хвост. И жизни Матвея с Егором вновь будут под угрозой. А я не могу этого допустить.
Поэтому поворачиваю голову, делая вид, что влюбленным взглядом смотрю на Вадима.
– Странно, А вот по паспорту Ева – моя жена. Ты немного опоздал, Грачев, и упустил такую женщину.
И словно в подтверждение слов мужа я веду по его груди правой рукой, на котором ослепительно сверкает обручальное кольцо.
Я не смотрю на Матвея, но я чувствую его боль. Чувствую, что она его раздирает, сжирает изнутри. Знаю, потому что совсем недавно чувствовала тоже самое. Но я нашла в себе силы справиться. И он тоже сможет.
– Пойдем, милая, нас уже ждут, – нежно произносит Вадим, подталкивая меня к входу. И я быстро, пока Матвей не успел опомниться и натворить дел, семеню за муженьком.
Ужин проходит для меня напряженно. Я отвечаю невпопад, все время дергаюсь, и мне кажется, что за мной пристально следят.
– Дорогая? – нежно спрашивает Вадим, поглаживая меня по спине.
И в этот момент взгляд между лопаток становится просто нестерпимым. Он прожигает меня, оставляя невидимые отметины на коже.
– Что, простите? Я задумалась, извините, пожалуйста. До сих пор не могу поверить в свое счастье, – улыбаюсь Вадиму, сжимая его ладонь. Надеюсь, не переигрываю.
Собравшиеся о чем-то одобрительно переговариваются, но я их не слышу, смотрю на Вадима, делая вид, что безумно увлечена супругом.
– Извините, мне надо отойти, – с извиняющейся улыбкой произношу, вставая из-за стола.
Иду в сторону дамской комнаты, буквально ощущая, пропитываясь тяжелым внимательным взглядом. Я догадываюсь, кому он принадлежит, но боюсь себя…обнадеживать.
Не успеваю зайти в туалет, как сильная рука меня буквально заталкивает внутрь, и мужчина ногой захлопывает дверь. Он закрывает ее на замок, и его щелчок звучит, как выстрел. Контрольный в мою голову. Потому что то, что происходит дальше, я объяснить не могу.
Матвей!
Он смотрит на меня тяжелым взглядом исподлобья, тяжело дыша. Его кулаки то сжимаются, то разжимаются, еще раз подтверждая мои догадки, что он зол. Очень зол. И его терпение на волоске. Любое неверно сказанное мною слово может послужить катализатором.
– Ева, это правда? – произносит он низким хриплым голосом, как будто сильно простужен. Но я знаю, что это далеко не так. Откуда? Я сама сейчас чувствую тоже самое: до покалывания в кончиках пальцев хочется броситься в объятия, впиться в его губы диким поцелуем, вдохнуть родной запах. И не думать о последствиях.
– Это уже неважно, – отвечаю, едва сдерживая слезы. Кажется, я только сейчас понимаю, что у выбранного мною варианта нет пути назад…
– Важно! – почти рычит Матвей, вмиг оказываясь рядом, прижимая меня своим сильным телом к столешнице. Он утыкается лбом в мой лоб и осторожно поглаживает скулы.
– Все равно ничего не изменить…
– Ева, ты…
Ничего не хочу слышать! Второго такого идеального шанса может и не быть. А я…просто снова эгоистично хочу почувствовать себя счастливой. Желанной. Пусть на короткий миг. Пусть я буду жалеть. Но…мне это так нужно.
И я сама с каким-то диким стоном с жадностью набрасываюсь на губы Матвея, обвивая его талию ногами, чтобы скорее стать с ним одним целым. Чтобы чувствовать своего мужчину каждой клеточкой…
Глава 41 Ева
Матвей отвечает мне с не меньшей страстью, то лаская мои губы, едва проводя по ним кончиком языка, то кусая, словно наказывает за что-то. Уже и непонятно, чьи звучат стоны: мои или его, потому что определенно крышу и тормоза сорвало у обоих.
Мы так изголодались и соскучились друг по другу, что даже если бы сейчас кто-то вошел в дверь, мы бы ни за что не оторвались. Кто знает, вдруг это последняя наша возможность быть вместе?.. Судя по складывающимся обстоятельствам, действительно последняя.
Матвей покрывает мою шею короткими поцелуями, прикусывая то место, где бешено бьется пульс, и тут же зализывая его языком. Его ловкие и длинные пальцы медленно стягивают с плеч одновременно обе бретельки, обнажая мою грудь.
Максимально откидываюсь на узком столе, выставляя свою грудь напоказ и призывно растягивая кроваво-красные губы в порочной улыбке. Своего рода приглашение. Вызов. Который Матвей принимает, криво усмехаясь в ответ.
Он медленно ведет кончиками пальцев по шее, между грудей, обводит каждую по очереди, едва касаясь возбужденно-торчащих сосков. Я не в силах сдержать стонов и хочу, чтобы Матвей уже сделал что-то с тем пожаром, что сжигает меня там, внизу.
Цепляюсь в его предплечье, слегка царапая ногтями, но мой мужчина перехватывает мою руку,
– Руки на стол, Ева, – приказывает Матвей, вызывая табу восторженных мурашек. Господи, как же я скучала по этому невозможному мужчине! По мужчине, что заставляет мое сердце биться чаще. По мужчине, что украл мою душу. По мужчине, которого хочется слушать и подчиниться…
Возвращаю руки на место, до побелевших костяшек вцепляясь в края столешницы. Матвей же тем временем припадает губами к моей груди, рисуя круги кончиком языка, всасывая сосок и слегка прикусывая его. При этом и вторая не остается без внимания – Матвей сжимает и покручивает сосок, причиняя легкую боль.
Вот она, та грань, на которой я мечтала оказаться все эти мучительные дни – грань боли и удовольствия. Та грань, переступить которую может помочь только один мужчина. И он сейчас настойчиво меня толкает к пропасти.
– Матвеееей! – протяжно стону, откидывая голову назад и все же вцепляясь в его волосы и царапая кожу на затылке. Мой мужчина тоже не выдерживает и стонет, посасывая мои соски еще сильнее, почти заставляя шагнуть за эту грань.
Но нет. Мы так не договаривались.
Я не пойду туда без него. Потому что удовольствие будет неполным. Потому что все будет зря.
Рывком сажусь и, глядя не просто в глаза Матвея, а, кажется, прямо в