class="p1">– Верно, – легко признался. – И буду продолжать лгать дальше. Поскольку, только так могу спасти тебе жизнь.
Если убьёт меня, то этим убьёт и себя. Ведь она же не может существовать отдельно, сама по себе. Во что я сейчас всецело верю.
– Если бы ты хотел спасти мне жизнь, то не пытался бы убить. Тогда, в горах. Использовав как приманку, выигрывая себе время для бегства, – ядовито напомнила, вынув ещё немного лезвия из ножен, обнажив его уже на две трети. – Бросив на съедение хищникам. Отец. – выплюнула это слово, словно ругательство.
Накручивая себя. Придавая решимости, наконец, покончить со всем, что приносит боль. Продолжая стоять с широко разведёнными руками, с лёгкостью удерживая двуручный меч на весу. Создавая этим определённое психологическое давление. Заставляя бояться и уважать её силу.
– Правда? – фальшиво удивился, почувствовав себя гораздо увереннее. – И как, съели? – проявил участие.
– Будто сам не знаешь, – нахмурилась, заподозрив подвох.
– Откуда? Меня же там убили. А тебя, насколько знаю, никто так и не нашёл. Не говоря уж о преследовании.
– Хочешь сказать, специально так сделал, пытаясь меня спасти? – усомнилась. – Уведя всех убийц за собой? – в её голосе, на самом краю восприятия, послышалась робкая надежда и страх, что она окажется ложной.
Надо же. Оказывается, Алайнэ подсознательно хочет найти оправдание поступку отца. Боясь окончательно потерять последнего близкого человека.
– Да.
Удобно лавировать среди лжи и правды, помня сразу несколько вариантов этой легенды, каждый из которых может стать тем или иным. В зависимости от точки зрения и веры. В данный момент я искренне верил, что отец пытался спасти свою дочь, а вовсе не избавиться от неё. Такова была моя твёрдая позиция, которую Алайнэ определила как правду.
– Ты знал о том, что на вершине горы нас будет ждать злой бог?
– Нет. Но догадывался. В итоге как ты знаешь, оказался прав, – с грустью развёл руками. – Правда, меня огорчает не только это. Похоже, все мои усилия были напрасны. Род Аль всё же прервался. Поскольку мы оба мертвы.
– Что-то ты не сильно похож на мёртвого, – возразила. – Как и я.
«Девятый, делай что хочешь, но срочно придумай, как обойти её способность отличать правду ото лжи! – мысленно потребовал у шиньюсамасы. – Прикрой меня от неё. Срочно. Иначе скоро вновь станете бездомными», – пригрозил.
Попытаюсь выиграть ему немного времени на поиск решения.
– Не придирайся к мелочам. Могу тебя заверить, умирать было больно. Очень больно. Но, мне помогли вернуться к жизни. Вытянув с того света. С чем бы я самостоятельно точно ни справился. Пройдя ритуал перерождения, за который пришлось очень многим заплатить. Пожертвовать телом, большей частью души, воспоминаний, связанных с прошлой жизнью Аш бин Аль. Влезть в огромные долги к могущественным сущностям, без которых ритуал бы не состоялся. Согласиться на безумие, одержимость, вечный голод, – мой голос постепенно обретал силу, – и Великая матерь знает, что ещё! И всё ради того, чтобы помочь семье вновь воссоединиться. Поскольку без меня, по-видимому, она на это неспособна. Разочаровала ты меня, дочь, – огорчённо покачал головой.
Выдохнув, набрал в грудь побольше воздуха.
– Вот скажи, как ты могла, не оправдав надежд, отправиться в загробный мир вслед за мной? Не выполнив обещаний.
Какие-то же она должна была давать отцу за долгие годы странствий.
– Кто тебя туда отправил? Мне стоит гордиться или стыдиться? – незаметно поменявшись ролями, приступил к допросу.
Аль бин Алайнэ глубоко задумалась, пытаясь понять, почему она не помнит, как здесь оказалась. Определить, жива она или нет. И почему мои слова звучат как правда. На лбу маски появились глубокие морщины. Опустившиеся веки почти полностью скрыли глаза.
– Не помню. Странно. В моей голове словно кто-то хорошенько похозяйничал. Перемешав и выдрав оттуда множество случайных кусков воспоминаний.
– Ничто не даётся даром. Пусть мне и удалось вернуть тебя к жизни, но за это пришлось заплатить свою цену. Скажи спасибо хоть за это. Стражи мира мёртвых могли и вовсе чистый лист оставить. Или влить твою душу в какой-нибудь ночной горшок. У меня с ними не самые хорошие отношения.
– Хочешь сказать, мы оба мертвы? – с каким-то неестественным спокойствием уточнила женщина.
– Не совсем. Или, точнее, не до конца. Я всё ещё работаю над тем, чтобы этого не произошло. Однако, вынужден предупредить, здесь и сейчас я Тонг Цао, а не Аш бин Аль. Приходится отдавать взятые на себя долги. За себя и за того парня. Учти это, дочь, – с некоторым усилием заставил себя повторить это страшное слово. – У меня больше нет той свободы, что раньше, – опечаленно. – Поэтому, отныне все старые клятвы лежат на тебе. Твой отец скорее мёртв, чем жив.
Остановился перевести дух. Аль бин Алайнэ продолжала стоять неподвижно. Ничего не говоря. Не позволяя понять, о чём она думает. Маска застыла, потеряв всякое выражение. Пауза затягивалась, заставляя нервничать.
– Скажи, – неожиданно спросила бесстрастным тоном, – Любишь ли ты всё ещё меня? Признаёшь ли своей дочерью?
Очень опасный вопрос. Почувствовал себя так, словно наступил на очень тонкий, трескающийся под ногами лёд. Не ответить на него нельзя. Для неё этот вопрос очень важен. Иначе бы так жёстко не контролировала собственный голос. Пришлось поломать голову, тщательно подбирая слова.
– У Тонг Цао нет дочери. Если бы была, то любил бы её больше жизни. Даже пойдя против воли небес, если потребуется. Любил ли Аш бин Аль свою дочь столь же сильно, пока был ещё жив? Мой ответ, да. До самого последнего вздоха. Не забывая о ней ни на секунду.
Просмотрев его воспоминания, определённо верил в это. Он очень сильно её любил. Иначе бы десять лет не скитался по всей пустыне, терпя лишения и невзгоды. У Аш бин Аль было полно возможностей улучшить свою жизнь. Выгодных предложений от всевозможных работодателей. Если бы не существование Аль бин Алайнэ, его слабости, то не потребовалось бы всем им отказывать.
Клинок отчётливо щёлкнул гардой о ножны. Вот теперь она явно приняла окончательное решение. Тут ещё Девятый проснулся, торопыга. Радостно сообщив, что нашёл способ, как с помощью своих сородичей запутать дар отличать правду ото лжи. Ради эксперимента, чтобы в нём убедиться, сымпровизировал.
– Спроси, какого цвета на мне штаны, – нарушил серьёзность момента.
– Что? –