Другие операции носили чисто коммерческий характер. К этой категории следует отнести большую часть из 18 правительственных займов, осуществленных за время правления Лайонела. Общая сумма этих займов составила около 1600 миллионов фунтов стерлингов (или 25 000 миллионов долларов). Нью-Корт сыграл решающую роль в консолидации усилий клана для осуществления полного контроля над европейскими месторождениями ртути. Нью-Корт успешно сотрудничал с Сесилом Родесом, основавшим бриллиантовое королевство в Южной Африке, и инвестировал капиталы в медные и нитратные месторождения в Америке.
Новое поколение постепенно отходило от старых методов клана. Теперь Ротшильды действовали в большей степени чисто экономическими методами вместо того, чтобы извлекать доходы непосредственно с политической арены. В высшем обществе нет необходимости самому трудиться до седьмого пота, чтобы добиться поставленной цели. Можно нанять нужных людей, и спокойно отправляться на охоту.
Лайонел прекрасно это осознавал. В нем гармонично сочеталось чувство превосходства и достоинство, чего ранее так недоставало Нью-Корту. Его младший брат Энтони превосходный наездник, был произведен в дворянство самой королевой. Младший, Майер, разводил породистых лошадей, был заметной фигурой в Жокей-клубе и стал первым Ротшильдом, выигравшим дерби.
Для полноты картины этим троим, патрицию-банкиру, баронету и спортсмену, не хватало еще одного важного элемента – эстетизма. Этот недостаток восполнял четвертый брат, Натаниэль, инвалид, живший в Париже. Натаниэль получил травму на охоте и был частично парализован, что не помешало ему собрать прекрасную коллекцию предметов искусства, вести блестящий аристократический салон и управлять виноградниками Мутон в Бордо (Натаниэль захотел иметь собственную марку вина и приобрел эти виноградники).
Каждый из братьев возглавлял какое-то направление общественной жизни викторианской Англии. Начнем со старшего, Лайонела. Первое, о чем следует рассказать в данном случае, – это парк Ганнерсбери. Когда-то здесь жила принцесса Амелия, дочь Георга II. Незадолго до смерти, в 1835 году, Натан Ротшильд купил это загородное имение, но приобрело свой истинный облик оно только после того, как перешло к Лайонелу. Парк Ганнерсбери стал одной из самых роскошных резиденций Англии, сравниться с которой могли только королевские владения.
Помимо обязательных парков и озер с лебедями там была выстроена итальянская вилла, все дорожки парка освещались самым причудливым образом, огромные цветочные клумбы в виде увитых гелиотропами корзин, вьющиеся розовые лианы и резные скамьи украшали ландшафты. В поместье был разбит огромный японский сад с ручейками и речками, зарослями гигантского тростника и каменными мостиками, пальмами и храмами.
– Изумительно, – восхитился посол японского императора, когда впервые осмотрел парк, – у нас в Японии нет ничего подобного.
Приемы, которые устраивал Лайонел, всегда проводились только на таком высоком уровне.
«Эти банкеты по роскоши и изысканности не уступают приемам в Виндзоре и Букингемском дворце», – писал Дизраэли.
Событием сезона стал «сельский праздник», который устроил Лайонел в честь герцога и герцогини Кембриджских и герцогини Глостерской в июле 1835 года. Герцоги, принцы, дипломаты и набобы из Сити, а также 500 гостей, представляющих избранное общество, обедали в палатках, расставленных по паркам, прогуливались по освещенным бесчисленными цветными фонарями аллеям, слушали музыкантов и певцов, виртуозов из пяти европейских столиц.
После революции 1848 года изгнанный с родины цвет французской аристократии нашел здесь утешение. Здесь бывали и герцог Шартрский, и герцогиня Орлеанская, и граф Парижский. (Все меняется в этом мире – и ничего не меняется. Прошли годы. И за пять месяцев до окончания этой книги графиня Парижская посетила грандиозный праздник под открытым небом, устроенный баронессой Эдуард де Ротшильд.) Приглашение с готовностью принял и кардинал Вайсман – поговаривали, что это было сделано в знак протеста против папских установлений, которые в середине XIX века предписывали евреям жить в гетто. Кардинал, совершенно того не желая, вызвал вспышку религиозного конфликта между христианами – причем в еврейском дворце. Протестант отказался занять место за столом рядом с его католическим преосвященством.
В 1857 году в парке Ганнерсбери состоялись торжества по случаю бракосочетания старшей дочери Лайонела, Леоноры. Как писал один из репортеров, она была «очаровательна… с влажными миндалевидными глазами, с нежным лицом цвета чайной розы…». Леонора считалась одной из выдающихся красавиц того времени, ее ставили в один ряд с герцогиней Манчестерской, леди Констанс Гросвенор и миссис Балкли. Женихом Леоноры был (по мнению Семьи) тот единственный во всей вселенной молодой человек, который был достоин поднять ее свадебную вуаль. Это был Альфонс, ее кузен и будущий глава Французского дома. На свадьбе играл оркестр лейб-гвардии. Цвет европейской знати прибыл поздравить молодую чету, и церемония была поистине грандиозной. Французский посол сказал тост в честь невесты. Его примеру последовали оба премьер-министра Англии (ушедший в отставку и пришедший ему на смену, лорд Джон Рассел и Бенджамин Дизраэли).
– Под этой крышей, – сказал Диззи, со свойственным ему вычурным красноречием, – мы приветствуем семейство Ротшильд – имя, известное в каждой европейской столице и в каждом уголке земного шара, – семейство, прославленное не столько своим богатством, сколько незапятнанной репутацией, прямотой и честностью и гражданской ответственностью.
Прошло восемь лет, и Лайонел выдал замуж свою дочь Эвелину. Но церемония состоялась уже не в Ганнерсбери, а в его новом особняке на Пикадилли, 148. Жених, разумеется, был опять «единственный во всей вселенной молодой человек, который был достоин…», то есть в данном случае кузен Эвелины, Фердинанд де Ротшильд, сын главы Австрийского дома. Среди подружек невесты были представительницы таких прославленных семей, как Монтгомери, Леннокс и Боклерк. Заздравный тост произнес первый лорд адмиралтейства, и Диззи, как всегда, щедро рассыпал свое красноречие.
Эта церемония также была не лишена пикантных подробностей. Мать Фердинанда, старшая дочь Натана, представительница британских Ротшильдов, покинула своего супруга, Ансельма Австрийского, и вернулась на родину. Дело было в том, что глава австрийского клана коллекционировал любовниц с не меньшим рвением, нежели железные дороги. Супружеский конфликт никак не сказался на семейной солидарности – об этом свидетельствовало присутствие на церемонии австрийской ветви Семейства и австрийского посла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});