Глава двадцать седьмая
Ночной переполох
– Теперь я и вовсе перестал понимать что бы то ни было! – удрученно признался Портос. – Вы с Арамисом только что окончательно меня убедили в том, что план никуда не годится. Только все стало на свои места.
Я ведь и сам знаю, что не мастер придумывать планы, как вы снова…
– Раз у нас нет ничего лучшего, мы просто обязаны попробовать.
– Что попробовать?!
– Вытащить д'Артаньяна.
– Вы говорите серьезно, Атос? – Портос и Арамис произнесли это хором.
– Я серьезен, как никогда. И совершенно трезв, заметьте, – невозмутимо откликнулся Атос.
– Что же вы в таком случае предлагаете?
– Что я предлагаю? Черт побери, я предлагаю попытаться вытащить д'Артаньяна, как только что вы сами сказали!
– Да, но как это сделать?!
– Как мы и намеревались с самого начала.
– Но ведь мы только что пришли к выводу, что это невозможно!
– На свете существуют невозможные вещи, однако их немного.
– Итак?..
– Итак, этой ночью мы попробуем, если вы не против.
– Как, тысяча чертей, я могу быть против, если есть хоть малая надежда! – вскричал оживший на глазах Портос.
– Что до меня, – кротко проговорил Арамис, – то мне остается только присоединиться к вам, так как, если мне вздумается возразить, я все равно в меньшинстве.
– Тем лучше, – невозмутимо произнес Атос. – Тогда я отправляюсь в казармы мушкетеров, а вы распоряжайтесь остальным. Я всецело полагаюсь на вашу аккуратность и предусмотрительность, Арамис, а также на ваш военный опыт и решительность, Портос.
И Атос ушел. После этого был вновь призван Планше, которому поручили привести полуроту копейщиков. Жемблу, находившийся в соседней комнате, занялся сматыванием лассо, присоединив к нему еще несколько веревок попрочнее. Арамис уделил внимание арбалету, а Портос – пистолетам и шпагам.
Одним словом, работа закипела, и время до наступления сумерек прошло незаметно.
* * *
Поначалу из темноты доносились крики и шум. Затем раздалось несколько выстрелов. Часовые у ворот насторожились.
Конский топот, опять крики, беспорядочная стрельба и… из ночной темноты выступила фигура человека с обнаженной шпагой в руке.
В полном соответствии с известным читателю планом Портоса, мушкетер (а человек, появившийся из темноты, несомненно был мушкетером) прерывистым голосом сообщил часовым о нападении целой шайки мятежников на карету с арестантом. Дальнейшие события развивались так, или почти так, как ожидалось. Подошедший на шум офицер раздумывал недолго. Он приказал отворить ворота, и отряд гарнизона Бастилии поспешил на выручку конвою мушкетеров, подвергшихся нападению.
Тем временем небольшая группа, состоящая из Портоса, Арамиса и Жемблу, форсировала внешний ров. Он не был заполнен водой, поэтому заговорщики просто спустились на его дно, поросшее бурьяном, на веревках, а затем взобрались на вал с противоположной стороны.
Тут они столкнулись с первым непредвиденным препятствием. Оно предстало перед ними в виде часового в железном шишаке, собиравшегося было поднять тревогу, но своевременно схваченным Портосом за ногу и повергнутым наземь. Часового связали, заткнули ему рот платком и оставили лежать возле стены. На стену поднялись по лестнице, которую Портос нес как перышко и которая жалобно заскрипела под его внушительным весом.
– Стреляйте, Арамис! – прогудел великан, сажая Жемблу на стену.
– Приготовьтесь, Портос! – откликнулся Арамис, прицеливаясь из арбалета в то место, где, по его мнению, должно было находиться окно камеры д'Артаньяна. – Будь готов и ты, Жемблу!
– Будьте спокойны, сударь! Я не подведу. – отозвался слуга, раскручивая лассо. – Как только покажется часовой, я мигом заарканю его. Он у меня и пикнуть не успеет.
Дальнейшие действия Портоса отличались от того, чем он предполагал заниматься вначале, и были подсказаны Атосом, внесшим коррективы в первоначальный план. Портос перелез через стену, спустился по веревке, которая выдержала его, очевидно, потому, что на ней, по выражению Жемблу, выбиравшего ее, «можно было вешать быка», и отважно бросился в воду. Атос, принявший командование операцией на себя, объяснил Портосу его новую роль. Она усложнилась, но теперь великан сделался центральной фигурой во всем их отчаянном предприятии.
Слава требует жертв. И Портос принес жертву. Он кинулся в холодную воду и шумно поплыл вперед, рассекая ее, подобный плавучему острову, внезапно оторвавшемуся от берега стремительным приливом или шквальным ветром. Портос принес жертву не только славе, но и дружбе. Переплывая ров, он думал прежде всего о д'Артаньяне. Издалека доносился шум, выстрелы и крики часовых, пытавшихся разглядеть происходящее невдалеке маленькое сражение, как они полагали. Барабаны во внутреннем дворе выбивали тревогу.
Портос благополучно переплыл ров и выбрался на противоположную сторону. Над головой его просвистела арбалетная стрела, выпущенная Арамисом. Она ударилась о камни мрачной Базиньеры и упала к ногам Портоса.
– Ах, черт! В этакой темноте Арамису никогда не попасть в маленькое оконце, – проворчал Портос, осматриваясь в поисках подходящего булыжника.
Булыжник не попадался. Летели драгоценные мгновения.
Переполох, вызванный спектаклем, режиссерами которого были Атос и Планше, не мог длиться бесконечно. Арамис снова выстрелил. И вновь с тем же результатом.
– Тысяча чертей! – воззвал Портос у подножия башни. – Неужели он слит?! И это в то время, когда не спит ни один солдат в Бастилии! Д'Артаньян, друг мой, проснись!!
Однако гасконец не спал. Полученная весточка от друзей совершенно лишила его сна. Каждую ночь он чутко прислушивался к малейшему шороху. Отсюда следует, что весь этот шум не прошел для него незамеченным. Он напряженно внимал барабанному бою, глухо отдающемуся между толстых стен тюремных коридоров, и стискивал кулаки до боли в суставах.
– Их обнаружили! Проклятие! – прошептал мушкетер, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь из происходящего за зарешеченным оконцем. В это время Портос внизу нащупал то, что искал. Еще мгновение – и мощный удар потряс решетку, а осколки стекла осыпались перед лицом д'Артаньяна.
– Д'Артаньян! Ты слышишь меня! – донеслось снизу.
Этот зычный бас невозможно было перепутать ни с чем.
– Портос!! Слышу, еще бы – прекрасно слышу! – откликнулся сверху д'Артаньян сдавленным голосом. От избытка чувств у него перехватило дыхание.
– Сбрось лестницу, д'Артаньян!
– Проклятие! Но я не смог еще перепилить ни одного из прутьев!
– Это и ни к чему! Я сейчас поднимусь к тебе. Спускай лестницу!