99-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора A. C. Грязнова, в составе 229, 265 и 311-й дивизий, получил задачу к 5 февраля выйти на исходный рубеж для наступления на Луч — Медведь, где надлежало сменить части 191-й и 382-й стрелковых дивизий. В ночь на 5 февраля, преодолев труднопроходимое болото протяженностью до 7 км, дивизия к утру вышла на исходный рубеж: отм. 39.5 — Ушно — Закибье.
Перед дивизией стояла задача: прорвать оборону противника на рубеже Луч — Высоково — Гора и овладеть опорными пунктами противника Ускибье, Высоково, Закибье, с последующей задачей наступать на Лонно и районный центр Уторгош. Высоково и Закибье — это крупные села с хорошими, крепкими домами и, судя по ним и хозяйственным постройкам, в прошлом, видимо, были кулацкими. Действия дивизии поддерживали три артиллерийских дивизиона, несколько танков и батальон 9-й инженерной бригады.
Для выполнения поставленной задачи было принято следующее решение: боевой порядок дивизии иметь в двух эшелонах. Первому эшелону, 1069-му стрелковому полку (командир — подполковник А. Т. Высоцкий, зам. по политчасти — майор Воронцов), ближайшей задачей ставилось овладеть селом Высоково. 1071-му стрелковому полку (командир — майор С. П. Зинченко, зам. по политчасти — майор Скифский) — овладеть селом Закибье с последующим выходом на Уторгош. 2/3 артиллерии поддерживало 1069-й полк и 1/3 — 1071-й на сковывающем направлении. Отдельному лыжному батальону (командир — капитан А. П. Сидоров) ставилась задача перерезать и удерживать участок дороги Усть — Хотыня — Гора. 1067-му стрелковому полку (командир — майор М. В. Игуменов, зам. по политчасти — майор Каинов) было приказано находиться во втором эшелоне дивизии за 1069-м полком и быть в готовности развить успех этого полка.
7 февраля части дивизии атаковали противника. Завязались чрезвычайно тяжелые бои, в которых противник упорно оборонялся. Многие его огневые точки остались неподавленными, что обнаружилось при нашей атаке. Кроме того, пункты Высоково и Закибье занимали командные высоты, и неприятель имел возможность наблюдать за действиями наших войск и вести прицельный огонь из всех своих огневых средств. В силу этих обстоятельств и еще из-за того, что командир полка плохо организовал бой и недостаточно решительно действовал, 1069-й стрелковый полк в первый день успеха не имел и понес значительные потери. 1071-й полк действовал много лучше. Командир полка майор Зинченко, который в нашей дивизии прошел путь от командира отделения до командира полка, обладал чувством ответственности за порученное дело, был волевым и энергичным командиром. Несмотря на упорное сопротивление, полк сумел овладеть частью села Закибье.
Мой наблюдательный пункт в период подготовки боя и атаки находился на стыке двух полков первого эшелона дивизии, в 300 м от переднего края. Чтобы помочь 1071-му полку преодолеть сопротивление противника, мы с командующим артиллерией дивизии полковником Мазолевым вошли в Закибье вслед за атакующим полком. На месте мы быстро нашли один из батальонов полка. Пока мы ориентировались в обстановке, противник предпринял контратаку. Бойцы батальона начали пятиться назад. Чтобы остановить батальон, я лег за один из пулеметов «максим», находящихся недалеко от нас за батальоном, и начал строчить длинными очередями много выше голов отходящего батальона. Бойцы услышали стрельбу и свист пуль над головами, увидели меня, лежащего за пулеметом, и сами начали вести усиленный огонь по контратакующему противнику, который, не выдержав дружного огня батальона, залег и уже больше в контратаки не переходил.
Увидев, что бойцы успокоились и уверенно ведут огонь, мы с Мазолевым решили найти комбата и его штаб, чтобы выяснить, где они находятся и почему оставили батальон без управления.
Неподалеку, в одном из больших сараев, мы обнаружили изрядно выпившего адъютанта батальона. На вопрос, где комбат, он показал в угол сарая, где лежал мертвецки пьяный комбат. Этого комбата, уже не молодого человека, прислали несколько месяцев назад из штаба корпуса для дальнейшего прохождения службы, как отбывшего наказание в штрафной роте за пьянство. До прихода в нашу дивизию он был комбатом в соседней дивизии, где его за пьянство разжаловали в должности и отправили в штрафную роту. Там он выдержал все испытания боем и был направлен к нам в дивизию в 1071-й стрелковый полк на должность командира взвода. Я его строго предупредил, что у нас алкоголиков не жалуют. Он обещал в рот не брать даже положенных 100 граммов водки. Несколько месяцев он крепился и действительно не пил. Видя, что тот не употребляет спиртного, даже своей пайковой порции, командир полка Зинченко постепенно повышал его в должности и к началу этой операции, полагая, что он навсегда покончил с пьянством, представил его на должность комбата. Так он снова стал командиром батальона.
Однако в первый же день наступления, когда вновь представился случай полновластно распоряжаться в батальоне пайковой водкой, комбат, поддавшись искушению, напился до потери сознания, да еще споил молодого адъютанта батальона. Забыв об ответственности, оба они оставили батальон на произвол судьбы, без руководства и управления.
Пока я разбирался со старшим адъютантом батальона, обстановка резко осложнилась: батальон пехоты противника, поддерживаемый несколькими танками и самоходным орудием «фердинанд», вышел на открытый левый фланг 1071-го стрелкового полка и начал обходить с тыла, отрезая нас от других частей дивизии и дивизионного наблюдательного пункта.
Когда я увидел, что противник заходит к нам в тыл, нужно было немедленно передать по радиостанции начальнику штаба дивизии Новикову, чтобы он огнем всей артиллерии остановил и разгромил противника. Но ни радиста моей личной радиостанции, Игоря Муравьева, ни полковника Мазолева рядом не оказалось. Очевидно, заметив раньше меня, что противник с танками обходит нас, командующий артиллерией дивизии полковник Мазолев во избежание окружения, не предупредив меня, пока я разбирался со старшим адъютантом, бросился бежать на наш НП, а за ним — и мой радист.
После этого случая я не раз хотел выяснить у Мазолева причину столь молниеносного бегства, но каждый раз меня что-то отвлекало. Это так и осталось для меня тайной и по сей день.
Мне ничего не оставалось делать, как приказать расчету одного из близко находящихся орудий, которые поддерживали наш стрелковый батальон, развернуть орудие почти на 180 градусов и открыть беглый огонь прямой наводкой по окружающей нас артиллерии противника. Очень скоро я понял, что не зевал и начальник штаба дивизии полковник Новиков. Увидев, контратакующую группу гитлеровцев, он приказал всей нашей и поддерживающей дивизию артиллерии открыть огонь по обходящему нас противнику. Вскоре немецкий батальон вместе с танками и самоходным орудием «фердинанд» был разогнан и частично уничтожен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});