Читать интересную книгу Когда убивают футбол: игра по-русски - Марк Фурман

…Он вспомнил оживленное лицо Журавлева. Подполковник, похоже, искренне обрадовался его появлению, протянул обе руки и, лежа, опираясь на локоть, едва не обнял Корначева.

— Ну, как дела, Анатолий Анатольевич? — Следователь положил пакет на тумбочку. — Тут витамины для поправки, а на дне… Он наклонился, шепнув Журавлеву о спрятанной «Старке». Корначев заметил, что это естественное движение испугало подполковника. В его глазах промелькнула тревога, словно бы в зрачки влетела невидимая в солнечном свете соринка. Однако, мгновение спустя, Журавлев уже морщился от боли:

— Перелом вроде бы удачный, без смещения, — пояснил он, — но снаружи рана нагнаивается. Доктор говорит, что обломок кости разорвал кожу изнутри. А ваш сувенир никак не помешает, Юрий Владимирович. Скажу по секрету, тут в тумбочке уже небольшой бар возник. Ребята ежедневно приходят, каждый со своей, пардон, бутылкой. Заходите вечером, после работы, если выкроите время. Тут и Синицын обещал сегодня заскочить. Ну, что, есть какие-нибудь новости? — с нескрываемым интересом спросил подполковник.

Будь Журавлев вне подозрений, следователь, несомненно, поделился бы с ним всей имеющейся у него информацией. Однако после разговора с Лихачевой подполковник представлялся ему некой теневой фигурой. Его роль в событиях последних дней предстояло уяснить.

Поэтому Корначев отделался потоком общих фраз: посетовал на слабость доказательной базы, отсутствие улик и выразил сожаление об отсутствии в расследовании такого запутанного преступления лично его — Журавлева.

— Ведь как у нас все поначалу раскручивалось, Анатолий Анатольевич, — казалось бы, вполне искренне утверждал следователь. — И вот столь нелепый случай. Но мы еще поработаем вместе на благо МУРа и прокуратуры. Так что, поправляйтесь. А вечерком, не сегодня — завтра заскочу, приглашение принимается. Давайте запишу номер вашего мобильника…

Корначев чуть дольше намеченного срока задержался у Журавлева. Рядом со станцией метро его уже ждали. Судмедэксперт представила Юрию Владимировичу симпатичного русоволосого мужчину в синих джинсовых брюках и рубашке.

— Дмитрий Максимович Манько, — представился доктор. — Таня сказала, что вы хотели со мной переговорить.

— Да, есть такая необходимость, — Корначев огляделся по сторонам, выбирая место, где они могли бы уединиться. Впрочем, ничего подходящего, толпы спешащих озабоченных людей, многочисленные киоски и ларьки с броскими товарами заполнили все пространство. Здесь, казалось, просто не существовало свободного от шума и суеты клочка земли.

Перехватив взгляд следователя, Манько быстро сориентировался:

— Идемте за мной, вон за тем домом есть небольшое кафе. Мы с ребятами туда в обеденный перерыв забегаем — кофе, минералка, бутерброды, пиво, к тому же на свежем воздухе, летом стулья всегда на улице…

После того, как они уединились за дальним столиком с кофе и бутербродами, Корначев приступил к делу:

— Видите ли, Дмитрий Максимович, Таня поделилась со мной некоторыми особенностями, скажем так, травмы Журавлева. Так что это перелом или огнестрельная рана? — задал он напрямую вопрос в лоб.

— Перелома нет, — врач пригубил горячий кофе. — Налицо сквозное огнестрельное ранение мягких тканей правой ноги и весьма удачное, пуля только слегка оцарапала кость. Наш заведующий утверждает, что давно знаком с этим милицейским подполковником и пожалел его. Выстрел вроде бы произошел случайно, при неосторожном обращении с оружием.

— Обстоятельства мы, конечно, уточним. Но… — Корначев сделал паузу, — у нас есть сомнения в достоверности таких объяснений Журавлева. Поэтому я попросил бы пока ни о чем не говорить ни своему заву, ни Журавлеву. Со своей стороны могу при Татьяне Даниловне клятвенно заверить вас, что если Журавлев говорит правду, он спокойно долечится, и его начальство ни о чем не узнает. Для проверки нам потребуется каких-нибудь пара дней. Разумеется, разговор остается между нами.

— Понимаю ваши сомнения, — согласился Дмитрий, — в нашем «Склифе» вообще такое случается! Тут иной раз за сутки проходит до пятнадцати, а то и двадцати огнестрельных эпизодов. В Москве идет настоящая война. Каждый день огнестрелы везут, по статистике каждый шестой умирает…

По окончании их непродолжительной беседы Лихачева передала следователю заклеенный скотчем небольшой бумажный пакетик.

