Элина отведала еще несколько ягод и, весело смеясь, предложила Виоле:
— Мне кажется, что мы должны попробовать ягоды из остальных кувшинов. Надо убедиться, что ликер так же хорош во всех сосудах.
Через полчаса у них были липкими и руки, и губы, а белоснежная скатерть на столе оказалась в красных винных пятнах.
— Вы только посмотрите на эту ягоду, — залилась от смеха княжна, сбросив на скамью вязаную шаль. — Похоже, она напоминает графиню де Лорси.
Они обе расхохотались, припомнив занудную гостью.
— Мне кажется, что мы перепробовали ягоды из половины кувшинов, — заливисто хохотала Виола.
— У нас будет сказочное вишневое Рождество! Хватит для всех гостей!
— Еще бы! Ведь здесь такой огромный дом!
— Пере… про… огромный!
— Огромный… преогром… огромнейший!
Они путались в словах и, давясь от смеха, упали на скамью. Элина обняла Виолу рукой и поцеловала в щеку:
— Как же с тобой весело! Я так рада, что ты живешь у нас!
— Спасибо… — ответила девушка. — Я тоже этому очень рада… — она запнулась, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. — Кажется, нам следует теперь разлить ликер в бутылки… Тут где-то была воронка…
Элина резво вскочила и через мгновение обнаружила нужный им предмет. Выстроив бутылки на столе, они установили воронку в горлышко первой бутылки и осторожно приподняли чашу с ликером. Густой красновато-золотистый ликер потек внутрь сосуда, поблескивая в солнечном свете, льющемся из окна.
— Боже, как он великолепен! — восхищенно воскликнула княжна…
— Дух замирает, — раздался знакомый мужской голос.
Элина оглянулась и взвизгнула:
— Михась!
Бертье ловко подхватил на руки девушку, когда она бросилась к нему на шею. Он держал ее, слегка покачивая, словно маленького ребенка. Льющийся из открытой двери солнечный свет, как обычно, вспыхнул в его волосах, и мужчина засиял магией золота.
За пять месяцев разлуки Виола почти освободилась от его воздействия, забыла, как он несказанно красив. И вот теперь от одного лишь взгляда на него у девушки кружилась голова.
— Михась! — Элина прижалась к мужчине. — Я так скучала по тебе…
— Я вижу, — с усмешкой произнес Бертье и опустил ее на пол.
— С возвращением! — Виола, подобрав юбки, присела в старательном реверансе.
Он наконец соизволил взглянуть на нее. Виола смущенно откинула в сторону выбившуюся из прически прядь волос. Уложить непослушный локон липкими руками она сейчас была не в состоянии. Бертье улыбнулся, и Виолу тут же охватила теплая волна радости. Она едва не расплакалась. Девушка на миг прикрыла глаза, и ей показалось, что комната еще сильнее закачалась…
— Мы сделали вишневый ликер по рецепту мадемуазель Аделаиды, — объявила Элина. — Возьми вишню.
Она мгновенно протянула ему целую горсть ягод, с которых медленно стекала сладкая тягучая жидкость.
Бертье слегка испуганно отстранился, потом вздохнул:
— О Боже! Что вы здесь вытворяете?
— Пожалуйста, не отказывайтесь, господин Бертье, — принялась уговаривать его Виола и неожиданно начала смеяться.
Он удивленно взглянул на нее. Девушка прикрыла рот рукой, пытаясь стать серьезной:
— Попробуйте хотя бы одну. Это снимет усталость после вашего путешествия.
— Не сомневаюсь в этом, — неожиданно согласился он и, взяв из ладони Элины одну вишню, проглотил ее.
Девушки принялись уговаривать его продолжить это увлекательное, по их мнению, занятие. Но Бертье напомнил, что скоро накроют стол к обеду.
— Обед? А сколько времени? — воскликнула княжна.
— Около четырех.
— О, мне пора идти, — встрепенулась княжна. — Ой, милая Виола, взгляните только… Как это мы сумели такое натворить? Михась, помоги, пожалуйста, Виоле разлить ликер в эти бутылки. Она с этим не справится одна, а мне так хочется, чтобы его попробовал…
Она не договорила, а вместо этого быстро ополоснула руки в ведре с водой, завернулась в теплую шаль и выбежала за дверь, слегка пошатываясь.
Виола ничуть не огорчилась, что она убегает. В глубине души понимала, что ей не следует оставаться наедине с господином Бертье, но… сейчас она была счастлива и впервые рада тому, что они здесь находятся вдвоем. Девушка даже не старалась скрыть довольную улыбку и открыто смотрела на мужчину.
Но неожиданно ей стало грустно. Она вспомнила, почему Бертье сюда пришел — вовсе не ради нее. А легкомысленная княжна почти сразу же убежала от него, конечно, на поиски своего разлюбезного герцога Шовиньи. Как она могла так поступить с ним? После долгой разлуки Мишель примчался к ней, а Элина подарила ему всего лишь каких-то жалких десять минут! Неужели она действительно не чувствует, что Бертье безумно влюблен и мечтает жениться на ней! Как же можно быть такой легкомысленной, чтобы умчаться от него, точно ветер!
Виола рассердилась на княжну и уже хотела предложить Бертье отправиться вслед за Элиной, но тут же одумалась. Ему не доставит радости видеть, как Элина любезничает с герцогом. Как все-таки странно, что княжна отдала свое сердце другому мужчине… Шовиньи, конечно, весьма привлекательный мужчина, но разве он может сравниться с таким великолепным красавцем, как… Мишель. Тем более, что Бертье намного умнее герцога, у которого все мысли заняты только охотой. У Мишеля весьма необычная жизнь, а окутывающая его тайна делает Бертье еще более интересным и загадочным…
Виола не была уверена, что ясно рассуждает. Она понимала одно — больше всего ей сейчас хочется, чтобы Мишель остался здесь в ее компании и хотя бы раз еще улыбнулся ей. В задумчивости она взяла вишню и осторожно облизала ее.
Бертье сделал несколько шагов в ее сторону.
Девушка склонила голову и лукаво взглянула на него из-под ресниц. Лаская языком обжигающую сладость пьяной вишни, она ободряюще улыбнулась мужчине. Почему он так боится вкуса этих ягод?
Задумчивое выражение исчезло на его лице.
Виола положила вишню в рот и почувствовала пьянящее жжение на языке. Она облизала липкие пальцы.
— Если вам это не нравится, нет никакой необходимости мне помогать.
Он ничего не ответил. Просто стоял и смотрел на ее губы, когда она слизывала тягучие нити ликера с кончиков пальцев. Его лицо стало строгим, без тени улыбки, которую она надеялась вызвать.
— Хотя все же удобнее разливать вино вдвоем, — пожав плечами, объяснила Виола. Она опустила воронку в следующую бутылку, с трудом подняла чашу и замерла, раздумывая над создавшейся проблемой.
— Мне и одной не трудно, — сказала она и с надеждой взглянула на Бертье. — Но я боюсь опрокинуть бутыль.