Читать интересную книгу Христианский квартал - Максимов Юрий

Мятежник с холодной злобой смотрел на мелких оборванцев, не уворачиваясь от камней и не теряя надменного вида. Ему, конечно, и в голову не могло придти, что если бы один из этих мальчишек три месяца назад направил гонца по другой дороге, тот, заплутав, потерял бы два дня. Совсем недавно как раз этих двух дней не хватило Сартору, чтобы соединиться с армией колеблющегося полководца Травеля. Если бы не этот мальчишка, сейчас в позорной клетке сидел бы сверженный царь, а мятежный полководец готовился к коронации...

Но об этом, разумеется, не подозревали ни Сартор, ни Фирд, ни царь Огхей.

* * *

Когда пареньку исполнилось двенадцать, у них издохла корова. Собираясь в город, на ярмарку, отец взял с собою Сура и Фирда. Город ошеломил мальчика. Высокие дома, в три этажа, да всё каменные, пёстрая толпа на узких улочках, шум, гомон, скрип телег...

На базарной площади они с братом протиснулись сквозь толпу зевак и увидели фокусника. Долговязый парень заставлял огонь струиться, как вода, и пламенными струями рисовал в воздухе фигуры - птицу, дом, цветок... Фирд глядел во все глаза.

- Это изверженный, - шепнул ему на ухо Сур. - Был учеником какого-нибудь звездочёта, но не выдержал испытания. Так ему теперь и слоняться всю жизнь по базарам.

В этот момент фокусник от неожиданности прервал фигуру, наткнувшись на взгляд мальчишки. Все зеваки глядели на игру огня, лишь он один смотрел на самого фокусника.

Вечером, вернувшись на постоялый двор, парень, которого звали Акхам, долго не мог заснуть. Всю свою жизнь, грядущую и прошлую, он словно увидел через эти полные жалости глаза ребёнка.

Под утро Акхам решил вернуться к учителю, если не учеником, то хотя бы слугою. Звездочётом парень так и не стал, но за смирение, которое он стяжал, будучи добровольным рабом, Акхам сподобился гораздо более редкого и славного дара. Двадцать лет спустя именно его устами было предречено возрождение Владыки Южной Тьмы и Великая Война...

Фирд же тем временем, ничего не подозревая, шёл по пыльному тракту, вместе с отцом и братом ведя домой новую корову.

* * *

К восемнадцати годам Фирд остался у родителей последним неженатым сыном. Старшие братья и сёстры давно уже семьями обзавелись.

Как-то раз юноша пошёл в лес, за грибами, да силки проверить - не попалась ли дичь. Тут он и приметил впереди необычно светлую опушку. Подкравшись, Фирд замер: посреди поляны стояла девушка неописуемой красоты, облачённая в дорогое платье небесно-голубого цвета; длинные золотые волосы её украшал венок из белоголовок.

Страх охватил Фирда: откуда бы взяться такой девице посреди леса? Вспомнились бабкины истории про сгинувших без следа охотников... Но ведь могла и простая горожанка, отстав от обоза, в чащобе заплутать... Ну, не простая... а очень красивая...

Он вышел на поляну и заговорил:

- Здравствуйте, госпожа! Я - Фирд из Приозерья, крестьянский сын.

- Здравствуй, Фирд, - девушка улыбнулась. - Меня зовут Селена.

- Не заблудились ли вы? Если нужно, я могу проводить до Приозерья... Или... вы кого-то ждёте?

- Уже нет. Проводи меня в свою деревню. Только, знаешь, - я не госпожа тебе. Говори со мною, как с равной.

Пока они шли по лесу, Фирд то и дело поглядывал на неё, любуясь невиданной красою. А потом позвал:

- Селена!

- Да, Фирд?

- А не пойдёшь ли за меня замуж? - выпалил он, и сам испугался своих слов.

Девушка остановилась. Улыбка тронула её губы.

- Быстро же у вас знакомятся... - сказала, и глянула на него, так что аж в жар бросило: - Хорошо. Я буду твоей женой, если пообещаешь соблюсти два условия: не допытывайся о происхождении моём, и не мешай мне уединяться в комнате каждую ночь со вторника на среду.

- Клянусь! - выдохнул крестьянский сын и протянул ей руку...

Мать Фирда приняла эту весть с большим подозрением.

- Что это ты удумал? - прошипела она, отведя его в комнату, пока старшая сестра потчевала диковинную гостью кашей. - Мы же собирались тебя женить на дочке кузнеца!

- Я сам себе жену нашёл. С ней и буду жить, больше ни с кем.

- Не дури! Кто это в лесу невест находит? Без роду, без племени... Тут что-то нечисто.

- Пусть женится, - вступился отец. - Или ты не видела её платье? Не каждая горожанка может себе такое позволить. А руки-то какие - белые, да нежные, ни одной мозолинки. По всему видать, это дочь вельможи. А не помнит ничего, потому как память отшибло. Рано или поздно вспомнит, или родители станут искать, тут мы и объявимся. О таком родстве можно только мечтать! А что до кузнецовой дочки - сватов-то мы пока не засылали, так что, считай, помолвки не было.

