полках. К восставшим солдатам и унтер-офицерам присоединяются рабочие с соседних заводов. Что прикажете делать? Верным частям сдержать эти силы не удастся.

Сизов едва удержался от того, чтобы выругаться, обложить судьбу-шутницу по-черному. Он не ожидал того, что после уверенного и кровавого подавления восстаний павловцев и волынцев кто-то еще посмеет волноваться. Но Кирилл не рассчитал того, что кровь только раззадорит бунтовщиков. Хотя…ведь в известной ему истории запасные батальоны все-таки оставались не самыми активными. Вдруг удастся их остановить…

Адмирал Непенин оседал на землю, убитый матросской пулей. Только-только он хотел сесть в автомобильный экипаж, как смерть настигла его. То же самое случалось со многими морскими офицерами в столице. "Черные" автомобили с "расстрельными командами" сеяли смерть среди командования Балтийским флотом и штабных офицеров. Германия все-таки решила проявить себя, напомнить, что руки у кайзера доберутся и до вражеской столицы…

Гельсингфорская эскадра остановилась в десяти кабельтовых от Кронштадта. Команды нескольких кораблей все-таки подняли красное знамя. Завязался бой. Кровь, дым, гарь, пушечные залпы - и несколько кораблей из мятежного Кронштадта. Гельсингфорские корабли не смогли блокировать крепость на пороге Петрограда и отошли от нее.

- Михаил Фридрихович фон Коттен, которого Вы приказали слушаться во всем, просил передать: "У толпы теперь есть вожди". Кирилл Владимирович, какие будут приказания?

Беда никогда не приходит одна. Ныне же целая свора проблем закружилась вокруг Сизова…

Глава 15.

Первый удар на себя приняли юнкерский отряд на Гренадерском мосту. Сорок подростков со сверкавшими от задора глазами и чесавшими перед первым настоящим боем руками во главе с преподавателями и подпоручиком, присланным Кириллом. Один старенький ручной пулемет "мадсен", использовавшийся как учебный в юнкерском училище. Что ж, и он пригодился. Один станковый "виккерс-максим" - с запасом патронов на минут двадцать боя. Винтовки, две гранаты. Кольты у командиров и парочка наганов у офицеров. Да три автомата Федорова у солдат-"румынцев".

И эта полусотня ребят, залегших у наскоро сделанных баррикад посередине моста, должна была остановить по меньшей мере четыреста человек. Да, без толковых офицеров (ибо перебили) - но с вождями, это было сразу видно. "Вождей" нашлось немало: на Выборгской стороне все-таки организовали Совет рабочих и солдатских депутатов. Двигалась эта масса относительно организованно, лишь изредка постреливая и разбивая немногие оставшиеся целыми витрины магазинов.

- Господа юнкера, Ваш долг перед царем и страной - защитить этот мост во что бы то ни стало, - подпоручик встал во весь рост, вглядываясь в глубину улиц Петрограда. Когда же подмога? - Да, противника больше, да, противник наглей, да, у нас мало патронов, да, это наш первый бой. Но с нами - правда, с нами - Бог, с нами - наша честь!

Крики "Ура!!!" в ответ. Подпоручик, вспоминая бои под Стоходом, перекрестился, в душе надеясь, что противник отступит после первых же залпов. Все-таки не продержаться. А он не хотел, чтобы эти подростки, у которых только-только должен был начаться первый в жизни бой, полегли здесь костьми. Мертвые сраму не имут - но и жизни тоже не имут…