— Здесь образцы крови, — пояснила она. — Как вы и просили, Юрий Владимирович, Дима изъял часть медицинского бинта, перевязывая рану подполковника.

…Когда Корначев вышел из палаты, Журавлев осмотрел содержимое принесенного пакета. В общем, ничего особенного: фрукты, сок, бутылка водки, которую еще предстоит распить…

Казалось бы, лежи, спи, читай, наслаждайся покоем, дожидаясь вечера. Однако чувство тревоги, не отпускавшее его с тех пор, как он переступил порог палаты, столкнуло подполковника с кровати. Журавлев на костылях вышел в коридор, подошел к окну. С высоты шестого этажа отлично просматривался двор «Склифа», примыкающий к центральному входу. Вначале Анатолий Анатольевич увидел, как из дверей появился его лечащий врач Дмитрий Максимович с молодой женщиной в светлом брючном костюме. Он вспомнил, что вчера, прогуливаясь по коридору, мельком видел ее в комнате старшей сестры с какими-то бумагами.

Едва пара скрылась за оградой, как появился Корначев, закуривающий на ходу, почти бегом направляющийся к больничным воротам. Миновав их, следователь подошел к автомашине, черной прокурорской «Волге», но не сел в нее, а, махнув рукой, что-то сказал водителю. Когда он скрылся в том же направлении, что и те, двое, машина медленно развернулась и, выехав на проезжую часть, направилась в сторону метро «Сухаревская».

Из давнего милицейского опыта Журавлев знал, что если больше одного, тем более три человека идут в одном направлении, они неминуемо встретятся в каком-то только им известном месте. За те пару недель, что он работал с Корначевым, подполковник убедился в его высоком профессионализме. Теперь он не исключал, что его визит не был случайным. Если он на подозрении у следователя, то спокойно жить ему осталось недолго. А коль так, из «Склифа» надо уходить, но незаметно, не привлекая внимания. Счет возможно пошел не на часы, считанные минуты.

Вернувшись в палату, Журавлев скинул больничный халат и переоделся в темно-серый спортивный костюм:

— Лафа, мужики, — сообщил он соседям по палате, — доктора уже разрешили передвигаться. Схожу вниз, посижу на скамеечке, хоть накурюсь вволю, на девушек посмотрю. Опять же, если не засекут, в киоск за пивком на всех заскочу…

Вытащив из пакета содержимое, принесенное Корначевым, подполковник бросил туда деньги, документы, мобильник, добавив к этому перевязанный бинтом сверток. Затем, взяв костыли, пошел к выходу. В конце коридора, уединившись в пустынном, переполненном лишь вечерами холле с телевизором, Журавлев достал мобильный телефон. С собеседником он говорил не более минуты, после чего, зажав подмышкой костыли, легко подошел к лифту и нажал кнопку.

Спустившись вниз и миновав помещение приемного покоя с суетящимися врачами и медсестрами, лавируя между каталок со стонущими, а то и окровавленными людьми, Анатолий Анатольевич в укромном углу у лестницы, ведущей в подвал, отыскал служебный туалет. Он и прежде знал это место, куда доводилось заходить по нужде, даже ночами. Ведь многие поколения муровцев были частыми гостями самого большого травмпункта столицы.

Заперев дверь, Журавлев отставил костыли, скинул брюки. Рукояткой завернутого в бинт пистолета он разбил ненужный гипс на правой ноге, собрав осколки, сунул их в целлофановый пакет. На эту последнюю в «Склифе» лечебную процедуру у мента ушло не более пяти минут

67

Едва Юрий Владимирович, вернувшись из «Склифа», появился на пороге кабинета, как вслед за ним влетел озабоченный Тропников с толстым томом уголовного дела в руках. Криминалист не скрывал своего нетерпения:

— Я вас целое утро, шеф, разыскиваю. Только пришел сюда, как начал возиться с кроссвордами, что нам из бани Ницковой доставили.

— Разгадывал, что ли? — поинтересовался Корначев. — Я еще вчера заметил, что там далеко не все клетки заполнены. Что ж, поздравляю, молодым везде у нас дорога.

— Вы все шутите, — Тропников, выложив принесенный том на стол, раскрыл его на нужной странице. — А ведь и без почерковедческой экспертизы заметно, что решал эти кроссворды не кто иной, как налоговый генерал Линьков. Здесь в деле имеются показания, написанные им собственноручно сразу после убийства Ницковой и ее подруги. Из них следует, что с утра он отсыпался в бане после бурного ночного застолья. Однако кроссворды, найденные в топке, не один, целых три, свидетельствуют об ином. Занимаясь ими, Линьков, вероятно, попросту убивал время, так? Его почерк в показаниях и буквенных сочетаниях слов полностью совпадает. А когда преступники скрылись, подъехала милиция. Вот тут Эдуард Брониславович и вылез из своего убежища.