дорогу. Норман! – окликнул Леонард, и клирик появился из-за двери. – Неси сундук.
Норман скрылся за дверью, но скоро вновь появился, неся в руках большой черный сундук, который он водрузил на край стола.
– Благодарю, Норман, – Леонард поднялся со стула и прошел к сундуку.
– Что это? – я тоже поднялся.
– Подойди и узнаешь.
Как только я отошел, на мой стул запрыгнул Яркий и стал с интересом наблюдать за происходящим. Я заметил, что он было собирался перепрыгнуть на стол, но взглянув на меня и встретившись с моим нахмуренным взором, явно передумал и даже прижал уши, словно признавая свою вину и выражая покорность.
– Хорошо, что мы поняли друг друга, – сообщил я зверьку, и почесал его за ухом, что тотчас же приободрило Яркого.
– Как бы ты не решил двигаться в Виолент, тебе лучше преобразиться, – сказал Леонард, открыв сундук. – А то мужчина в дорогом пальто бросается в глаза.
Леонард достал из сундука куртку из коричневой кожи и положил на стол:
– На-ка, примерь. Она куда лучше подойдет для путешествий. Осталась нам от клирика Велека. Здоровый был мужик. Больше тебя. Родом из Арктоса. И все же предан был нашей церкви, как никто другой. Предан настолько, что в прошлом году отправился в паломничество к себе домой. Все отговаривали, говорили, что это самоубийство, но я благословил. Ибо знаешь, если кто и может принести веру нашим диким соседям, то только такой человек, как Велек. Ну, а уж коль убьют, то за благое дело падет, за праведное. А тем, кто за правое дело гибнет, Властитель Циклов перерождение в грядущих мирах дарует. Так что отпустил я его с легким сердцем, и все же возвращения не жду при любом исходе.
Пока Леонард говорил, я примерил куртку. Она, и вправду, мне была даже чуть велика. Слегка потертая, но добротно сшитая, тяжелая. В чем-то подобном я всегда представлял себе одетым Нейтана Боунза, и теперь, примерив такую вещь на себе, я вдруг ощутил некую гордость и пробуждающуюся внутри тягу к приключениям.
– Ну? Как я выгляжу? – спросил я, обернувшись к Яркому.
Он прищурил глаза и повертел головой, словно оценивая, насколько удобно ему будет теперь восседать у меня на плече.
– Следовало бы, конечно, тебе сменить и обувь, но боюсь, что сапог твоего размера здесь не найти. Зато есть вот это.
Леонард достал из сундука черную шляпу с ровными полями и, отряхнув ее от пыли и расправив, протянул мне.
– Эта вещь уже моя, времен бурной молодости.
Я надел шляпу, она оказалась по размеру. Образ бравого путешественника и искателя приключений вырисовывался всё четче.
– Тебе идет, – улыбнулся Леонард. – И, возможно, она станет тебе хоть какой-то маскировкой.
– Спасибо, Леонард, – я искренне поблагодарил его.
– Еще не все. Тебе нужно оружие, Клиффорд.
Он достал револьвер в кожаной поясной кобуре.
– Такое у меня имеется, – я вынул из кармана пальто своей револьвер.
– Аннабель, – быстро определил Леонард. – Отлично. Тот же калибр, так что возьми патроны. Одному Властителю ведомо, как сильно они тебе могут понадобиться. И кобуру бери, она подойдет тоже.
Когда я повесил кобуру с патронташем на пояс (благодаря Леонарду количество патронов у меня теперь возросло втрое), вложив в нее свою Аннабель, старший клирик положил передо мной потрепанную походную сумку с длинным ремнем.
– Я распорядился, чтобы тебе положили флягу с водой и немного провизии в дорогу. На пару дней пути должно будет хватить, хотя… – Леонард скептически осмотрел меня. – Такому, как ты, может только на день.
– Благодарю, – я не ожидал такой заботы и был очень ею тронут.
– А теперь самое важное, Клиффорд, – сообщил он, разворачивая на столе какой-то чертеж на пожелтевшей от времени бумаге. – Карта канализационных тоннелей под Мистрейдом. Из собора есть туда спуск, но без карты и знания пути ты там сгинешь в два счета. Так что слушай меня внимательно и запоминай. От этого зависит твоя жизнь.
«Так вот как Леонард предлагает мне покинуть собор», – возликовал я мысленно. – «Это гениально».
И пусть мне доводилось слышать множество пугающих историй об этих катакомбах под городом, верилось в них с трудом. А вот способа лучше покинуть это место незамеченным и представить было нельзя.
Я внимательно слушал, пока Леонард показывал мне на карте, как идти по катакомбам, объяснял, как ориентироваться по этой запутанной старой карте и где я должен буду выйти.
Когда он закончил и свернул карту, Леонард неожиданно сказал:
– Я все же рад, что все так вышло, Клиффорд.
Я поднял на него глаза, не понимая, о чем конкретно Леонард говорит.
– Я про то, что ты нашел Яркого. Какие бы проблемы и опасности не принесла ваша встреча, я уверен, что она не случайна. И я рад, что все случившееся заставило тебя сдвинуться с места.
Леонард прошел к своему креслу, но садиться не стал, а вместо этого взял стакан воды, отпил из него и обернулся к камину. Я молча ждал, чувствуя, что он собирается сказать что-то еще. Что-то важное. Иначе и быть не могло. Пустыми словами Леонард Марбэт не разбрасывался никогда.
– Моя дочь, – начал он, наконец. – Была чудом, которого не заслуживал этот мир. Я любил ее больше всего на свете. И готов был оберегать ее от всех невзгод и опасностей так яростно, что даже, как ты знаешь, сильно с этим перестарался. Но когда она пришла в мой дом с тобой, я не стал мешать вашему союзу, ты знаешь, почему?
Леонард обернулся ко мне.
– Ты никогда не говорил.
– Потому что я увидел в тебе огонь. Огонь, который видел и в Тессе. Вы оба были влюблены. Влюблены по-настоящему, искренне и чисто. Я понял это с первых же минут нашего знакомства. Как понял и то, что она с тобой будет счастлива и спокойна, что ты не оставишь ее, не бросишь, не сделаешь ей больно. Что ты будешь беречь ее столь же преданно, сколь