Глава 20. Эгоист и циник
Если бы в Армаросе были петухи, я проснулась бы с их первым криком. Но меня разбудила еще более горластая птичка, проорав будильником где-то на крыше.
Сев на софе, я лениво зевнула и потянулась. Шея хрустнула. Класс! Неделю посплю на этой «перине», и меня всю заклинит.
Ночь прошла относительно спокойно. В барбакане была отличная шумоизоляция за счет сплошных стен, поэтому волчий вой доносился до меня очень редко. Выли, скорее всего, где-то в долине. Стаи были возбуждены перед предстоящей Багровой Ночью. Зазывали ее, кланялись луне. Я же желала, чтобы она никогда не наступала.
Спустившись вниз, я подошла к дверям коридора, в котором томился Бранд, и прислушалась.
Тишина.
Может, он устал рычать на меня. Может, спал.
Я с большим усилием поборола желание войти, утешить его, напомнить, как он мне дорог. Боялась, что он опять меня прогонит.
С горем пополам отодвинув засов, я распахнула двери на улицу и вдохнула свежего утреннего воздуха. Быстро ополоснулась у колодца, пока принцы не освободились, окончательно проснулась и поспешила на помощь Хельварду Финну. Чем раньше мы снимем кандалы с Мортена, тем скорее я увижусь с Брандом.
— Доброе утро! — бодро поприветствовала я королевского слугу в кулуаре, взяла у него ключи от камеры Мортена и, отперев дверь, принялась отстегивать его от цепей.
Нагота принцев по-прежнему меня смущала, и я старалась не встречаться с Мортеном взглядами, но краснела от одного лишь прикосновения к его коже.
Зачем вообще боги Подлунных миров создали их такими неотразимыми? Хоть у одного бы брюшко было, второй подбородок, ноги колесом. Так нет! Все как один — атланты! С их мощной мускулатурой можно не только умело меч в руках держать, но всю небесную сферу.
— Я и сам в состоянии, — запротестовал Мортен, недовольный моей помощью.
— Да пожалуйста. — Бросила ему ключи, вышла в коридор и скрестила руки на груди.
Тоже мне — ворона в павлиньих перьях. Больно надо кандалы с него снимать. Пусть хоть весь обмотанный цепями ходит. Я исключительно ради Бранда тут торчала. Значит, больше не буду приходить и помогать. Мне и без этих утренних процедур было чем заняться. В замке полно работы.
Я дождалась, пока принцы умоются, оденутся, причешутся и выйдут, наконец, ко мне.
Кристер, впопыхах поприветствовав меня, сразу рванул в свою мастерскую. Вермунд спросил, не принесла ли я ему кувшинчик вина? Айварис поинтересовался, спокойно ли прошла ночь. А Мортен смерил меня высокомерным взглядом и на привычных ему понтах сказал:
— Я не маленький. Со мной нянчиться не надо.
— Хорошо, я уведомлю сира Хельварда, — парировала я. — А теперь, ваше высочество, если вы соизволите, навестим вашего брата? — растянула губы в улыбке, готовая вцепиться в него зубами.
До чего же напыщенный засранец! Самый эгоистичный из всей пятерки. В мгновенье способен испортить настроение.
Сделала реверанс в стиле британской принцессы и направилась вверх по лестнице. Даже Айварис меня уже так не раздражал, как Мортен. Складывалось впечатление, что тот проверял меня на прочность. Если же у него и правда был такой несносный характер, то бедная его будущая жена. Она поседеет к тридцати годам.
Бранд встретил нас угрюмым видом. Он лежал, положив морду на передние лапы, и никак не реагировал даже на мух, слетевшихся к тухлой тушке. К ней он так и не притронулся. Морил себя голодом. И жаждой, судя по полной миске с водой.
Я подошла к клетке, опустилась перед ней на колени и взялась за железные прутья.
— Бранд, — произнесла еле слышно, чтобы не сорвать голос на плач, — почему ты не ешь?
Он даже не взглянул на меня. А когда Мортен отворил клетку, чтобы выбросить из нее испорченное мясо, грозно на него рыкнул. Но тот не испугался. Даже не вздрогнул. Выбросил то, что уже перестало быть едой, заменил миску с водой и сказал:
— Я принесу тебе птицу, если хочешь.
Бранд звучно выдохнул, сдув соломинки возле носа, и прикрыл глаза. Он всем своим видом давал понять, что не хочет нас видеть, чтобы мы уходили и оставили его в покое.
— Бранд, так нельзя! — заявила я, не намереваясь сдаваться. — Ты убиваешь себя! А вместе с собой и меня, и своих братьев, и Хельварда, и родителей! Ты убиваешь веру и надежду на спасение! Перед тобой весь мир, будущее… наше будущее!
Я не знала, как до него достучаться. Он будто поставил между нами какой-то невидимый барьер. Тот Бранд, который верил, что проклятие можно разрушить!
— Я начала приводить в порядок замок, — попыталась заговорить о нем о позитивном. — Вчера жарила вкусные картофельные оладьи. Твоим братьям понравились. Скажи же, Мортен?
Я с мольбой посмотрела на того и на секунду замерла от его пристального взгляда. Он буквально впился в меня, будто Мортен гадал, насколько я искренна.
— Вполне недурно, — ответил он.
Я поджала губы от обиды. Ведь было вкусно! Почему он опять меня не оценил?
— Когда закончу с замком, займусь садом, — снова перевела взгляд на Бранда, притворяющегося, что мы его утомляем. — Я обязательно посею семена, которые ты мне подарил. Я уверена, это будут самые красивые цветы.
Не открывая глаз, Бранд почесал за ухом и прикрыл морду лапами.
— Пойдем, — позвал меня Мортен. — Пусть он отдыхает.
Я не хотела уходить. Еще пару минут молча смотрела на Бранда и ждала хоть какой-то реакции, но он нагло засопел.
Поднявшись с колен, я поплелась вон из коридора.
Едва Мортен закрыл двери, как насмешливо спросил:
— Семена? Ты всерьез думаешь, Бранда интересуют цветочки?
— Да! Я уверена, что его интересует все, чем я занимаюсь. А вот интересует ли в этой жизни что-то тебя? — Я пальцем ткнула ему в грудь. — Тебе на всех плевать, Мортен. Ты и со мной бы не возился, если бы Айварис не приказал. Ты циник и самолюб. Никто никогда не снимет с тебя проклятие. Потому что даже если какая-то дурочка тебя полюбит, ты не полюбишь ее.
Не дожидаясь, пока этот говнюк сломает мне палец, я отправилась в замок.