В Рагузе впервые появились сфабрикованные документы, подтверждающие права дочери Елизаветы Петровны на российский престол. Известия о предстоящем заключении мира России с Турцией подтолкнули заговорщиков к новому рискованному плану. Руководимая кем-то невидимым претендентка написала письмо турецкому султану с просьбой помочь ей соединиться с Е. Пугачевым, которого она объявляла уже родным братом. Однако и эта просьба оказалась запоздавшей, отряды Пугачева были уже разбиты и рассеяны.
Оставался последний шанс: покорить А. Орлова-Чесменского и его ближайшее окружение, а на весь состав стоявшего в Ливорно морского флота должен был подействовать сочиненный заговорщиками манифест следующего содержания: «Божией милостью Мы, Елизавета II, княжна всей России, объявляем всем верным нашим подданным, что они могут высказаться только или за Нас или против Нас. Мы имеем больше прав, чем узурпаторы государства, и в скором времени объявим завещание умершей императрицы Елизаветы. Не желающие Нам принять присягу будут наказаны по освященным, установленным самим народом, возобновленным Петром I, повелителем России, законам» [37, 89].
Не позднее сентября 1774 г. к немалому своему удивлению А. Орлов получает через посредника, находящегося в Венеции (графа Монтегю), копию завещания Елизаветы Петровны, подтверждающую право наследования российского престола княжной, «принцессой Волдомирской», письмо на свое имя и воззвание к российскому флоту. Алексей в раздумье, но не надолго. Вероятно, мысль о пошатнувшихся отношениях с Екатериной у него промелькнула, но не более того. В самом деле, восстание Е. Пугачева фактически завершено, влияние Орловых на гвардию давно не то, что в 1762-м, с турками война закончена, а любовь к Отечеству оставалась неизменной. А что если это всего лишь хитроумно задуманная Н. Паниным проверка на верность государыне? «Если бы захотели узнать, насколько простирается моя верность Вашему Императорскому Величеству, я не дал бы никакого ответа», — пишет он в Петербург [37, 111].
Но там уже знают о претендентке и по другим каналам. Орлову императрица поручает, не входя в сношения с «известной женщиной» (имя княжны до дня ее смерти содержалось в строжайшей тайне), находящейся якобы в Рагузе, потребовать у местных властей выдачи ее и в случае несогласия бомбардировать город, а после захвата женщины доставить ее без промедления на корабле в Кронштадт. Но из Рагузы проворная княжна уже ускользнула.
А. Орлов заинтригован слухами о прекрасной авантюристке, ищет ее следы и находит их в Риме с помощью своего подданного майора Крестенека, подосланного к княжне, а также небезысвестного де Рибаса. Этого испанца, с 1772 г. принятого по протекции А. Орлова на службу России, он держал при себе в качестве офицера для секретных поручений. Кстати, это тот самый де Рибас, считающийся основателем Одессы (вспомним знаменитую улицу Дерибасовскую).
А. Орлов пишет: «Есть ли эдакая на свете или нет (т. е. мнимая дочь Елизаветы. — Л.П.) я не знаю… И мое мнение будс найдется таковая сумасшедшая, тогда, заманивши ее на корабли, отослать прямо в Кронштадт…». И после обнаружения «сумасшедшей»: «не смог узнать в точности, кто же она в действительности» и «уверил я ее, что с охотою женился б на ней, чему она, обольстясь, поверила. Признаюсь, что оное исполнил бы, чтоб достичь того, чтоб волю Вашего Величества исполнить».
Заманив Тараканову в Пизу (здесь она появилась 15 февраля 1775 г. под именем графини Силинской), Алехан обещал ей поддержку российского флота. Он тут же отдаляет от себя любовницу г-жу Демидову и разыгрывает из себя влюбленного в княжну, а может и действительно увлекается ею, редкой по красоте женщиной, которой, как говорили все, кто видел ее, трудно было не увлечься. Екатерине он пишет, что «старался казаться перед нею быть очень страстен» [52/IV, 401]. До прибытия в Пизу она уже наслушалась любовных клятв от многих известных в Европе лиц.
В Пизе граф А. Орлов подготовился к встрече прекрасной княжны с блеском, вполне достойным наследницы русских государей, снял для нее роскошный дом, предоставил великолепные экипажи.
