Читать интересную книгу Семейная Хроника. Сокровенные истории дома Романовых - Вольдемар Балязин

Не будем вместе с некоторыми другими путать нового фаворита со знаменитым Алексеем Петровичем Ермоловым — героем войны 1812 года. У Александра Петровича и его знаменитого родственника Алексея Петровича был общий предок — Леонтий Петрович Ермолов, доводившийся фавориту дедом, а полководцу — прадедом. Этот общий предок на рубеже XVII и XVIII веков служил сначала стольником царицы Прасковьи Федоровны, а потом — в гвардии, выйдя в отставку капитаном. Он имел четырех сыновей, младший из которых — Петр Леонтьевич — стал отцом фаворита.

Как это бывало и прежде, Ермолов оказался не единственным претендентом на сердце императрицы. Прежде чем он попал в «случай», ему пришлось провести нелегкую борьбу с другими соперниками. Наиболее серьезным из них оказался князь Павел Михайлович Дашков, сын Екатерины Романовны Дашковой. Ему исполнилось тогда 22 года, он был хорош собой, получил прекрасное образование, окончив Эдинбургский университет в Шотландии со степенью магистра искусств.

Пока Дашков учился в Эдинбурге, ему шли чины по военной службе, и потому, возвратившись в Россию, он стал капитан-поручиком гвардии и в этом чине оказался адъютантом Потемкина. В 1783 году он стал полковником, через два года вернулся в свите Потемкина в Петербург и был представлен императрице на соискание чина флигель-адъютанта. Говорили, что молодой князь понравился Екатерине, но назначение Дашкова флигель-адъютантом не состоялось из-за его скандальной скоропалительной женитьбы на купеческой дочке девице Алферьевой, которую княгиня Дашкова не желала видеть до конца своих дней. Тогда-то и взошла звезда его соперника, тоже адъютанта Потемкина, Александра Петровича Ермолова.

Потемкин специально устроил праздник, чтобы познакомить Ермолова с императрицей. Праздник удался на славу — Ермолов стал флигель-адъютантом императрицы и вскоре переехал в давно уже пустующие покои фаворитов.

Он оставил по себе хорошую память: помогал всем, кому мог, если был убежден, что перед ним — достойный человек. Императрица полагалась на его рекомендации, ибо Ермолов был умен, умел правильно оценивать людей и никогда не ходатайствовал за недостойных. Кроме того, он был необычайно правдив и искренен, что и погубило его.

Причиной тому был следующий эпизод.

После покорения Крыма хан Сабин-Гирей должен был получать от Потемкина крупные суммы, оговоренные государственным договором, но Светлейший задерживал эти выплаты и несколько лет ничего не платил хану. Тогда Гирей обратился за помощью к Ермолову, тот обо всем рассказал Екатерине, а императрица вскоре же высказала свое неудовольствие Потемкину. Светлейшему не составило труда вычислить виновника, и он поставил вопрос ребром: «Или я, или он». Екатерина, поколебавшись, склонилась, как и прежде, на сторону Потемкина и в июне 1786 года попросила передать Ермолову, что она разрешает ему уехать на три года за границу.

Александр Петрович с рекомендательными письмами А. А. Безбородко уехал в Германию и Италию. Везде он вел себя необычайно скромно, чем удивлял российских резидентов. Столь же скромно вел он себя и возвратившись в Россию. Ермолов переехал из Петербурга в Москву, где его ожидал теплый и радушный прием, ибо у бывшего фаворита в Москве не оказалось врагов или завистников.

За время фавора, продолжавшегося год и четыре месяца, Ермолов получил два поместья, стоившие 400 000 рублей, а также 450 000 наличными в виде единовременных выплат, пенсии и жалованья. Позднее Ермолов уехал в Австрию, где купил богатое и прибыльное поместье Фросдорф неподалеку от столицы империи и превратил его в одну из самых привлекательных загородных усадеб. (О богатстве и роскоши Фросдорфа свидетельствует хотя бы тот факт, что его следующим владельцем стал граф Генрих-Карл Шамбор, сын герцога Беррийского — последний принц из дома Бурбонов. Десятилетним мальчиком в 1830 году он был даже провозглашен королем Франции Генрихом V, но реализовать это право не смог из-за политических обстоятельств.)

Возвратившись ненадолго из-за границы, Александр Петрович женился на княжне Елизавете Михайловне Голицыной и стал впоследствии отцом троих сыновей — Петра, Михаила и Федора, ничем не отличившихся. Да «сам он не желал привлекать к себе ничьего внимания, так как решил навсегда оставить Россию и поселиться в Фросдорфе.

