— Ко мне!
Тот вытянулся в струнку перед пришедшими, с любопытством разглядывая всех четверых, и Глабий принялся давать приказания:
— Я хочу чтобы всех людей немедленно собрали возле храма Юпитера.
— Да, господин.
Макрон отпустил Глабию в качестве напоминания легчайший из возможных уколов.
— Ах, да, — поспешно добавил Глабий. — Проверь, чтобы все были там, в том числе караульные у ворот и стража на стенах.
— Все-все? — стражник не мог сдержать удивления.
— Да, все до единого! — хриплым голосом произнес Глабий. — Т-ты слышал меня? Все.
— Но как быть с воротами? Кто будет охранять их?
— Теперь это неважно. Я хочу, чтобы все были возле храма, для… э… — Глабий прикусил губу, но, получив легкое напоминание от Макрона, продолжил. — Для награды! Да, я хочу вознаградить вас. За вашу верную службу. За все тяжелые труды на благо народа Гортины, помогающие нам пережить эти нелегкие времена!
Макрон пригнулся чуть ближе и шепнул в спину:
— Полегче бери. Соли, да не пересаливай, ладно?
Едва заметно кивнув, Глабий прочистил глотку:
— Просто собери людей. Скажи им, что я хочу обратиться к ним… к ним и к моим родным и друзьям, пребывающим на акрополе. Извести всех и немедленно. Ступай!
Склонив голову, стражник шагом направился прочь.
— Да не шагом, бегом! — окрикнул его Глабий после очередного полученного от Макрона тычка.
Бросив последний взгляд за спину, стражник рысцой отправился исполнять приказание. Как только звук его шагов затих вдали, Глабий нервно глотнул и посмотрел на Семпрония.
— Как, по-твоему, он поверил мне?
— Молись богам, чтобы поверил.
Глабий внимательно посмотрел на сенатора:
— Не могу понять, чего именно ты добиваешься, но с рук это тебе не сойдет.
— Посмотрим. Ты пока играй свою роль, а об остальном позаботимся мы сами.
— Но чего вы хотите?
— Увидишь. А теперь пора идти. До входа в храм. И там будем ждать, пока соберутся все твои люди.
Под неусыпным присмотром Макрона Глабий неторопливо прошествовал к выходу из здания и остановился в дверях. Держась в тени, Семпроний и центурионы следили за тем, как телохранители и наемники потянулись один за другим по акрополю, собираясь у колоннады храма Юпитера. Семпроний выбрал это место во время предшествовавшего визита, отметив, как храм скрывает от взгляда главные ворота. Они выжидали, наблюдая за тем, как гости сборщика налогов огибали угол, передавая друг другу амфору, как, бодро переговариваясь, они подыскали себе тенистый уголок и расположились в нем, за веселым разговором ожидая гостеприимного хозяина. И все это время Макрон легонько тыкал острием в поясницу Глабия. Когда тот однажды чуть дернулся вперед, Макрон ухватил сборщика налогов за тунику и резко дернул:
— Смотри, как только подумаешь бежать, я тебя уделаю.
— Я и не думал об этом! Клянусь. Просто… я боюсь.
Подмигнув Катону, Макрон рыкнул:
— Вот и хорошо. Страх может сохранить тебе жизнь.
Глотнув, Глабий кивнул.
Они дождались мгновения, когда стало ясно, что собрались все сторонники Глабия, после чего Семпроний повернулся к нему.
— Помнишь все, что тебе надо сделать?
— Всё. Абсолютно…
— Тогда исполняй. — Семпроний глубоко вздохнул и, положив руку на плечо Глабия, вместе с ним вышел на мощеную площадь перед храмом. Прежде чем тронуться с места, он шепнул Катону: — Действуй, центурион.
— Да, господин. — Отсалютовав, молодой центурион направился к главным воротам, зажав восковую табличку под мышкой, как и подобает исполняющему поручение мелкому писцу.
Глабий огляделся:
— Куда это он?
— Тебе-то что, — отозвался из-за его спины Макрон. — Направь все свое внимание на то, что тебе предстоит сделать.
Подойдя к собравшимся возле храма, они замедлили шаг. Люди немедленно замерли на месте и выжидательно повернулись к Глабию и его спутникам.
— Достаточно, — проговорил Семпроний, останавливаясь. — Приступай к своей роли.
Находясь между Макроном, замершим чуть позади, и Семпронием с другого бока, Глабий нервно и глубоко вздохнул и поднял руку.
— Друзья мои! Верные соратники! С радостью объявляю вам, что мы с сенатором Семпронием договорились относительно управления провинцией. Я решил…
— Не торопись, — шепнул Семпроний, — тяни время, как я сказал тебе.
Когда Глабий продолжил, сенатор бросил взгляд в сторону и отметил, что Катон находится уже на половине пути к воротам. Глабию следовало отвлечь своих людей еще на какое-то время.
— Итак, я решил, во-первых, поблагодарить вас за дружбу и верную службу. Вы были для меня источником огромной поддержки в эти тревожные дни после того, как боги поразили нашу цветущую Гортину…
Катон оглянулся и с облегчением заметил, что все внимание пособников обращено к Глабию. Никто и не думал интересоваться писцом, которого сенатор отослал с каким-то поручением. Он продолжил свой путь от храма, надеясь, что за спиной его собрались все сторонники сборщика налогов. Впереди находились покинутые стражниками ворота. Запирал их тяжелый брус засова, окованный с обоих концов медью. Оказавшись возле ворот, Катон огляделся, но не обнаружил признаков жизни в этой стороне акрополя. Опустив вощеную табличку в наплечную сумку, он перекинул лямку через голову, после чего опустил сумку на землю, поспешил к засову и ухватился за рукоятку, пытаясь сдвинуть его в сторону. Брус чуть сдвинулся с места. Набрав воздуха в грудь, Катон скрипнул зубами и навалился на рукоятку всем весом своего тела, глухо ворча, напрягая все мышцы своего тела. На сей раз засов подвинулся чуть дальше, сопровождая свои движения тупым скрежетом.
На мгновение расслабившись, Катон тут же продолжил усилия, и брус медленно пополз к железным петлям, через которые был пропущен, запирая собой обе створки. Наконец он выполз из петли левой створки и лег в приемную пазуху. Центурион подвинул его чуть дальше, мимо тонкой полоски дневного света, разделявшей обе створки, а потом выпустил из рук.
Вцепившись в пустую петлю, Катон откинулся назад, упираясь подошвами сапог в истертую колесами мостовую. Со скрипучим стоном, показавшимся ему оглушительным, створка поползла назад. Она уже чуть приоткрылась, когда кожаный занавес, исполнявший роль двери в расположенную рядом латрину,[33] отлетел в сторону, и из отхожего места выскочил на ходу оправлявший рубаху мужчина. Под мышкой его были зажаты ножны, ремешки портупеи свисали до самых сандалий. Бросив взгляд в сторону ворот, он замер, увидев Катона.
— Владыки Аида…