Читать интересную книгу Загадка о морском пейзаже - Антон Кротков

Покойный Авинов не пользовался услугами бесплатного денщика из матросов, хотя имел на это полное право. Между тем практически все офицеры имели дармовую прислугу из нижних чинов. Любой мальчишка, едва надев мичманские погоны, первым делом обзаводился собственной прислугой. Даже фельдфебели желали для себя подобной привилегии. И не только фельдфебели, но и каждый унтер и даже ефрейтор имели своих «камчедалов», то есть денщиков, которых им иметь не полагалось. «Камчедалы» чистили своим барям сапоги и одежду, носили им обед, ставили самовары, нянчились с фельдфебельскими детьми, были на побегушках.

Поэтому отсутствие у капитана первого ранга Авинова бесплатного слуги из солдат наводило на мысль, что покойный контрразведчик желал иметь подле себя не абы кого, а доверенного человека, на преданность которого он мог всецело положиться.

И кстати, внешность слуги показалась Вильмонту довольно подозрительной. Для своей профессии он выглядел чересчур элегантно, был молод и имел привлекательную, хотя и довольно слащавую женственную наружность. С лица его не сходила, словно приклеенная, кокетливая улыбочка.

Этого франтика определенно следовало тщательно проверить на причастность к делам хозяина. Только сделать это надлежало тонко. А пока Вильмонт вежливо обратился к нему с вопросом:

— Вы, несомненно, хорошо знаете гардероб своего покойного хозяина. Не носил ли он шпор?

— Да, у Андрея Васильевича имелась лошадь, и, конечно, он надевал шпоры, когда собирался совершить конную прогулку в окрестностях Гельсингфорса, — застенчиво ответил слуга.

Однако сапог Авинова в квартире не оказалось, ибо всю одежду умершего забрали его родственники. Таким образом, надежда Анри сличить сапоги подозреваемого в убийстве с гипсовым слепком и имеющимся у него фотографическим снимком пока не оправдалась. Тогда Вильмонт использовал свой второй козырь, снова обратившись к слуге морского контрразведчика с вопросом:

— А сигары он курил?

Слуга тут же принес коробку с кубинскими сигарами. К большой радости Вильмонта, они оказались той же марки, что и найденный им на дороге, ведущей от места преступления, окурок. Анри снова воспрянул духом после неудачи со следом.

Еще более его окрылил осмотр экипажа, которым пользовался для выездов Авинов. На правом заднем колесе его имелась выбоинка, как будто похожая на след экипажа, в котором мог приехать убийца. Сходилось и то, что Авинов был выше убитого им адъютанта, а значит, мог выстрелить ему в голову только под углом. Ведь именно об этом говорил на месте преступления полицейский врач Тайво Лехтинен. Так что все доказательства как будто складывались одно к одному.

А тут еще Кошечкин, желая порадовать Вильмонта, по секрету сообщил, что арестованный контрабандистский лоцман Густафсон тоже на допросах начал давать показания про немецких агентов, которые якобы предложили ему большие деньги, чтобы он дал им своих людей, которые могли бы провести вражеские миноносцы в порт. Правда, Анри не слишком доверял этим так вдруг своевременно появившимся показаниям. Он прекрасно знал, что, несмотря на технический прогресс и впечатляющие достижения криминалистической науки, кулак, как и в старые времена, оставался главным методом выбивания нужных доказательств.

Но даже и без признаний лоцмана Анри имел все основания гордиться собой. Ведь именно он, а не местные полицейские и коллеги из своего же департамента добыли самые ценные доказательства, благодаря которым почти не оставалось сомнения в том, что Авинов убил своего тайного сообщника. Спеша закрепить успех за своим отделом, Анри послал шифротелеграмму командиру «Летучего отряда» охранки Арнольду Эристову:

13 мая 1891 года

«Докладываю Вашему превосходительству, что мною тщательно расследованы все обстоятельства порученного мне дела. На основе собранных мною сведений я считаю необходимым сообщить, что обнаружившийся в последние дни в Гельсингфорсе «германский след» следует отныне считать основным. Проанализировав все документы и улики, я пришел к заключению, что если революционные террористы и причастны к подготовке покушения на «Полярную звезду», то лишь косвенно. Могу предположить, что революционное подполье могло заниматься сбором секретных сведений в Гельсингфорсе по заказу немецкой военной разведки в оплату за предоставленные им германцами убежище и различную помощь, в том числе финансовую и военно-техническую».

