Читать интересную книгу Стихотворения - Ван Вэй

В момент пострижения начинаются чудеса: "Как только у нее сняли два узла волос, на миг показалось, будто это макушка головы Будды {Вообще, макушка головы Будды (санскр. "ушнири"), согласно буддизму, всегда оставалась недосягаемой для всех окружающих.}. А как только она освободилась от расшитой узорами кофты, лесной дух преподнес ей бесценное платье. Она должна переварить ароматную кашу {"Ароматная каша" - остатки каши со стола Будды, каша, предназначенная для небожителей. Тот, кто вкусит эту кашу, станет свободным, обретет совершенство, постигнет суть буддийского учения и т. д.}, и небесный ван держит в руках для нее очень драгоценную чашу {"Драгоценной чашей" поэт называет монашескую чашу для сбора подаяний обязательный атрибут буддийского монаха.} [с кашей]. Только она оставила все эти драгоценности, воскурила ароматные палочки и приняла монашеский обет, как на песчинке-земле в буддийском храме показались мириады будд, словно на мгновение блеснула жемчужина. Постигла [искусство] владения шестью чудесными силами". В тексте у Ван Вэя под "шестью чудесными силами" подразумевается (дословно в переводе "шесть духов постижения") постоянство, непостоянство, знание своих рождений, знание чужих рождений, глаз познания, слух Неба такими могущественными силами владела принявшая монашеский постриг. Наложница господина Цуя готова отблагодарить императора за оказанную милость: "Она желает в качестве заслуг и добродетелей спасать людей, установить пост, поднести императору беспредельное долголетие мудреца, чтобы год его жизни продолжался как у дерева цедрелы, чтобы подвластная ему территория была бескрайней, а границы охватывались лотосом".

Ван Вэй прибегает в этом абзаце к сравнениям, взятым из китайских и буддийских источников. Так, упоминаемое дерево цедрела, согласно легенде из "Чжуанцзы", практически бессмертно, неувядаемо, ибо один год этого дерева равен земным восьми тысячам весен и восьми тысячам осеней, т. е. шестнадцати тысячам земных лет. А цветок лотоса, согласно буддийским воззрениям, способен охватить, а вернее, закрыть собой три тысячи больших и малых миров.

В заключение Ван Вэй обращается к молодым, вступающим на путь служения Будде: "Вы, юноши и девушки, упрочьте свою истинную природу, будьте по отношению к родителям почтительны и послушны (здесь напутствие Ван Вэя нисколько не расходится с требованием конфуцианцев. - Г. Д.). Используйте свою добродетель для буддийских храмов, повсеместно проявляйте милосердие ко всем живущим, а также оставьте мысли о детях".

Вновь настораживает призыв Ван Вэя к молодым людям "оставить мысль о детях", т. е. принять обет безбрачия и навсегда отказаться от продолжения рода, что, по традиционным китайским представлениям, совершенно недопустимо. К людям, не имеющим потомства, в Китае всегда относились как к неполноценным, с большим предубеждением, поэтому, сочувствуя буддизму, молодежь должна была решить для себя труднейшую задачу. Несмотря на пробуддийское заключение этого произведения ("...и еще я желаю, чтобы вы одинаково во всех добрых мирах дхарм, включая и тех, кто имеет чувства {В тексте "ю цзин" - "иметь чувства", в отличие от "у цзин", - "не иметь чувства". Последним свойством могут обладать лишь те, кто отверг мирскую суету, стремится к постижению высшей мудрости, проходит последовательно путь от монаха до просветленного.}, присоединились к этой прекрасной причине {Имеется в виду приобщение к учению Будды.} и достигли плода мудрости Будды"), в целом "Хвалебное слово Будде" заставляет нас сделать вывод, что Ван Вэй зачастую отвергал внешнюю, показную, сторону вместе с очевидно нереальными положениями, принимая лишь то, что отвечало его духовным исканиям. Это далеко не единственное прозаическое произведение Ван Вэя буддийского характера. Так, в двухтомнике поэта [257] из 71 прозаического произведения второго тома около 30 можно считать буддийскими по характеру. В них Ван Вэй выступает как толкователь и комментатор буддийских сутр ("Представляю монахам толкование сутры "Жэнь ван" - добродетельный ван"), как представитель буддийской общины, обращающийся к высокому покровителю императору, для которого автор находит множество хвалебных слов ("Доклад по поводу установления вывески, написанной императорской рукой на пагоде. Благодарность монахов "великому проникшему" и "великому просветителю", посвящение Шунь Дувэя"), как жертвователь на нужды буддийского храма и буддийской общины ("Докладная записка императору с просьбой о пожертвовании личного поместья буддийскому храму", "Доклад по поводу просьбы о передаче зерна и должностного участка, находящихся в ведении управления; жертвую бедным людям суповую похлебку из зерна") и, наконец, как адепт буддийского вероучения ("Хвалебное слово Будде").

