— ПОПАЛСЯ! — с яростным торжеством проревел помощник Кавендиша и поднес свое лицо к моему. Одной рукой он держал меня за шкирку, в другой сжимал огромные, перепачканные зеленым соком ножницы.
Полагаю, здесь мне и пришел бы печальный конец. Вряд ли разъяренный бывший заключенный Арм стал бы выпытывать у меня причины появления в кабинете своего хозяина — порешил бы на месте, а тело прикопал где-нибудь… в яме под кустом (благо и ям, и кустов кругом хватает). Но перед лицом нешуточной опасности из меня вырвалась моя настоящая сущность.
— Мамочки-и-и! — совсем не по-мужски завизжала я и засучила ногами.
Ножницы замерли у моей шеи, и я захлебнулась криком, понимая, что видала себя с потрохами. Потянулись долгие секунды осмысления увиденного и услышанного. Наши с дворецким волосы дружно шевелились: мои — от ужаса, его — от сложных мыслительных процессов, не умещающихся в пределах гигантской черепной коробки. И все же подчиненный оказался догадливее своего начальника.
— Ты… БАБА?! — тяжело проскрипел Армстронг, после чего аккуратно поставил меня на землю.
— Баба… — эхом откликнулась я и осела на пол. Уж лучше разоблачение, нежели неминуемая смерть…
Как и Гамильтон, Армстронгу понадобилось время, чтобы осознать мой рассказ. Он аккуратно примостился на самом краешке стула и подпер рукой подбородок, устремив взгляд в пространство.
— Иногда нужно… Понять… Оставить прошлое… Жить настоящим… — наконец просипел он, с трудом выговаривая слова. Я никогда еще не слышала от него такой длинной фразы. Да и не хотела слышать — если бы чудовище Франкенштейна из популярного романа Мэри Шэлли действительно существовал, он говорил бы именно таким голосом: страшным, надрывным, со свистом выходящим из неровного шва между телом и головой.
— Поехали, — Армстронг и сам был не в восторге от необходимости говорить: он с явным облегчением закончил монолог и грузно направился к выходу.
— Куда?..
Неужели дворецкий сдаст меня в полицию? Интересно, какое наказание положено за обман окружающих и жизнь под чужим полом и обличьем?.. Прежде подобных прецедентов не случалось… Ох, и наделает шуму такое дело! Скандал выйдет мощнее, чем с участием Кавендиша — газеты просто взорвутся от восторга… Может, лишить их удовольствия и первой написать о себе статью? Сяду в тюрьму успешным журналистом… сткой.
— На свадьбу.
Он сказал это так, что мне и в голову не пришло ослушаться. Даже если он собрался выдать мою тайну Кавендишу… Что ж, каким-то образом нужно ведь ему сказать. Я проследовала на улицу за грузно топающим великаном и забралась в экипаж.
Арм запряг лошадей и исчез в доме — как оказалось, чтобы переодеться. Белоснежная рубашка, стильный жилет, бабочка на воротнике — бывший бандит преобразился, став похож на приличного человека. Он ненадолго задумался, застыв на пороге, и снова исчез из виду.
Во второй раз он объявился еще быстрее: обогнул угол дома, осторожно неся в здоровенных ручищах злосчастный утренний букет. Я приняла растерзанную, изрядно полысевшую охапку цветов и с удивлением посмотрела на дворецкого.
— Это не для тебя, — проскрежетал он в ответ. — А для нее…
***
Когда вы уже догадаетесь, лорд?!
Это была самая странная свадьба из всех, что я когда-либо видала. Чопорные праздники, устраиваемые по поводу замужества моих кузин Марты и Луизы, даже близко не походили на задорный, жизнерадостный вертеп[13], организованный леди Гамильтон и ее женихом. И посетить его, пожалуй, стоило — хотя бы в познавательных целях…
В церковь молодоженов не пустили, и местом проведения был выбран обычный паб. Мы приехали уже к окончанию церемонии: я бы постеснялась войти на подобное мероприятие после начала, но не знающий стыда Арм спокойно вошел в зал и уселся на свободное место. Полагаю, рядом с его массивной фигурой меня никто и не заметил.