Глава 12

Приятно, когда все получается! Анри по праву чувствовал себя победителем. Составленный им для Главного военного прокурора отчет генерал публично похвалил, назвал «блестящей работой». Морской министр на совещании, посвященном разрешению создавшейся кризисной ситуации, тоже сослался на выводы жандармского капитана и заявил, что считает «нарисованную им картину германского заговора самой объективной».

Оставалось забрать официальное заключение судмедэксперта о причинах смерти адмиральского адъютанта Александра Гейдена, чтобы подшить его к делу. Анри долго плутал по старому парку на окраине города, прежде чем обнаружил неприметное одноэтажное кирпичное здание с выцветшей бледно-голубой вывеской сбоку от обшарпанной двери. В полутемных коридорах морга было прохладно. Здесь царила абсолютная тишина, лишь гулкий звук его собственных шагов нарушал ее. За очередной дверью Анри наткнулся на хмурого служителя, тот провел посетителя в анатомичку.

Сыщик застал полицейского врача Тайво Лехтинена за его обычной работой — судебный патологоанатом исследовал очередной труп. По ходу дела, переворачивая мертвеца и кромсая его скальпелем, судебный доктор оживленно обсуждал профессиональные детали с ассистирующим ему пожилым коллегой — бородатым, но очень бодрым стариканом на вид лет семидесяти с ясными молодыми глазами. Тот слушал годящегося ему в сыновья Лехтинена очень жадно, задавал вопросы и постоянно что-то записывал в маленький блокнотик. Они оба выглядели увлеченными студентами, удивляющимися новым открытиям с восторженной непосредственностью, больше свойственной молодости.

Труп, лежавший на прозекторском столе, был очень страшный, наполовину разложившийся. Его истлевший похоронный костюм горкой грязного тряпья лежал под хирургическим столом. В предбаннике кабинета Анри видел испачканный в земле гроб, который, видимо, недавно достали из могилы для проведения судебного исследования. Анри молча стоял у окна, пока эксперты возились с трупом. Ему было не по себе. От жуткого запаха трупного разложения, устоявшегося в морге, Анри слегка мутило. За годы работы в полиции Вильмонт так и не смог привыкнуть к отталкивающему виду смерти. Поэтому он вздохнул с облегчением, когда вскрытие было закончено, и эксперты отправились мыть руки.

Лехтинен простился со своим коллегой и пригласил Вильмонта к себе. В тесной комнатушке, громко именуемой хозяином «кабинетом», царил творческий хаос. Вплотную к замазанному белой краской окну был придвинут узкий стол, заваленный книгами, брошюрами и прочим бумажным хламом. Почти все остальное пространство комнаты занимали стеклянные шкафы с разными баночками, колбочками и медицинскими инструментами. Еще из мебели в комнате имелись два стула, один из которых был предложен посетителю.

Видно было, что доктор доволен своей работой, настроение у него было приподнятое. Он посмеивался, вспоминая, как его коллега следователь Веберг, чтобы успеть на свидание, пытался уверить всех, что молодой адмиральский адъютант пустил себе пулю в голову из-за любовной неудачи:

— У Николая Христофоровича всегда все просто. Действует он не слишком грамотно и не очень убедительно, но зато решительно и без сомнений. Порученные ему дела Веберг расследует со скоростью метеора и сваливает в архив точно в отведенный ему срок. И начальство его за это любит. А мы — эксперты со своими микроскопами и прочими научными методами — ему только мешаем.

Доктор внимательно посмотрел на Вильмонта и поинтересовался:

— Вы тоже станете на меня жаловаться, если я сообщу вам не слишком хорошую новость? Ведь, насколько я знаю, убийца уже найден. И не без вашего участия. Полагаю, что свои выводы вы сделали, опираясь в том числе на мое первоначальное заключение, что преступник должен быть более высокого роста, чем погибший.

— У вас появились сомнения на этот счет? — без особого оптимизма поинтересовался сыщик.

Читайте, — доктор протянул Вильмонту протокол.

Сыщик пробежался по нему глазами:

«Вскрытие показало, что смерть мужчины 21-го года наступила мгновенно — от сквозного ранения в правовисочную область головы. Наличие внедрившихся в кожу на виске порошинок и следы ожога у входного отверстия раны указывают на то, что выстрел был произведен в упор. Также было установлено, что в момент, предшествующий огнестрельному ранению, погибший получил сильный удар тупым предметом в затылочную область черепа (предположительно кастетом). Обнаруженная в задней части черепа трещина и обширная гематома мозгового вещества, учитывая характер рельефа местности на месте преступления и позу убитого, не может являться следствием падения данного мужчины».