Читать интересную книгу Буймир (Буймир - 3) - Константин Гордиенко

...Из лесу послышались выстрелы. Не почудилось ли?.. Может, она бредит? Собрав последние силы, Текля поднялась, побрела к лесу. Пошатнулась, потемнело в глазах. Из-за сугроба навстречу немцам застрочил пулемет. Она это ясно услышала. В душе сверкнул луч надежды, вернулось сознание...

Увидела, как Марко с Сенем и Родион в белых халатах бросились немцам наперерез. Погоня прекратилась. Гитлеровцы опешили, - чуть не напоролись на стоянку партизан. Сосновый бор внушал им страх. Где там охотиться за разведчицей, спасти бы собственную шкуру. Отступление было куда поспешнее, чем погоня. Повалились в сани и, отстреливаясь из автоматов, повернули коней к станции.

Когда Текля отправилась в опасную разведку, Марко извелся от тревоги и, наконец не вытерпев, пришел к Мусию Завирюхе. Партизаны, тоже беспокоившиеся о ней, переговаривались вполголоса, слонялись по лагерю, словно чувствуя какую-то вину за собой. Хорошо нам тут сидеть в затишье... И Павлюк был угнетен, тревожился. Напрасно Мусий, чтобы подбодрить друзей, уверял, что лучше Текли никто не справится с заданием. Поди угадай, что у отца на сердце творится? Привычные ко всяким трудностям, партизаны на этот раз потеряли покой - в самую пасть врага отправилась женщина на верную смерть. Каждый думал так про себя, вслух, правда, не говорили. Мусий Завирюха очень этого не любил.

Марко вызвался пойти навстречу Текле. Всяко может случиться. Дозоры-то выставлены, но Марко хочет подобраться поближе к станции. Мусий Завирюха замялся было: немного не по форме получилось, но возражать не стал, он и сам об этом подумывал, - и отпустил Марка с Сенем. С ними пошел и Родион, он долго и настойчиво просил командира, его, мол, опыт может там пригодиться, и вообще у него душа не на месте. Мусий Завирюха пожал плечами, но удовлетворил его просьбу. Друзья укрылись в сугробах, там, где большак ближе всего подходил к лесу, и, оказалось, ждали не напрасно.

Марко сбросил полушубок, завернул в него свою подругу - она была почти без сознания. Родион разостлал свой кожух, и они понесли разведчицу к штабу.

В лесу стояла тишина, дорога укачивала. Текля согревалась, к сердцу прихлынуло теплое чувство, - спасена, спасена от смерти. В изнеможении засыпала. Знают ли люди, что такое счастье?

Текля расправляла затекшее тело, улыбалась, по крайней мере, так ей казалось. Партизаны тесно обступили свою разведчицу. Нога ниже колена прострелена, от платья одни клочья висят, сорочка прилипла к телу, на юбке кровь засохла.

Павлюк отогревает Текле руки, чуть не плачет, ошалел от радости, обнимает, целует пальцы, лоб, глаза, - дорогая наша девочка...

- Все выведала, - облегченно вздохнула Текля, откликаясь на суровый отцовский взгляд, даже не замечая рану на ноге.

Пока Галя бинтовала ей ногу, Текля приступила к рапорту.

- Ваше приказание выполнила, проникла в расположение противника, разведала силу оружия, огневые рубежи...

Любил Мусий Завирюха, чтобы все было по форме, добивался безоговорочной дисциплины, немало попортил себе и людям крови, пока не приучил партизан, часто требовательно спрашивая:

- Воинская часть мы или пастухи?

Муштровал девчат, которые никак не могли привыкнуть к строгому порядку, слишком вольно чувствовали себя с командиром. Мусий Завирюха в таких случаях без стеснения пробирал за недисциплинированность, настойчиво напоминал:

- Народные мстители вы или колхозницы-полольщицы?

Неудивительно, что старый солдат, оборонявший в свое время Порт-Артур, сумел-таки в небольшом отряде ввести строгий воинский порядок и дисциплину.

Партизаны, слушавшие, как Текля рапортовала о своем походе, были до крайности поражены: сколько надобно выдержки и уменья, чтобы так дерзко околпачить врага, вырваться из его рук!

- Слушай, дочка, а где стоят эшелоны с боеприпасами? - уже не по форме, не по-уставному спросил Мусий Завирюха. Забылся, столько было волнений, поневоле память отшибет. Да еще предательская слеза набежала, и он накричал на партизан, чтобы не толклись в штабе, когда он ведет секретный разговор. Когда наконец он приучит их к порядку? Сколько ни внушает, не видно, однако, чтобы партизаны всерьез повинились. Насупились, отошли к другой сосне.

Уж конечно не без тайной мысли допытывался Завирюха насчет боеприпасов.

