– Кто-то пытался расчистить эту стройку.
– Не думаю, – возразил я Паулю. – Это сделало землетрясение. Видишь, камни достаточно старые, обвал произошел очень давно. И никто сюда не лез. Но когда тряхануло вновь, порода сместилась и открыла проем. Давай посмотрим, куда он ведет.
Пришлось встать на четвереньки, и фонарь в руке сильно мешал передвигаться. Проползая под нависшими глыбами, я старался не думать, что будет, если им надоест держаться на честном слове, и они рухнут мне на голову. Оказавшись на той стороне, я встал на ноги, отряхнул штаны от грязи и, осматриваясь, стал дожидаться Пауля.
– Катакомбы. Времен зарождения христианства, судя по всему. – Страж появился рядом не скоро.
– Угу. Понятно, куда святоши пробили свой тайный ход. Здесь ведь должны быть мощи святых, и не те, которые принято показывать толпе. Обладающие реальной целебной силой. Вход в катакомбы был давно потерян, не так ли? Но, кажется, клирики знали еще один.
– Точнее они его продолбили. Идем.
Прямые стены, прямые потолки, колонны и арки, оставшиеся со времен древних императоров, когда о христианстве еще даже никто не слышал, а люди предпочитали молиться целому сонму разнообразных богов. Кое-где попадались ниши, в основном пустые. Останков было на удивление мало. Кости, покоившиеся на каменных ложах, побурели от времени.
Первые три зала мы прошли быстро, практически не задерживаясь. Перед разветвлением Пауль замешкался, посмотрел на огонек в своей ладони.
– Направо.
Свет от фонаря упал в нишу, где сидел скелет. Почувствовав наше движение, он клацнул челюстями, стал с хрустом подниматься, но Пауль ударил его ногой, и кости рассыпались.
– Нечего тут шалить, – сказал страж. – Нам вниз.
Круглая шахта, затянутая паутиной, со скользким полом, по которому стекала вода, затем череда залов еще более старых и зловещих, чем верхние. Строители прошлого все создавали на совесть, словно какие-то бородатые скирры, забравшиеся с помощью мотыг и кирок в сердце земли. Следы недавнего землетрясения были видны повсюду – трещины, сколы, лопнувшие колонны, разбитые саркофаги, но потолок держался, и таких завалов, как тот, первый, под которым пришлось пролезать, – не было.
Свет фонаря то и дело высвечивал фрески, в которых без труда узнавались Адам и Ева с сыновьями, Крещение Господне, Добрый Пастырь, выброшенный в море Иона, голубь и ангельские вестники. Рисунки были примитивными и в большинстве своем неумелыми, но с удивительно яркими цветами, прекрасно сохранившимися среди этой тяжелой влажной сырости.
Здесь был даже маленький храм Феникса, одного из богов прошлого, выполненный из гипса и сохраненный первыми последователями Петра, еще не такими жестокими, как те, что пришли после и сочли уничтожение еретических учений своей прямой обязанностью. За храмом начинались захоронения, в основном открытые, в нишах. Но также встречались аркосолии мучеников, грубые саркофаги с христианскими крестами и кубикулы – небольшие усыпальницы, расположенные по обеим сторонам от основного коридора. Свет в руке Пауля не указал ни на одну из этих комнат, поэтому мы были избавлены от того, чтобы заглядывать в каждую из них.
Мы миновали несколько лестниц, когда-то ведущих наверх, а теперь разрушенных и превратившихся в груды камня. Открытый саркофаг, сооруженный уже в эпоху расцвета катакомб, до сих пор украшали цветы. Полевые ромашки и колокольчики были свежими, словно их сорвали всего лишь несколько минут назад.
– Неплохо для полутора тысяч лет, – сказал Пауль, узловатыми пальцами перебирая лепестки. – Как новенькие. Думаю, клирики много лет жалели, что потеряли сюда доступ.
Я молча кивнул, рассматривая лежащие в саркофаге кости. Они лучились бледным, теплым светом. Не ярким, скорее тусклым, не способным ничего осветить, но очень заметным и приятным для глаз.
– Здесь написано на арафейском, – прищурился Пауль, изучая выбитые на стенке усыпальницы письмена. – Язык, на котором говорил Христос.
– И ты понимаешь?
– Ни черта. Разве что вот это слово – Савл,[33] – в его голосе слышалось сомнение.
– Ну, это точно не тот Павел. Того обезглавили в Дискульте, совсем недалеко от места, где умер Петр.
– Кто знает… Сам видишь, святой целительской силы в этих костях хватает.
– Да. Вижу, – сказал я и с некоторым трепетом взял фалангу мизинца.
– Ты что делаешь?!
Вот уж не ожидал увидеть на лице Пауля такое удивление.
– Ты сам сказал – в мощах целебная сила. А Рози умирает. Возможно, они смогут помочь.
– А если перед тобой один из апостолов? – поинтересовался страж.
– Не говори глупости. Их давно уже растащили по церквям и храмам, как и крест Спасителя, и гвозди, которые в него забивали. Всем прихожанам требуется прикоснуться к святости.
– Еще скажи, что ты не безбожник.
– Можешь удивляться, но я вполне себе верую и даже бываю на причастии.
– А причащает тебя эта душа, которая частенько с тобой таскается, – Проповедник, – рассмеялся Пауль, но я остался невозмутим.
– Святой Савл, уверяю тебя, был бы не против совершить еще одно благое деяние, спасти стража, который в будущем спасет множество жизней добрых христиан.
– Ты богохульник и прагматик.
– Было бы так, меня бы уже поразила божественная молния.
– Как будто Богу есть дело до того, что ты позаимствовал чужие кости. – Пауль только рукой махнул.
Проповедник меня бы съел живьем за такое кощунство, но я планировал вернуть мощи на место, как только мы разберемся с болезнью Розалинды.
Следующий зал оказался крепко потрепан содроганием земли. В полу зияла настоящая расселина, темная и зловещая, как бездна, ведущая прямо в ад. Туда, вместе с частью саркофагов и костей, провалилась половина помещения.
– Только не говори, что нам туда.
– Больше некуда. Дальше завал, – хмуро отозвался Пауль.
Я поискал глазами по полу, поднял небольшой камешек и бросил его в бездну. Спустя недолгие секунды раздался едва слышный удар.
– Глубоко. Там что-то вроде пещеры или грота.
– Сейчас посвечу. – Страж сбросил с ладони огонек, и мы оба, склонившись над дырой в полу, смотрели, как он медленно планирует вниз.
Свет озарил острые выступы на стенах, уходя все ниже и ниже, пока не превратился в маленькую песчинку. Коснувшись дна, огонек начал медленно разгораться, разрастаясь в размерах, а затем засиял ровно и сильно. Прежде чем он погас, мы с Паулем хорошо рассмотрели дно и, несмотря на высоту, сразу поняли, что там лежит.
– Кости, – сказал мой спутник. – Сплошные кости. Они едва ли не устилают пол, Людвиг. Отродясь не видал столько скелетов.
– Кажется, я знаю, что мы нашли, – мрачно ответил я. – Землетрясение сыграло злую шутку с Солезино. Это святые гроты, те самые, из которых вынесли юстирский пот.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});