Перед возвращением в Россию
После поимки княжны Таракановой миссия А. Орлова у берегов Италии с блеском заканчивалась, необходимо было лишь сделать остающимся подчиненным кое-какие распоряжения, содержание которых раскрывается в следующих документах.
Из рапорта генерал-майора Борзова от 12 ноября 1775 г.: «Его сиятельство… граф Алексей Григорьевич Орлов, препоруча мне управление в Архипелаге флота и распоряжение дел прошлого 774 года августа от 9-го повелеть соизволил, чтоб из Греков и Албанцев, которые пожелают в Россию, забирать на корабли больше молодых и прочных, к службе или к поселению, а обнадеживаний им более никаких не давать, как только следующие: 1) что они все как единоверные с нами не будут оставлены и никогда не укреплены, на всегда имея свою вольность; 2) желающие поселиться будут все выгоды иметь равно с Россиянами», здесь же говорилось, что по указанию А. Орлова по прибытии в Россию грекам и албанцам следовало предоставить жилье и пропитание.
Адмирал Свиридов также оставил объявление: «…По согласию высокоповелительнаго и главнокомандующаго господина генерала и разных орденов кавалера сиятельного графа Алексея Григорьевича Орлова, призываю я к сему славному делу храбрых всегда в военных делах христианского закона Славян, Греков, Македонцев, Албанцев и Румелиотов, которые серебро и злато за малое дело ставят, а предпочитают более всего военную свою славу и вольность…». В Керчь из турецких областей были отправлены два фрегата с «охочими» албанцами и греками.
Порадовал Алехана сам турецкий султан, подаривший ему настоящих первоклассных жеребцов. А уж у него было чем удивить и самого опытного специалиста; его бесчисленные табуны составлялись из лучших лошадей со всех захваченных турками территорий. По свидетельству управляющего орловским конским заводом В. Шишкина, султан подарил производителей «отобранных из отборных», как принято было тогда писать в подобных характеристиках.
Глава IV
Граф А. Г. Орлов-Чесменский в отставке
Вольная жизнь и первое хобби
Сознавая прочность связи императрицы с Г. Потемкиным, Алексей Григорьевич в возрасте 40 лет просит отставить его от всех должностей, освободить от государственной службы. Вот текст его прошения:
«Всемилостивейшая Государыня! Во все время счастливого государствования Вашего Императорского Величества службу мою продолжал сколько сил и возможности моей было, а ноне, пришед в несостояние, расстроив все мое здоровье… принужденным нахожусь пасть ко освященнейшим стопам Вашего Императорского Величества и просить от службы увольнения в вечную отставку.
Вашего Императорского Величества, Всемилостивейшей моей Государыни, всеподданнейший раб граф А. Орлов-Чесменский 1775 года ноября дня» [49, 166].
Для Екатерины потеря такого человека была невосполнимой. Она не могла расстаться с Потемкиным, но и настаивать на продолжении службы А. Орлова не решалась. Военная коллегия, возглавляемая Потемкиным, ждать не заставила: указом от 2 декабря Алексей Орлов получил увольнение «навсегда от всякой службы».
Прибытие знаменитого Л. Г. Орлова-Чесменского в Москву на постоянное жительство явилось для москвичей знаменательным событием. Граф сразу стал лидером местной знати, вокруг него сформировался своеобразный светский центр, московские вельможи, дворяне и купцы впоследствии испытали на себе в разной мере его влияние, многие вскоре уже пытались подражать ему во всем, считали за честь бывать у него на обедах и балах.
В отличие от прочих отставленных от государственной службы богатых москвичей А. Орлов-Чесменский не мог проводить свое время в постоянном безделье, его мозг был не способен пребывать в сладостной дреме, которой полностью отдавалась отвыкшая от каких-либо обязанностей московская знать.