Текля обстоятельно рассказала, где стоят посты, эшелоны, все, что удалось засечь. И в немецком штабе была, знает, где охрана стоит, где огневые точки, минометы, пулеметы, пушки... Павлюк тщательно отмечал эти данные на заблаговременно вычерченной карте. Мусий бросал пристальный, сосредоточенный взгляд на карту - все ясно как на ладони. Не каждому дано постичь эту сложную грамоту. Когда еще делили помещичью землю, осуществляли по классовому принципу землеустройство, а потом проводили коллективизацию, планировали севооборот, уже тогда Завирюха освоил ту грамоту, прошел топографическую школу.

Галя перевязывала подруге ногу. У Текли искры из глаз посыпались, но она звука не издала, терпела. Пуля попала в мякоть левой ноги, но кость не повредила, - определила медсестра. Обмыла ногу спиртом, залила рану риванолом, края протерла йодом. Завязала чистым, прокипяченным и отутюженным полотном, разрезанным на бинты.

Партизаны не могли успокоиться, сдержать чувства восторженного удивления.

Устин Павлюк:

- И как тебе удалось заморочить им головы?

Родион:

- Как ты их перехитрила?

Сень:

- Обвела вокруг пальца?

- Чарку дать тебе? - спросил дочь расчувствовавшийся Мусий Завирюха.

Все в один голос подтвердили, что чарка ей необходима, скорее согреется...

Родион даже зажмурился, не каждому выпадает такое счастье - чарка в знак уважения.

Сколько душевного тепла досталось сегодня на Теклину долю!

При одном упоминании о чарке ее замутило, и она отстранила услужливо протянутую руку, но под дружным напором голосов, - выпей, ты ведь партизанка! - должна была покориться. Точно вся их любовь перелилась ей в душу с этой чаркой. Теклю и без того в жар бросало. Она укрылась овчиной, все отошли, и Галя помогла подруге скинуть мокрые лохмотья, протерла спиртом, ахая над ее израненным телом. Смазала йодом воспаленные, в запекшейся крови и сине-багровых полосах ноги и руки. Колени, локти разодраны, трудно согнуть - запеклась кровь, кожа потрескалась, саднила. Галя подивилась: на дворе мороз, а у подруги тело огнем горит... Но стоило Текле надеть чистую, еще пахнущую морозом, приятно холодившую полотняную сорочку, теплые штаны, ватник, валенки - точно снова на свет родилась. Повеселела даже.

- Новость знаете? - загадочно спросила друзей, мгновенно обступивших ее в надежде услышать нечто необычайное.

И Текля рассказала о пущенном немцами слухе, будто они Мусия Завирюху на сосне повесили, а партизан голыми по снегу гнали... И что в газетах об этом написано было...

Лес загудел от обуявшего людей смеха.

Видно, здорово им насолил Мусий Завирюха, если эти брехуны, украинские националисты, принялись стряпать небылицы о Мусии Завирюхе, а немецкие газеты подхватывают их стряпню. Погодите, волчьи шкуры, еще узнаете, что такое народная месть!

Мусий Завирюха стал совещаться с друзьями: сомнений нет, враг сегодня настороже, раз выявили разведчика.

По мнению Павлюка, гитлеровцы нынче не ожидают нападения, поскольку обнаружен разведчик, - не сунутся, мол, сегодня партизаны, не посмеют...

- Будем ждать, глядишь, уймется метельная кутерьма, прояснится небо, не высунешь носа из лесу, - предостерегает Устин Павлюк.

Мусий Завирюха советуется с народом, а у самого уже план зреет в голове. Разведка наделала переполоху, враг будет ждать нападения со стороны леса, а мы тем временем ударим с поля. С этим все согласились. Малой силой надо сломить врага. С горсточкой отважных такое грозобоище устроим, чтоб в Берлине загудело! Перед самым походом Мусий Завирюха напоминает партизанам знаменитые слова Суворова: не смотри, сколько врага, а гляди, где он.

- И я с вами в бой пойду, - сказала Текля. - Я знаю все дороги, выведу, покажу, все мне ясно, - умоляла она командира, не представляя, как могут обойтись без нее и как она усидит здесь, пока партизаны будут вести смертельный бой. Что она, не владеет автоматом? Не забрасывала гитлеровцев гранатами?

Галя измерила подруге температуру: жар у женщины, тридцать девять градусов...

- Ложись-ка в сани, - строго приказала медсестра, - все ясно, ты больна.

Текля, чувствуя лихорадочный прилив сил, не подчинилась.

- Нет, останусь на ногах! - рассердилась она на подругу.

- На ногах ты не выстоишь!

- Приказываю тебе, ложись в сани! - шумнул на дочь Мусий. - Что это за порядок? Будто на ярмарку с отцом просится. Неужели без тебя не найдут дороги? Приказ слышала?

После такого внушения Текля не решилась препираться с отцом. Кто не знает старика? С довоенного времени академики никогда не сходили с языка, с академиками дружбу водил, всегда тем гордился, теперь вот Суворов... Новые звезды освещают ему путь. Что говорить, славна наша страна людьми!