Никогда не видел, чтобы так корежило живого человека. Пришлось его прогнать, иначе она умерла бы прямо сейчас. Уже на выходе батюшка сообщил мне, что в моей жене живет демон. По-моему чушь полнейшая! Не зря же Шлиффан диагностировал ей туберкулез.
15 марта 1917
Ждать больше нельзя! Гружу ее в карету и везу в Харьков! Малыш, названный в честь меня Леопольдом остается в замке под присмотром Альфреда. Возможно, в губернском городе врачи нам помогут. Барыню какая-то болезнь гложет изнутри, и сил сопротивляться ей у нее не осталось. Она не говорит, лишь еле заметно дышит, уставившись в потолок бессмысленными глазами.
2 апреля 1917 года
Поездка в город ничего не дала. Все разводят руками и пожимают плечами. Врачи согласны в одном. Это похоже на позднюю стадию туберкулеза, а значит смерть уже за порогом. Хрипы становятся все сильнее. Иногда мне кажется, что это самый настоящий рев. Барыня…Барыня…Моя любимая и единственная жена! Я найду способ спасти тебя.
1 мая 1917 года
Это конец…Только сейчас, глядя на маленькое чудо под именем Леопольд Кенинг я понял, как люблю свою жену! И мне плевать на ее измену и что этот ребенок не от меня! Он носит мою фамилию, а значит маленький Лео – барон Кенинг! Точка!
1 июня 1917 года.
Первый день лета…Барыня любила эту пору. Поймал себя на мысли, что думаю о ней уже в прошедшем времени. Жена напоминает живой труп! Слезы наворачиваются на глаза, когда я вижу ее изможденное тело, некогда бывшее прекрасным. Я готов душу продать за то, чтобы она была снова здорова…
Палец обожгло накалившейся зажигалкой. Я отдернул руку в сторону, отчаянно дуя на нее. Зачитался, ничего не скажешь…Чем же таким больна была Барыня барона Кенинга? Неужто действительно туберкулезом?
Позади раздались звуки шагов и скрип входной двери. В залу заглянула Светка с невыспавшимимся глазами.
– Дворкин, ты вообще время видел?
Я бросил взгляд на наручные часы и тяжело выдохнул. Дневник оставил самое гадкое впечатление, словно я покопался в чьем-то грязном белье.
– Зачитался, прости…
– Ты смог разгадать тайну дневника Эльвиры Олеговны?– жена кивнула на открытый ежедневник, где таяли едва заметные буквы, присаживаясь на подлокотник кресла.
– Какая там тайна!– махнул я устало рукой.– Обычное молоко, каким писал Ленин в разливе. Иногда полезно мало-мальски знать свою историю…
– И что там?– жена, как и все женщины была любопытна.
– Там разгадка шаровского проклятия…– со вздохом пояснил я, уставившись в одну точку.
– В смысле?– не поняла Светка.
– В том смысле, что я теперь знаю, кто этот монстр, убивающий мирных жителей! Тут и правда замешана мистика…Красовская оказалась права!
– И кто же это?
– Барон Леопольд Кенинг…
– Он умер сто лет назад! Ты уверен, Саша?– нахмурилась Светка.
– Более чем…Это его дневник. Я прочитал лишь часть, но в ней скрыт ответ…– мне было грустно от осознания того, как нелегко сложилась судьба этого человека. Ведь не случись той роковой измены, то и барон не стал таким, какой он стал, да и многие жизни были сохранены в Шаровке, не было бы никакого проклятия белого лебедя. Не зря говорят, что причинами всех войн и несчастий являются женщины.
– Ты уверен?– повторила встревоженно Света.
– Смотри…– я открыл нужную страницу и щелкнул зажигалкой. Тусклое пламя нагрело клочок желтой бумаги, на котором медленно проявилась последняя прочитанная мною фраза барона Кенинга:
“Я готов душу продать за то, чтобы она была снова здорова…”
– Теперь поняла?– уточнил я, когда жена прочитала весь текст, ошарашенно моргая.
– То есть…
– Именно, Светуль! Я считаю, что Леопольд Кенинг все-таки исполнил свое намерение о проведении торгов…
– Тогда завтрашняя ловля на живца может быть смертельно опасной для Янки…–прошептала жена, инстинктивно схватившись за живот.
– Но и для нас всех, любимая…но и для нас всех…
Глава 20
Утро заглянуло в стрельчатые окна замка, лизнув по щеке ярко-желтым солнечным зайчиком. Я поморщился и рывком сел на кровати, потерев заспанные глаза. Посмотрел на наручные часы краем глаза. Половина девятого…Вот тебе и хронический недосып последних дней, связанный с этим проклятым расследованием. Обычно, я поднимаюсь не позже семи, а то и много раньше.
Постель рядом была пуста. Смятые простыни одиноко валялись на белоснежном покрывале. Балдахин был отдернут, дав возможность солнцу проникнуть внутрь, потому-то я и проснулся. Светы рядом не было. Машинально ладонью попробовал подушку. Холодная! Значит жена себе изменить не смогла и уже где-то внизу пьет кофе. Правильно…Нам предстоит сегодня очень и очень сложный день. Всем понадобятся силы!
Быстро натянул на себя валяющуюся рядом с кроватью одежду. После вчерашних посиделок над дневником барона Кенинга и после долгого разговора с женой, я еле донес ноги до постели. Сбросил одежду и тут же погрузился в объятия Морфея. На большее, увы, сил у меня не хватило.
Глухо стукнула дверь соседней комнаты. По коридору, тяжело ступая, прошелся Мишка. Значит уже все встали…Один я тут бесстыдно дрыхну, наслаждаясь последними спокойными часами, если не минутами.
– Миша!– позвал я сына, даже не надеясь, что он меня услышит. Увы, но по утрам, часов до десяти, хранитель Великой книги судеб практически вне зоны доступа, зевает, бродит по дому, как приведение, а нам со Светой кажется, что он просто спит с открытыми глазами. Они с тещей совы, в отличии от нас с женой – несчастных жаворонков.
Ответа от Мишки , как и ожидалось не последовало. Я со вздохом прошлепал босыми ногами по полу, натянул кроссовки и спустился вниз, где вовсю шло напряженно-деловое чаепитие, проходящее в нехорошем молчании. Даже похудевшая и осунувшаяся за эту ночь Красовская проснулась рано ради такого мероприятия, хотя обычно встает нее раньше обеда. Она смотрела куда-то в одну точку, прикусив задумчиво нижнюю губу, даже, по-моему, не заметив, что я пришел. Теща что-то рассказывала Мишке, поглядывая на то, как он вяло ковыряется в только что сжаренной яичнице. И лишь только жена соизволила обратить на меня внимание.
– Доброе утро, Сашуль!– пробормотала она, отхлебывая остывший кофе.– Прости, но мне пришлось рассказать всем о твоем вчерашнем открытии…
– Я вижу…– кивнул я на замершую, словно заколдованную Янку.– Эффект превзошел все возможные ожидания!
– А ты думал, что нам не стоит знать?– взвилась теща, оторвавшись от внука.
– А что-то изменилось от этого? Может продавший душу дьяволу барон Кенинг более опасен, чем неизвестная чупакабра рвущая людей пополам? Какая разница кого ловить, если и с чупакаброй и с бароном нам будет одинаково тяжело справиться!– разозлился я, плюхнувшись с размаху в