— А вдруг это была не атака? Что, если ваши моряки поторопились?
Адмирал быстро взглянул на Волина.
— У меня мелькнула такая мысль, — задумчиво произнес он, — но… feci quod potui, faciant meliora potentes…[5] И кроме того: на Санта-Крус не торопились… Результат вам известен. В центральный аэропорт, быстрее…
Восток уже светлел. Оттуда шел новый день…
Мисико принимает решение
Микропередатчик, молчавший полгода, заговорил ночью. Мисико проснулась, как от удара током. Поняв знакомый сигнал, вскочила, сорвала с груди медальон, открыла его. На серебристом экране размером не более четверти квадратного сантиметра вспыхивала и гасла сиреневая искра. Это был сигнал Большой тревоги. Сигнал номер один. Он еще не подавался никогда. Надвигалась настоящая опасность… Мисико с трудом различила голос отца. Он звучал где-то в бесконечной дали и был едва слышен:
— …Прямое попадание… «Тайфун» разрушается… Это конец… Ми, слышишь меня… Теперь ты должна… Ты поняла, Мисико?.. Он опасен, берегись, Ми… Ты должна взять на себя…
Слова превратились в неразличимый шелест. Послышался щелчок, и стало тихо. И тотчас угасла сиреневая искра, беззвучно бившаяся на экране.
Это был конец… Тот, другой передатчик, который только что держал в своих руках отец, перестал существовать. Здание, с таким трудом возводимое десятки лет, дало трещину и теперь грозило рухнуть. Надо было действовать, и действовать немедленно. Мисико подбежала к двери, приоткрыла ее. В соседней комнате негромко похрапывал Фремль. Тревожный сигнал не разбудил его. Значит, сигнал общей тревоги был адресован только ей — Мисико. Это могло означать одно: отец на пороге неминуемой гибели пытался передать ей дело своей жизни… А тот, о ком он ее предупреждал, конечно, принц…
«В силах ли она?.. Готова ли к тому, что ее ожидает?»
Мисико осторожно притворила дверь, подошла к окну, распахнула его. Внизу над неподвижно застывшими верхушками пальм расстилался безграничный простор Тихого океана. Широкая осеребренная луной полоса тянулась на запад к далекому горизонту. Полная луна висела высоко в небе, над крутыми берегами, огоньками селений, над изгибами шоссе и железной дороги, опоясывающими склон. Тревожно прошумел внизу электропоезд, и снова стало тихо.
На какой-то миг сердце Мисико сжалось.
Неужели теперь она совсем одна? Одна во враждебном мире? Справится ли она с тем бременем, которое отец хотел возложить на ее хрупкие плечи… Он мечтал о власти над океанами, а овладев ими, о власти над миром. Но и он не всегда справлялся с людьми, которых выбрал в помощники. А что она? Найдет ли силы подчинить своей воле «братство»? Даже Фремль… Как он поведет себя, узнав, кто она в действительности?.. Может быть, не рисковать, остаться в стороне, вернуться в тот, обычный мир, откуда вырвал ее отец?.. Но ведь это будет изменой, изменой его памяти, всему его делу, прошлому их семьи… Разве этого он ждал от нее, когда обращался с последним призывом? Разве к этому готовил… Нет, теперь у нее только один путь — путь нелегкий и опасный. Путь отца… И одна задача — доказать миру, что ее отец был не просто подводным пиратом… Что он вправе называться Колумбом и властелином двух третей планеты… За тридцать лет он успел сделать немало… Итак, решайся, Мисико! Впрочем, ты уже решилась… Пробудившись утром, Фремль будет неприятно поражен: из рабыни она превратится в госпожу, а он из повелителя… А может быть… Нет, он еще понадобится…
Мисико снова открыла медальон. Блестящий кубик безмолвствовал. Некоторое время она ждала, глядя на освещенный луной океан… Где-то там, во тьме этих пучин, теперь могила ее отца. Возможно, она даже не узнает никогда, что произошло этой ночью. Авария это или смерть в бою? Она сжала тонкими пальцами медальон, но аппарат продолжал безмолвствовать. Теперь так будет всегда… Теперь только она, Мисико, сможет оживлять молчаливые медальоны, которые носят на груди несколько человек — всего несколько человек, среди целой армии, составляющей «братство»… А впрочем, нет… Есть еще этот принц — Исамбай… Что связывало его с отцом? Почему отец так доверял ему?.. И это последнее предупреждение?..
Мисико осторожно извлекла аппарат из медальона, передвинула регулятор на самый малый радиус действия и, наклонившись над аппаратом, негромко сказала:
— Внимание, Тоти, внимание… Мне необходимо тебя видеть сейчас же. Ты слышишь?..
Она умолкла и стала ждать. Это была первая проба… И Мисико про себя загадала: если он сейчас отзовется, удача будет сопутствовать ей на том новом пути, который ждал ее.
Тоти услышал и отозвался… Желтая искра вспыхнула на экране аппарата. Вспыхнула, погасла и снова вспыхнула. Тоти ждал приказания.
Мисико вздохнула тихонько:
— Приходи сейчас же в парк, Тоти. Я буду внизу у бассейна…
Она набросила шелковый халат, расшитый золотыми драконами и, бесшумно отворив балконную дверь, спустилась в темный сад.
— Мне надоело тут, — капризно сказала Мисико за утренним кофе. — Уедем отсюда…
Фремль глянул поверх газеты, которую просматривал.
— Нам некуда торопиться, — пробормотал он равнодушно и снова углубился в чтение.
— Но я хочу, — начала Мисико.
— О, это интересно, — прервал он, опуская газету. — Послушай, что пишут: «Большая авария на американской глубоководной станции Санта-Крус. Станция разрушена… Ее восстановление потребует нескольких лет. Компетентные специалисты считают, что имела место диверсия. Патрульные суда видели неизвестную подводную лодку у берегов Калифорнии. Взрыв на Санта-Крус — дело рук коммунистов…» Видишь, дорогая, я был прав: они передерутся сами, стараясь опередить друг друга в развертывании глубоководных исследований… Все эти разговоры о сотрудничестве — блеф… Напрасно шеф беспокоился… Надо было переждать… И как только дело дойдет до большой войны между Америкой и коммунистами, тут мы…
Фремль усмехнулся и стукнул ребром ладони по столу. Зазвенели чашки.
— Я хочу в Токио, — сказала Мисико, надув розовые губки, — уедем сегодня же… Я уже узнавала: самолет в Мексико-Сити улетает в полдень. Ночью мы могли бы быть в Токио.
— Ты, кажется, сошла с ума, — удивленно проворчал Фремль. — Какой еще Токио? Шеф велел мне сидеть тут и ждать его приказа… Я теперь убежден: этот шельмец Исамбай врал. Шеф просто хотел убрать меня оттуда в опасный момент… И подставил под удар Исамбая — вместо меня… Шеф, конечно, пронюхал кое-что об операции, которую готовили эти ослы из Интерпола. Мы с тобой вовремя удрали из Сингапура. Задержись я на день — и меня арестовали бы, как Исамбая… Сейчас у меня меньше чем когда-либо желания ослушаться шефа даже в самой малости. Нет, мы будем сидеть тут и ждать, пока шеф не позовет. И что говорить, тут неплохо отдыхается…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});