22 февраля 1775 г. А. Орлов приглашает княжну в Ливорно посмотреть морские маневры, обещая ей взбунтовать флот. На шлюпке их доставляют на борт адмиральского корабля «Исидор», где ей, как будущей императрице, оказывают почести, гремит салют, производятся маневры кораблей… К вечеру Алексей незаметно отдаляется от «возлюбленной», а капитан Литвинов арестовывает ее, предварительно обезоружив свиту. Среди некоторых авторов бытует мнение, что А. Орлов зазвал княжну на корабль с целью обвенчаться с ней, использовав для этого корабельного священника, так как на берегу венчать было некому. Это вряд ли соответствует действительности, неглупая княжна, прекрасно с чьей-то помощью осведомленная о делах при российском дворе и среди народа, должна была соображать, что захватить русский престол будет проще, будучи свободной от брачных уз. Если же перед переворотом выйти замуж за Орлова, то при реализации заговора возможно сопротивление оппозиции, составленной из самых разных слоев общества, основанное на неверии в кровную связь княжны с императрицей Елизаветой (еще не забылись недовольства русского общества желанием Екатерины II выйти замуж за Г. Орлова).
Все документы и вещи княжны тут же были конфискованы.
После ареста на корабле она не сразу поверила в измену Орлова, звала его на помощь, требовала немедленного освобождения. И сам А. Орлов первую ночь после этого провел в бессоннице и душевных терзаниях, пытаясь отвлечься с помощью каких-то «веселых книг». Возмущенная захватом общественность города Ливорно была недалека от мысли расправиться с коварным графом, который писал в это время Екатерине, что находится в опасности сделаться жертвой возмущенных свидетелей предательской интриги.
15 марта 1775 г. русская эскадра, состоящая из 5 линейных кораблей и фрегата, проходит через Гибралтарский пролив в Атлантический океан. У берегов Англии Тараканова делает попытку к бегству, решив воспользоваться стоявшей поблизости английской шлюпкой. Но во все время следования она находится под непрестанным наблюдением, и попытка не удалась.
В середине марта 1775 г. посланный Орловым по суше Крестенек прибывает с радостной вестью об аресте самозванки в Москву, где в это время пребывала императрица, а 22 мая у российских берегов ошвартовалась эскадра Грейга. В июне того же года возвращается на родину и А. Орлов, посещает в подмосковном Царицыне императрицу.
Пойманную княжну и ее спутников предполагалось поместить в Ревеле, в «известном цухтгаузе», если Грейг прибудет туда. Но арестантов доставляют сначала в Кронштадт, а оттуда в строжайшей тайне препровождают в Петропавловскую крепость. 31 мая генерал-губернатор Петербурга Александр Михайлович Голицын, которому поручено вести дело княжны Таракановой, доносил, что «известная женщина и свиты ее два поляка, пять человек слуг и одна служанка» прибыли в Петропавловскую крепость в 2 часа дня 26 мая. «В тот же самый день приехал я в крепость, нашел сию женщину в немалом смущении от того, что она не воображая прежде учиненной ею дерзости, отнюдь не думала того, что посадят се в такое место. Оказывая мне о том свое удивление, спрашивала за что с нею столь жестоко поступают?.. свойства она чувствительного, вспыльчивого, разума и понятия острого, имеет многие знания, по французски и по немецки говорит она совершенно, с чистым обоих произношением и объявляет, что она, вояжируя по разным нациям, испытала великую в себе способность к скорому изучению языков, спознав в короткое время английский и итальянский, а живучи в Персии, учила арабский и персидский языки. Впрочем, росту она среднего, сухощава, статна, волосы имеет черные, глаза карие и несколько коса, нос продолговатый с горбом, почему и походит она на итальянку».
Как показала княжна на допросе, Орлов, получив первое ее письмо, прислал к ней Крестенека (Христенека) с поручением спросить, ее ли это действительно письмо, который, получив утвердительный ответ, тут же объявил, что Орлов хочет ее видеть, но не знает где. Княжна отвечала, что поедет в Пизу, где Орлов ее и увидит. «За три почты (за три почтовых перегона. — Л.П.) Крестенека послала она вперед для предуведомления о ее приезде графа и приготовления ей дома. В Пизу она приехала под именем графини Силинской… Прожив в Пизе девять дней, предложила она графу, что желала бы быть в Ливорно, и он на то согласясь с нею и поехал, взяв с собою и вышеуказанных поляков. В Ливорно в тот самый день обедали они у английского консула кавалера Дика, а после обеда просила она графа, чтоб посмотреть ей российский флот, в чем он сделал ей удовольствие, спрашивая на который она хочет корабль; она отвечала, что желает лучше видеть адмиральский» [37, 178]. И эта просьба была уважена с показом «морской экзерциции» при многократной стрельбе из пушек.