— Там он и умер в 1836 году восьмидесяти двух лет от роду.

Новелла 11

Александр Матвеевич Дмитриев-Мамонов

Преемником Ермолова стал двадцативосьмилетний капитан гвардии Александр Матвеевич Дмитриев-Мамонов — дальний родственник Потемкина и его адъютант. Допустив промах с Ермоловым, Потемкин долго присматривался к Мамонову, прежде чем рекомендовать его флигель-адъютантом к Екатерине. В августе 1786 года Мамонов был представлен Екатерине и вскоре назначен флигель-адъютантом. Современники отмечали, что он был единственным из фаворитов, которого нельзя назвать красавцем. Он отличался высоким ростом и физической силой, имел скуластое лицо, чуть раскосые глаза, светившиеся умом и лукавством. Он был хорошо образован, и беседы с ним доставляли императрице немалое удовольствие. Через месяц он стал уже прапорщиком кавалергардов и генерал-майором по армии.

Первые почести не вскружили голову новому фавориту — он проявлял сдержанность, такт и завоевал репутацию умного и осторожного человека. Дмитриев-Мамонов хорошо говорил на немецком и английском языках, а французский знал в совершенстве. Кроме того, он проявил себя и как недурной стихотворец и драматург, что особенно импонировало Екатерине. Благодаря всем этим качествам, а также и тому, что Мамонов непрестанно учился, много читал и пытался серьезно вникать в государственные дела — особенно в дела внешнеполитические — он стал советчиком императрицы. Когда в начале 1787 года Екатерина собралась в путешествие на юг — в Крым и Новороссию, — Мамонов в течение всего этого вояжа ни на минуту не оставлял ее.

Подготовка к путешествию в Новороссию и Крым началась за два года до того как Екатерина отправилась в путь.

Уже в октябре 1784 года Потемкин приказал собирать лошадей на станциях, строить путевые дворцы, готовить квартиры для свиты в разных городах. Десятки тысяч людей ремонтировали дороги, строили гавани и причалы, обустраивали Кременчуг, Екатеринослав, Херсон, Николаев и другие недавно заложенные города. На Днепре строилась флотилия речных судов, на Которых императрица должна была плыть к Черному морю. Спешные строительные работы велись в Севастополе.

Еще в 1782 году Екатерина писала Потемкину, что нужно воспользоваться первым удобным случаем для захвата Ахтиарской гавани, названной потом русскими Севастопольской бухтой.

В 1784 году созданный здесь военно-морской порт был назван Севастополем, что в переводе с греческого означало «Величественный город» или «Город славы».

В губерниях, расположенных ближе к столицам, тоже велись приготовления к встрече Екатерины.

Путешествие началось по санному пути и было прервано на три месяца в Киеве в ожидании, когда на Днепре сойдет лед и можно будет продолжать путь на галерах. Путешествие проходило в непринужденной атмосфере, казалось, что Екатерина и множество придворных отправились для развлечений, легкомысленных детских бесед, забав и веселья. Участники словно соревновались в знании истории, географии, земледелия, статистики, изящной словесности и философии. На стоянках писали шарады и буриме, вечерами устраивали любительские спектакли, именуемые тогда живыми картинами.

Особенно преуспевали в этих затеях французский посланник в Петербурге, поэт и историк, граф Луи-Филипп Сегюр и австрийский посланник граф Людовик Кобенцель. Вкупе с Екатериной и хорошо образованным Дмитриевым-Мамоновым они составляли ядро того утонченного и высокоинтеллектуального общества, которое медленно, с многодневными остановками, продвигалось на юго-запад.

И все же невозможно было отрешиться от большой политики, и волей-неволей и Екатерина, и Мамонов, и другие ее ближайшие сподвижники должны были обсуждать Восточный вопрос, политику Пруссии, плачевное, взрывоопасное положение Франции, стоявшей на пороге революции. Причем Мамонов очень часто оказывался на высоте положения и с каждым днем завоевывал все больший авторитет у императрицы и иностранных вояжеров, прочивших фавориту блестящую дипломатическую карьеру.

Переезжая из одной губернии в другую, встречаемые толпами восторженных россиян, триумфальными арками, фейерверками, иллюминациями, артиллерийскими салютами, звоном колоколов, пышными процессиями духовенства, экзотически разнаряженными в национальные одежды депутациями коренных и малых народов, императрица и ее спутники приходили в восторг от увиденного и услышанного, утверждались в свершении благодатных перемен за четверть века царствования Екатерины II.