Произведения буддийского характера скорее всего писались Ван Вэем по заказу буддийских наставников. Подтверждением этому служит то, что они начинаются со слов "я монах...", далее следует то или иное монашеское имя, хотя текст написан Ван Вэем.

Выполнение заказа монахов требовало от Ван Вэя основательных знаний буддийской догматики, которые он блестяще проявлял, в частности, в произведении "Представлю монахам толкование сутры "Жэнь паи" добродетельный ван" [257, с. 308-309]. Начинается оно с рассуждений автора о бесполезности многих слов для определения тех или иных положений буддизма. Так, он считает, что никто не в силах определить дхарму: "Дхарма отходит от слов, а когда нет слов, тогда и достигается освобождение. Можно говорить весь день, но дхарма не имеет ни названия, ни облика. А тот, кто познал название и облик, сразу же становится Буддой". В произведении "Преподношу монахам по случаю торжественной церемонии, посвященной завершению строительства буддийского храма" |257, с. 315] Ван Вэй продолжает мысль о беспредельности дхармы: "Небо и Земля велики, но и они не заполнили тело дхармы". Автор сетует, что буддисты некоторыми положениями сами себе противоречат и эти противоречивые положения не могут служить доказательствами превосходства учения Будды: "Если нет того, кто сам постигает природу Пустоты, обладает глубоким пониманием в сердце, видит и слышит внутри себя, постигает проповеди всех школ, то как доказать, что яшма блестит?" Судя по содержанию, под "яшмой" поэт подразумевает в данном случае буддийское вероучение. Надлежащее место отводит Ван Вэй и благословиям в адрес правящего императора, показывая вновь глубокую искушенность как в буддийском, так и в традиционных китайских учениях: "Ваше Величество император, Светлое Небо, Вы высоко взошли к десяти ступеням {В тексте "ши ди" - "десять земель" радости, лишенная грязи, озарения, сверкающей мудрости, прекрасная, нынешняя, дальняя, неподвижная, мудрости бодхисаттвы, облаков дхарм. Эти десять земель и есть десять ступеней развития бодхисаттвы в будду.}, подчинили и покорили девять небес. Вы - великое спасение для всех живых существ, в следе, оставляемом Вашей ногой, вырастает лотос". Император покровительствовал буддизму, и Ван Вэй уподобляет его едва ли не самому Будде: "Вы указываете на буддийские законы мира, тело свое золотое наклонили над нами, подобно Будде, сердцем очистились и постигли учение чань, познали самую высшую дхарму, расширили шесть парамит {Шесть добродетелей, с помощью которых можно преодолеть морс страданий - сансару: самоотречение (отказ), чистота, стойкость, продвижение, сосредоточенное созерцание и мудрость.} в учении Будды, как добродетельный муж следуете пяти основам" {Традиционное китайское понятие, куда входят: добродетель, принцип, этикет, знание, вера.}.

Хотя это произведение и насыщено толкованиями различных буддийских положений, содержащихся в сутре "Жэнь ван", в дальнейшем из текста мы узнаем, что собственно толкование и обильные комментарии Ван Вэй прилагает к самой сутре: "Нижайше преподношу сутру "Жэнь ван" с комментариями и десяти цзюанях вместе с докладом {Рассматриваемое произведение и есть этот самый доклад.}. Я испытываю безмерное чувство стыда и неловкости, однако начал работу по толкованию сутры". Но Ван Вэй - не единственный толкователь данной сутры, это, скорее, труд целой буддийской общины: "Вместе с сорока девятью монахами исходим из ста восьми темметфор, все шесть времен {Согласно буддийским воззрениям, сутки делятся на шесть времен: три дневных отрезка времени и три ночных.} прославляем учение чань, три года усердно молились, чтобы очиститься от всякой скверны, чтобы достичь возможности увидеть солнце мудрости {Когда днем и ночью светит солнце.}, чтобы все три тысячи миров почитали добродетельного вана {Ван Вэй удачно использует название сутры для восхваления самого императора.}, чтобы пять тысяч духов добра всегда охраняли Землю Радости, чтобы упрочились прекрасные плоды {В данном случае буддийское учение.}, чтобы было бесконечное спокойствие, чтобы простые монахи и простой народ радовались в большом восторге". Судя по признанию самого Ван Вэя, не один и не два года было отдано им вместе с буддийскими монахами тщательному изучению буддийского учения, коль скоро на толкование лишь одной сутры "Жэнь ван" ушло целых три года.