Любовь к лошадям, этим умным и незаменимым в хозяйстве животным, с юных лет красной нитью проходит через всю его жизнь. Все более и более укрепляясь с годами, его хобби превращалось в полностью овладевшее его помыслами своеобразное учение о лошадях, без которых жизнь любого слоя российского общества XVIII–XIX веков невозможно себе представить. Запряженные телеги, повозки, кареты, экипажи, сани были единственным и незаменимым транспортным средством в деревнях, селах и городах и в сообщениях между ними (не считая водных средств). Крестьяне считали лошадей едва ли не членами семей, а не обделенные фантазией владельцы конских заводов желали иметь даже домашнюю мебель, напоминавшую формы конского снаряжения; например, делали дубовые кресла, главная часть которых имела форму подковы, округлая часть служила отклоненной назад спинкой, а концы использовались в качестве передних ножек. Вся эта часть изготавливалась из цельного толстого среза древесины, к ней приделывались наклонные задние ножки, а спереди — сиденье, образующее со спинкой тупой угол. Спинка украшалась затейливой резьбой, содержавшей обычно слова одной из народных пословиц вроде «тише едешь, дальше будешь». Подобным же образом делали кресла со спинкой в форме хомута и др.
Обладатели более быстрых и выносливых лошадей всегда имели преимущества перед другими в езде по дальним дорогам, на охоте и на соревнованиях в бегах. А. Орлов был не из тех, кто мог прощать себе проигрыши в чем бы то ни было. Это качество в соединении с редкой способностью постоянно мыслить творчески и привело его впоследствии к заслуженной славе лучшего коннозаводчика России.
Знавший графа А. Орлова лично профессор Московского университета П. И. Страхов, говорил о нем: «Едва ли какое из сведений человеческих ускользало от его любознательности; тончайшие подробности предметов, представлявшихся его просвещенному вниманию, примечал он быстро и рассудительно. Чем бы он ни занимался, все исследовал обстоятельно, изучал в совершенстве, читал, все соображал и извлекал все полезное и с удивительной верностью применял к самому делу».
Век спустя, в «Похвальном слове Алексею Григорьевичу Орлову-Чесменскому по случаю столетнего юбилея со времени начала выведения им пород рысистых и верховых лошадей» (празднование юбилея происходило в 1875 г. по инициативе великого князя Николая Николаевича Старшего) А. Орлова называли «гениальным коннозаводчиком»; там же говорится, что «усилиями и трудами одного человека, достигшего столь плодотворных результатов своей деятельности в создании двух совершеннейших типов лошадей — рысистых и верховых, увеличена ценность улучшенного коннозаводства по всей России» [31]. После незабываемой победы при Чесме Алексей Григорьевич еще раз прославил на весь мир свое имя и вместе с тем Россию на сугубо гражданском поприще.
Приступить к первым опытам над лошадями Алексей смог лишь к середине 1760-х гг., закупив для этой цели в Англии и Аравии превосходных скаковых лошадей и производителей, экспериментировать с которыми начал в пожалованном ему в 1767 г. подмосковном селе Остров на правом берегу Москвы-реки. Кроме подаренных земель государыня разрешила Орлову отобрать в казенных конских заводах лучших жеребцов и маток, передав ему и пару превосходных жеребцов (Шаха и Дракона), полученных ею в подарок от персидского шаха.
Война с Турцией на семь лет прервала увлечение Алексея. Но и в плаваниях на кораблях в. далеком Средиземноморье мысли о лошадях не покидали его. Уже в 1769 г. в Остров начали поступать лошади, купленные или взятые в качестве трофея во время войны с турками. В следующем году к купленным ранее жеребцам — Балабану из Англии и «датчанину» Красавцу присоединились подаренные Алексею турецким пашой в знак благодарности за отпущенную на волю его плененную дочь чистокровные арабские жеребцы, Салтан и Старик. И вот теперь получивший полную свободу граф мог приступить со всей энергией к осуществлению своих планов. Село Остров было удобно в том отношении, что находилось поблизости от его резиденции на Большой Калужской.
Граф решает путем смешения кровей лошадей различных пород создать быструю, выносливую, красивую и приспособленную к суровым условиям российского климата породу. Это было время, когда коннозаводство становилось престижным, аристократическим делом. Уже действовали конские заводы Шереметевых, Салтыковых, Зубовых и др. Но граф Алексей пока мечтал не только о выведении, но и о сохранении новых пород в отличие от лошадей, производившихся на других конских заводах бессистемно. И как показало время, искусное сочетание английской и арабской кровей позволило вывести не только знаменитую породу рысистых лошадей. Не меньшим успехом пользовалась и верховая лошадь, одним из представителей которой был любимый графом Свирепый, легко справлявшийся с богатырским весом хозяина, отягощенного к тому же многочисленными наградами и украшениями, с которыми он выезжал в торжественные дни.