Свадьбу справили шумную и весёлую. Гостям представили Селену как дальнюю родственницу, - якобы по той семейной ветви, что осталась в Залесье, когда прадед Фирда переселился в Приозерье.

Скоро сменила лесная красавица богатый наряд на простое серое платье, волосы золотые скрыла под косынкой, руки белые от работы тяжкой загрубели. Поначалу-то она почти ничего не умела - ни рыбу чистить, ни кашу варить, ни одежду стирать, ни корову доить, ни молоко в масло сбивать, ни сыр варить, ни скотину кормить, - но под началом свекрови быстро выучилась, и трудилась исправно, от зари до заката. О прошлом своём по-прежнему не говорила, и родственники её не объявились. Фирд в ней души не чаял, и Селена его полюбила, только при нём улыбалась и будто светлела лицом, только с ним говорила охотно, с остальными же - редко, и лишь по необходимости.

О происхождении он её не расспрашивал, и каждую ночь со вторника на среду оставлял одну в комнате. Порою, проходя мимо запертой двери, чудилось ему, будто оттуда доносится то смех, то плач, то голоса людей, толкующих на незнакомом языке. Но всякий раз он шагал дальше, не задерживаясь. А утро приносило новые заботы и труды, коими весьма изобильна крестьянская жизнь.

* * *

В девятнадцать Фирд стал отцом. Первенца назвали Тормом.

К двадцати пяти годам у них с Селеной было уже трое сыновей и две дочери. Но не только радости посылает судьба простым людям - весною старшая сестра его умерла при родах, а полгода спустя отец Фирда, выйдя на озеро, упал с лодки и простудился в холодной осенней воде. Болезнь запустил, потом слёг, и к первому снегу скончался.

А зимой проезжие рассказали, что и старый царь Огхей почил, а на трон взошёл его сын - Рикхон. Чуть погодя, когда пришло время пахать и сеять, прибыл из города глашатай. Дождавшись, пока старейшина, стуча в колотушку, созовёт сход, он объявил, что новый царь задумал почтить память отца своего созданием великой гробницы, равной которой ещё не бывало. А значит, со всех подданных будет взиматься дополнительный налог.

Нелегко крестьянину добыть больше обычного, разве что год выдастся урожайный, но этого не произошло. Так что семье Фирда, как и другим, пришлось стать беднее и голоднее на те пять лет, пока строилось в столице чудо света.

* * *

Фирду шёл тридцатый год, когда у них пропал средний сын - Кор. Отец семейства трудился на дальнем сенокосе, Селена со старшими огород полола, бабка в доме пряжу пряла, а маленький Кор играл во дворе.

Только вечером заметили, что мальчика нет. Искали, звали, соседей спрашивали - как сквозь землю провалился. Сильно горевала Селена, места себе не находила, день и ночь плакала. И тогда Фирд впервые осмелился намекнуть на то, о чём обещал не спрашивать:

- Милая... а ты не можешь... узнать, где он... как-нибудь... по-особому?

- Если бы я только могла... - Селена уткнулась ему в плечо и зарыдала. Фирд молча обнял жену. Больше они об этом не говорили.

* * *

На тридцать пятый год жизни Фирда в Приозерье дошли слухи о далёких войнах на Юге, тут же вспомнились и слова Акхама-прорицателя о возрождении древнего Властителя Южной Тьмы. Говорили, будто явилось от Выжженной Стороны и Мёртвых Городов страшное войско, опустошая ближние земли, и что воины те крепки, как камень, а ростом в два человека, и никто не может против них устоять...

А что крестьянину от слухов тех? Сорняки на огороде не перестали расти, скот - на выпас ходить, хлеба в поле - зреть, а скошенные травы - сохнуть. Только и оставалось - трудиться как прежде, да уповать, что беда минует.

Не миновала.

* * *

На следующий год в Приозерье прискакал отряд из замка. Снова застучала колотушка старосты.

- Идёт война. - отчеканил командир, оглядывая собравшихся крестьян. - Царь велел созывать войско. Каждая семья должна выставить по одному мужчине от пятнадцати до пятидесяти лет. Кроме того, взимается новый налог: три меры муки на двух человек.

Ропот прокатился по серой мужичьей толпе.

- Только посев прошёл, - сказал кузнец. - Едва у кого по стольку осталось. Что же теперь, до осени без хлеба сидеть?

- Да как ты, жалкая вошь, смеешь указу царскому перечить?! - воскликнул один из всадников и схватился за плётку.

Командир взмахом руки приказал ему молчать, а затем повернулся к селянам:

- Вы здесь сидите в своём углу, и не знаете, что творится. Неведомый враг на юге разгромил тем летом княжества Кагрег и Эрзират, а зимою вторгся в наши пределы. Три приграничных крепости захвачены и сожжены дотла, все жители истреблены. Если нынче не собрать и не снарядить войско, и не укрепить стены замков, через полгода вы уже ничего не сможете съесть - вас самих съедят. Эти нелюди не щадят никого.