Прямо на наших глазах запинающийся священник связывал узами брака успешную куртизанку и пожилого любителя нестандартных утех. После обмена кольцами молодые скрепили союз поцелуем, заставившим покраснеть не только служителя церкви, но и половину гостей (а гости там собрались бывалые!). Так и не дождавшись финала страстного лобызания, святой отец ретировался прочь. Удерживать его никто не стал.
Грубоватое помещение паба малость облагородили: развесили под потолком охапки цветов и разноцветных гирлянд, расставили подсвечники и запалили парочку огромных каминов. В целом впечатление от интерьера складывалось двоякое: все очень простое — никаких изысков или атрибутов роскоши, которыми любят щеголять представители знати — но в то же время симпатичное, уютное.
Публика тоже собралась… соответствующая, хоть и немногочисленная. Со стороны невесты пришли сплошь представительницы самой древней профессии: по-домашнему милые куртизанки в количестве девятнадцати штук. Со стороны жениха — и того меньше. Несколько худеньких джентльменов озадаченно поглядывали на своих непривычно шумных и раскрепощенных соседок. Те, к слову, явно постарались выглядеть подобающе, прическами и нарядами почти не отличаясь от настоящих леди…
Вот только добиться идеального сходства им так и не удалось — то тут, то там из общей картины выбивались маленькие шероховатости образов: небрежно выпущенная на лоб прядь, чересчур низкое декольте, полоска кожи между рукавом платья и кружевом перчатки, а пуще того — открытые улыбки и смелые взгляды… Джентльмены волновались, потели, но понять, в чем дело, так и не могли.
Кстати, о непонятливых…
Кавендиша я заметила далеко не сразу, он сидел в стороне от скопления шлюх и их будущих жертв. На столе перед ним выстроился заборчик из пяти стопок, и наследник богатого семейства меланхолично наполнял их алкоголем, тщательно следя за тем, чтобы уровень жидкости в следующей рюмке был точно таким же, как и в предыдущей. Учитывая склонность маркиза к шумным гулянкам и эпатажному поведению, зрелище представлялось весьма грустным.
При виде парня остатки моей утренней злости окончательно испарились. Не хочу я разрушать его жизнь… И доказать ему тоже ничего не хочу. Армстронг прав: прошлое нужно отпустить. Клифф любит не меня, и бороться с этим фактом бесполезно. Пусть и дальше мечтает о той, кто и так постоянно в его мыслях, а я отойду в сторону. Сегодня же после праздника скажу, что увольняюсь, и покину чудный дом по соседству с кладбищем…
Наследник герцога поднял одну из рюмок на уровень глаз, глубоко вздохнул, разглядывая содержимое на просвет, и аккуратно поставил ее на место.
Надо бы извиниться перед ним… Не везет бедняге с людьми: мало того, что любимая сбежала прямо из-под венца, так еще и секретарь какой-то неуравновешенный попался. Нормальный подчиненный поблагодарил бы начальника да поставил спасенный букет в вазу, а я… Нахамила и вышвырнула подарок в окно!
Нет, и каким балдой надо быть, чтобы не догадаться? Среагировать подобным образом могла только женщина! Глубоко оскорбленная женщина… Ну, теперь ему недолго осталось пребывать в иллюзиях.
— Нужно поздороваться, — подтвердив мои опасения, рыкнул дворецкий. Он отобрал цветы, которые я стыдливо прятала под столом (не хватало еще, чтобы Клифф заметил и решил, будто я дала им право на существование) и потащил меня к одинокому аристократу.
Мы остановились перед ним, заслонив собой свет. Кавендиш поднял недовольный взгляд и чуть не сверзнулся со стула.
— Малек?.. Армстронг?!
Армстронг промолчал, всем свои внушительным видом подтверждая сказанное, потом толкнул меня по направлению к хозяину и просто… ушел. Угрожающе помахивая остатками букета, направился прямо к жениху с невестой, принимающими бесконечные поздравления в другом конце зала.
Я опустилась на свободный стул рядом с маркизом и проследила за дворецким. Почему он меня не выдал?.. Ждет, небось, чтобы я сама Кавендишу призналась.
Стоило ему появиться около новобрачных, и беззаботно щебечущие девушки прыснули в разные стороны. Вслед за ними куда-то запропастился муж — низкий юркий мужичонка не первой молодости, смотрящий на Гамильтон с щенячьей покорностью. Армстронг застыл около заалевшей куртизанки. Протянул букет — та промолвила что-то и с благодарностью прижала букет к груди.