не склонен был вмешиваться, но не мог же он стоять тут и смотреть. Даже если отвернуться, он услышит, что происходит. Может быть, проскользнуть мимо них, пока они сражаются? Нет, не выйдет: комната слишком мала. Он вспомнил, что в глубине шкафа есть дверца, ведущая на чердак, но он не может добраться до шкафа, так как рискует быть увиденным. Так что он стоял как парализованный и смотрел, что происходит.
— Давай по-быстрому, — сказал Хьюго. — Никто не узнает.
Миранда забросила за голову правую руку и с силой ударила Хьюго по лицу. Затем подняла колено и ударила в область мошонки. Повернулась, сбросила его с себя и вскочила на ноги. А Хьюго остался лежать на кровати.
— Это же больно! — возмутился он.
— Вот и хорошо, — сказала она. — А теперь слушай меня. Никогда больше не делай ничего подобного.
Он застегнул молнию на брюках и поднялся.
— А почему не делать? Ты что — скажешь Неду?
— Мне бы следовало ему сказать, но не хватает мужества. Я переспала однажды с тобой, когда чувствовала себя такой одинокой и несчастной, и с тех пор отчаянно жалела об этом.
Значит, вот оно как, подумал Кит: Миранда спала с мужем Ольги. Он был потрясен. Поступок Хьюго не удивлял его: трахаться с сестрой жены — это удобно, многие мужчины хотели бы такого. Но Миранда держалась высокоморальных взглядов на такие вещи. Кит сказал бы, что она не стала бы спать ни с чьим мужем, не говоря уже о муже сестры.
— Это самое постыдное, что я совершила в своей жизни, — продолжала Миранда, — и я не хочу, чтобы Нед когда-либо об этом узнал.
— Так чем же ты мне грозишь? Что скажешь Ольге?
— Она разведется с тобой и никогда больше не станет разговаривать со мной. Это разобьет нашу семью.
«Это было бы не так уж и плохо», — подумал Кит. Но Миранда всегда стремилась к сохранению семейных уз.
— Получается, что ты оказываешься беспомощной, верно? — сказал Хьюго, явно довольный услышанным. — Ну раз уж мы не можем быть врагами, почему бы тебе не поцеловать меня и нам не быть друзьями?
— Потому что ты мне противен, — холодно произнесла Миранда.
— Ах вот как. — Хьюго вроде бы смирился, но явно не чувствовал стыда. — Что ж, ненавидь меня. А я по-прежнему тебя обожаю. — Он улыбнулся ей своей самой чарующей улыбкой и, слегка прихрамывая, вышел из комнаты.
Когда дверь захлопнулась, Миранда произнесла:
— Чертов мерзавец!
Кит никогда не слышал, чтобы она ругалась.
Она взяла бельевую корзину, но вместо того чтобы выйти из комнаты, как он ожидал, направилась к нему. Должно быть, ей надо сменить полотенца в ванной, понял он. Времени, чтобы переместиться, у него не было. Сестра в три шага дошла до входа в гардеробную и включила свет.
Кит успел лишь сунуть перфокарту в карман брюк. И Миранда увидела его. Она взвизгнула от неожиданности.
— Кит! Что ты тут делаешь? Ты так меня испугал! — Она побелела и добавила: — Должно быть, ты все слышал.
— Извини. — Он пожал плечами. — Я вовсе этого не хотел.
Теперь она покраснела.
— Ты никому не скажешь, верно?
— Конечно, нет.
— Я серьезно, Кит. Ты не должен никому говорить. Это будет ужасно. Это может разрушить два брака.
— Да знаю я, знаю.
Тут она увидела бумажник в его руке.
— Чем это ты занимаешься?
Он помедлил, потом ответ вдруг пришел ему в голову:
— Мне нужны деньги. — И показал ей банкноты в бумажнике.
— Ох, Кит! — Миранда огорчилась, но не осуждала его. — Почему ты вечно хочешь легко добыть деньги?
Он подавил желание возмутиться в ответ. Она ведь поверила ему, а это главное. Он ничего не сказал и постарался изобразить раскаяние.
— Ольга всегда говорит, — продолжала сестра, — что ты скорее украдешь шиллинг, чем честно заработаешь фунт.
— Ну ладно, не устраивай мне выволочки.
— Ты не должен красть из бумажника папы — это ужасно.
— Я в довольно отчаянном положении.
— Лучше я дам тебе денег! — Миранда поставила на пол бельевую корзину. На ее юбке было два кармашка. Она сунула руку в один из них и вытащила скомканные банкноты. Отделила две пятидесятки, разгладила бумажки и дала Киту. — Всегда обращайся ко мне — я тебе никогда не откажу.
— Спасибо, Мэнди, — сказал он, вспомнив, как звали ее в детстве.
— Но ты не должен красть у папы.
— О’кей.
— И ради всего святого никогда не говори никому про меня и Хьюго.
— Обещаю, — сказал он.
17.00
Тони проспала час тяжелым сном, когда ее разбудил будильник.
Она обнаружила, что лежит на кровати одетая. Она так устала, что даже не смогла снять жакет и туфли. Но сон освежил ее. Работая в полиции в ночную смену, она привыкла не соблюдать урочных часов и могла заснуть в любых условиях и мгновенно проснуться.
Тони занимала этаж в викторианском доме, разделенном на квартиры. У нее были спальня, гостиная, маленькая кухонька и ванная. Инверберн — портовый город, но из ее квартиры не видно было моря. Нельзя сказать, чтобы она любила свой дом, — она бежала сюда, расставшись с Фрэнком, и с этим домом у нее не было связано счастливых воспоминаний. Она жила здесь уже два года, но по-прежнему считала свое жилье временным.
Тони поднялась с постели. Сбросила деловой костюм, который был на ней уже два дня и ночь, и швырнула его в корзину для чистки. Накинув халат, она быстро задвигалась по квартире, собирая вещи в чемодан для поездки в санаторий на пять ночей. Она намеревалась уложить чемодан вчера вечером и выехать сегодня днем, так что теперь приходилось