Откуда-то сбоку послышался хриплый женский голос.
— Ну, что дальше, малыш?
Ни разу во взрослой жизни Ясона не звали малышом; ростом он был под два метра. Повернувшись, он собрался было что-то сказать, но затем разглядел обратившееся к нему существо.
Ростом эта девушка была полных метр восемьдесят — тут они были примерно равны. Однако по контрасту с ним она носила черные брюки в обтяжку, красную кожаную куртку с бахромой-кисточками, серьги-обручи и цепь вместо пояса. А еще — сапожки на «гвоздиках». Боже милостивый, подумал Ясон. Интересно, где у нее кнут.
— Вы ко мне обращаетесь? — спросил он.
— Ага. — Девушка улыбнулась, показывая зубы, украшенные золотыми знаками зодиака. — До того, как ты оттуда вышел, на тебя повесили три разные штуковины. Думаю, тебе следует знать.
— Я и так знаю, — сказал Ясон, недоумевая, кто она такая.
— Одна из этих штуковин, — продолжила девушка, — миниатюрная водородная бомба. Она может детонировать по радиосигналу, выпущенному из этого здания. Об этом ты тоже знал?
— Нет, — после короткой паузы ответил Ясон. — Об этом я не знал.
— Вот так он обделывает свои делишки, — сказала Девушка. — Мой брат. Он так культурно с тобой треплется, так мило и задушевно. А потом приказывает одному из своих сотрудников — их у него целый штат — развесить на тебе всякую дрянь, прежде чем ты выйдешь из этого здания.
— Твой брат, — повторил Ясон. — Генерал Бакман. — Теперь он подметил сходство между ними. Тонкий удлиненный нос, высокие скулы, шея как на портретах Модильяни, очень красивая. Ничего не скажешь, благородная внешность. И сам генерал, и его сестра произвели на Ясона впечатление.
Но ведь она тоже должна быть септом, сказал он себе. И снова почувствовал, как его охватывает настороженность, аж волоски на загривке встали дыбом.
— Я сниму с тебя эту гадость, — сказала девушка, по-прежнему улыбаясь златозубой улыбкой генерала Бакмана.
— Хорошо бы, — отозвался Ясон.
— Пойдем ко мне в шустрец. — Она легко тронулась с места.
Ясон неловко поплелся следом.
Считанные секунды спустя они уже сидели на передних ковшеобразных сиденьях ее шустреца.
— Меня зовут Алайс, — сказала девушка.
— А меня Ясон Тавернер, — сказал Ясон. — Певец и телеведущий.
— Правда? Не смотрела телевизор с тех пор, как мне стукнуло девять.
— Ты мало что потеряла, — сказал Ясон, сам не понимая, есть в его словах ирония или нет. Откровенно говоря, подумал он, я слишком устал, чтобы еще и в этом разбираться.
— Эта бомба размером с зернышко, — сказала Алайс. — И она, подобно клещу, внедрена тебе под кожу. Как правило, даже если ты знаешь, что тебе ее вделали, все равно не можешь ее найти. Но я кое-что позаимствовала из академии. Вот это. — Она показала ему продолговатую трубочку. — Эта штука светится, когда проводишь ею над бомбой-зернышком. — И Алайс тут же взялась за дело, ловко и почти профессионально водя трубочкой по его телу.
У левой кисти трубочка засветилась.
— У меня есть и аптечка, при помощи которой удаляют бомбу-зернышко, — сказала Алайс. Из своей почтальонской сумочки она вынула неглубокую коробку, которую тут же открыла. — Чем раньше ее из тебя вырезать, тем лучше, — добавила она, вынимая из аптечки небольшой скальпель.
Минуты две Алайс умело резала, одновременно распыляя на ранку обезболивающий состав. Наконец бомба оказалась у нее на ладони. Действительно размером с зернышко.
— Спасибо, — поблагодарил Ясон. — Спасибо, что вынула из моей лапы занозу.
Алайс весело рассмеялась затем положила скальпель обратно в аптечку, закрыла коробку и вернула ее в свою немалых размеров сумочку.
— Понимаешь, — сказала она затем, — сам он никогда этим не занимается; всегда поручает грязную работу одному из своих сотрудников. Так, чтобы самому оставаться со своей этикой и моралью в стороне, как будто это его не касается. Пожалуй, именно это я больше всего в нем ненавижу. — Алайс задумалась. — Я правда его ненавижу.
— А еще что-нибудь ты можешь из меня вырезать? — поинтересовался Ясон.
— Тебе пытались вставить в горло голосовой жучок. Пег пыталась, она у них в этом деле эксперт. Но я сомневаюсь, что ей удалось его закрепить. — Алайс внимательно осмотрела его шею. — Нет, он не пристал — отвалился. Вот и славно. Это само собой отпало. А вот микропередатчик где-то на тебе точно есть; нам понадобится строб, чтобы засечь его поток. — Порывшись в бардачке шустреца, она вытащила оттуда строб-диск, питающийся от батарейки. — Думаю, я смогу его найти, — сказала она, включая диск.
Микропередатчик оказался размещен в обшлаге левого рукава. Алайс просто проткнула его булавкой — и дело было сделано.
— Есть что-нибудь еще? — спросил Ясон.
— Возможно, миникам. Такая малюсенькая камера, передающая ТВ-изображение на мониторы академии. Но я сомневаюсь, что ее на тебя приладили; пожалуй, миникам можно без особого риска выбросить из головы. — Затем Алайс повернулась к Ясону и принялась внимательно его разглядывать. — Кто ты? — спросила она. — Так, между прочим.
— Неличность, — ответил Ясон.
— Что это значит?
— Это значит, что я не существую.
— Телесно?
— Не знаю, — откровенно признался Ясон. Быть может, подумал он, если б я был чуть откровенней с ее братцем, генералом полиции, тогда, может статься, что-нибудь бы и выяснилось. В конце концов, Феликс Бакман был септом. Что бы это ни значило.
Но и без лишних откровений Бакман двигался в верном направлении, он много чего сумел раскопать. И за очень короткое время — период между полночным завтраком и сигарой.
— Итак, ты Ясон Тавернер, — сказала девушка. — Человек, которого Макнульти пытался раскусить и не смог. Человек, на которого во всем мире нет никаких данных. Ни свидетельства о рождении, ни школьных регистрации, ни…
— Откуда ты все это знаешь? — перебил Ясон.
— Я просмотрела рапорт Макнульти, — жизнерадостно ответила Алайс. — В кабинете у Феликса. Рапорт меня заинтересовал.
— Тогда почему ты спрашиваешь, кто я такой?
— Мне интересно, знаешь ты или нет, — сказала Алайс. — Мнение Макнульти я уже выяснила; теперь меня интересует твой взгляд. Точка зрения противоположной стороны, как они это называют.
— Мне нечего добавить к тому, что знает Макнульти, — сказал Ясон.
— Неправда. — Теперь Алайс расспрашивала его абсолютно в той же манере, что и совсем недавно ее брат. Негромкий, непринужденный тон — словно они обсуждали нечто совсем обыденное. Полная сосредоточенность взгляда на лице. Изящные движения рук и ладоней — как будто, разговаривая с ним, она чуть-чуть пританцовывала. Сама с собой. Красота танцует с красотой, подумал Ясон; он находил ее телесно, сексуально привлекательной. Впрочем, ему теперь, по крайней мере еще несколько дней, было не до секса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});