а работа не была закончена даже наполовину. Я уже и не надеялся сдать книгу в срок, когда Морис Картер спас меня из столь бедственного положения. Он сам написал мне, узнав, как он уверял, совершенно случайно на одном из закрытых приемов в Университете, что некий писака, у которого еще молоко на губах не обсохло, пристает к уважаемым докторам наук с расспросами про артефакты. Картеру показалось это интересным, по какой причине, мне неведомо и по сей день. Он отыскал мой роман, прочел его и написал письмо, в котором приглашал навестить его в Виоленте, где он подробно ответит на любые мои вопросы касательно темы артефактов прото-мира, взамен на скромное воплощение его в одном из персонажей моих последующих работ, и не более того.
Естественно, я тут же направился в Виолент, не веря своему счастью. И Морис Картер превзошел все мои ожидания. Он разительно отличался от большинства своих ученых коллег, по этой причине в итоге и покинув Университет. Он действительно готов был ответить на любые мои вопросы, горя энтузиазмом не меньше моего. И я задавал их. Задавал вопросы, работая над вторым романом, задавал, работая и над всеми последующими. Каждый год я отправлялся на несколько дней в Виолент, чтобы посетить дом Картера, где мы несколько вечеров подряд, до поздней ночи, сидели у камина и под аккомпанемент барабанящих по крышам города капель дождя говорили, говорили, говорили. И, конечно же, я исполнил свое обещание и воплотил его в романе в качестве наставника главного героя, барона Ричарда Ливейна, трагически погибшего в четвертом романе, по нашему общему с Картером решению.
В ответном письме, принесенном мне Норманом, было всего несколько строк:
«Дорогой Клиффорд!
Конечно, я готов принять тебя в любое время. Можешь не беспокоиться, я никогда бы не поверил ни одной газете, в которой тебя стали бы выставлять в дурном свете. Однако, письмо твое заставило меня тревожиться. У тебя неприятности, мой друг? Будь уверен, я помогу тебе всем, чем смогу, всем, что будет в моих силах. О твоем визите не узнает никто, кроме меня, я обещаю. Я жду тебя, мой друг, и настоятельно прошу быть осторожным в пути
До скорой встречи. Морис».
Ничего другого я и не ждал. Морис Картер не слишком большой любитель путешествий и дальних поездок, он заядлый домосед, и шанс того, что он мог находиться в отъезде, был крайне невелик. Как и шанс того, что Картер отказал бы мне в визите. Однако я все же счел необходимым предупредить его, и теперь, получив ответное письмо, почувствовал, как стало легче на душе. У нас с Ярким появилось направление, какая-то цель, пусть и не конечная, но все же, теперь мы знали, куда идти, а это придавало уверенности. Оставалось только дойти туда живыми.
Свернув листок, я обнаружил, что Яркий, сидя на полу у моих ног, внимательно и выжидающе смотрит на меня, словно задавая вопрос: «Какие новости? Говори же, не томи».
– Ну что, дружище, кажется, нам все еще везет хоть в чем–то, – я потрепал его по голове. – Поедем в Виолент. Думаю, тебе там понравится.
Я поднялся.
– Но сначала ужин. Ты проголодался?
Яркий пригнулся к полу и, резко распрямившись, как пружина, подпрыгнул, вцепился в мое пальто и со скоростью белки забрался мне на плечо.
– Ты хоть предупреждай в следующий раз, а то так и до инфаркта довести не долго. Кивни, моргни, да хоть хвостом дерни, ладно?
Яркий в ответ только фыркнул.
Мы быстро добрались до столовой старшего клирика, но, конечно же, Леонард Марбэт уже был там.
– Заходи Клиффорд, – пригласил он, когда я открыл дверь. – Ты как раз вовремя. Ужин только подали, еще горячий. Я попросил наших поваров приготовить нечто особенное, что могло бы прийтись по вкусу такой утонченной особе, как ты. Так что надеюсь, теперь ты отведаешь нашей стряпни, не станешь нос воротить. Другу твоему я тоже распорядился что-нибудь состряпать.
Действительно, возле стула, на котором я сидел утром, стояла на полу собачья миска, в которой было наложено что-то вроде мясной каши. Я опустил Яркого на пол, и тот стал с аппетитом уплетать предложенную пищу. Глядя на него и слыша чудные ароматы жаренного мяса, я впервые за этот день почувствовал сильный голод.
Ужин и правда оказался очень вкусным: зажаренный на кости свиной окорок, с картофелем и овощами, показался мне пищей богов, превзошедшей все изысканные яства дорогих ресторанов Мистрейда, которые мне довелось попробовать. В считанные минуты опустошив свою тарелку, я поблагодарил Леонарда, а позже попросил девушку, пришедшую забирать посуду, передать мои благодарности повару.
– Рад, что ты доволен, Клиффорд, – улыбнулся Леонард, вытирая губы полотенцем. – Одному Властителю ведомо, сколько сил вам обоим нужно, чтобы преодолеть все тягости, что уже свалились вам на головы и что свалятся в будущем.
– Стриксы или законники больше не объявлялись? – поинтересовался я.
– Нет. Но на площадь полдня стояла какая-то странная установка, вокруг которой суетились гвардейцы Стрикосов.
Я вспомнил машину возле своего дома, которая указала Теодору на мой дом.
– Потом ее куда-то укатили, – продолжал Леонард. – Но вокруг собора теперь значительно больше патрульных полисменов, а в главном зале целый день дежурят их агенты, столь яростно и неубедительно строящие из себя блаженных кающихся, что хочется подойти и порекомендовать им взять пару уроков актерского мастерства в театральной школе Шермона. Там проходят бесплатные занятия пару раз в гексал.
Я ухмыльнулся.
– Но, так или иначе, Клиффорд, о том, что ты здесь, они знают и отступать не собираются.
«Кто бы сомневался?» – подумал я, а вслух сказал:
– Как же мне убраться отсюда незамеченным, под таким-то присмотром?
– Об этом не волнуйся, здесь я в силах тебе помочь. Ты главное скажи мне, в ответном письме тебе пришли хорошие новости?
– Да, весьма. В Виоленте меня ждут. Я думал отправиться ночью.
– Значит, отправишься. А у меня есть кое-что тебе в