Читать интересную книгу Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.) - Илья Ратьковский

4 сентября 1918 г. издан приказ № 79 Кубанского краевого правительства. Согласно указу, в городах Майкопе, Армавире, станицах Уманской, Кавказской, Славянской учреждались комиссии по делам о преступлениях, совершенных по политическим соображениям[669]. Незадолго до этого аналогичный приказ был издан по Екатеринодару.

5 сентября 1918 г. частями атамана И. П. Калмыкова при поддержке войск чехословацкого корпуса генерала М. К. Дитерихса и 12-й японской дивизии взят Хабаровск. За время интервенции население города сократится с 52 до 30 тысяч[670]. Это не было случайным демографическим процессом, люди боялись оставаться в городе. Атаману Калмыкову приписывали известную фразу: «Перегрызай горло всякому большевику, а то он тебе перегрызет». По этому поводу барон А. Будберг записал 11 октября 1918 г. в свой дневник: «Калмыковские спасители показывают Никольску и Хабаровску, что такое новый режим; всюду идут аресты, расстрелы плюс, конечно, обильное аннексирование разных денежных эквивалентов в обширные карманы спасителей. Союзникам и японцам все это известно, но мер никаких не принимается. Про подвиги калмыковцев рассказывают такие чудовищные вещи, что не хочется верить»[671]. Можно отметить, что по официальным данным Приморской областной земской управы, число жертв калмыковского террора к декабрю 1918 г. достигло 5 тыс. человек[672].

5 сентября 1918 г. в селе Фоки сагайдатским отрядом Воткинской народной армии расстреляны ранее прибывшие в село из г. Осы военные комиссары Н. М. Кобелев и Н. А. Лыткин[673].

5 сентября 1918 г. телеграмма квартирмейстера Степного корпуса подполковника В. А. Зезина (ст. Карасук) подполковнику Зеленовскому (Павлодар), поручику Лопатчикову (Тюкалинск), в которой давались указания о карательных акциях по отношению к крестьянским антимобилизационным восстаниям: «Командарм подтверждает, что при подавлении беспорядков принимать самые решительные меры, вплоть до уничтожения на месте преступления»[674].

6 сентября 1918 г. члены отряда уссурийского атамана И. П. Калмыкова в Хабаровске сбросили с утеса 16 трупов предварительно расстрелянных военнопленных, австро-венгерских музыкантов (преимущественно жителей Чехии), игравших в местном кафе «Чашка чая»[675]. Так с ними обошлись только за то, что музыканты не знали мелодии гимна «Боже, царя храни». По другой версии, оркестранты дали переночевать у себя двум красноармейцам[676]. Помимо 16 музыкантов к середине сентября 1918 г., по признанию начальника Юридического отдела ОКО хорунжего Кандаурова, расстрелянных «калмыковцами» без суда и следствия в городе насчитывалось свыше 20 человек. Ввиду массовых расстрелов без суда и для обоснованности арестов хабаровской городской думой была создана комиссия, которая смогла проверить только дела арестованных, находившихся в тюрьме, так как атаман Калмыков не разрешил проводить расследование дел заключенных в его отряде[677]. Впрочем, насколько цифры Кандаурова соответствовали хабаровским реалиям, сложно установить. На наш взгляд, количество жертв было большим. Об этом свидетельствует тот факт, что Калмыков скоро решил пожертвовать этой фигурой. В октябре 1918 г. Кандауров вместе с другими служащими контрразведки был расстрелян за злоупотребления[678].

Общее представление об атамане И. П. Калмыкове даже среди белого генералитета было негативное. Верховный правитель России адмирал А. В. Колчак следующим образом характеризовал деятельность Калмыкова:

«Что касается того, что делал Калмыков, то это были уже совершенно фантастические истории. Я знаю, что производились аресты, не имевшие совершенно политического характера, аресты чисто уголовного порядка. Шла, например, правильная охота на торговцев опиумом. По линии Китайской железной дороги ездили постоянно с контрабандой опиума очень много лиц, женщин и мужчин, провозивших опиум, стоивший очень дорого. Здесь очень часто уже не контрразведка, а просто предприимчивые люди под видом политического ареста выслеживали этих торговцев, арестовывали их, отбирали опиум и убивали, а в случае обнаружения этого ссылались на то, что это были большевистские агенты или шпионы. Обычно в вагон входила кучка солдат, заявляла такому торговцу опиумом: «Большевистский шпион», арестовывала, опиум вытаскивала и затем убивала его, а опиум продавали. Была крупная история. Калмыков поймал вблизи Пограничной шведского или датского подданного, представителя Красного Креста, которого он признал за какого-то большевистского агента. Он повесил его, отобрав у него большую сумму в несколько сот тысяч. Меры, принятые консулом, не помогли. Скандал был дикого свойства, так как его ничем нельзя было оправдать. Даже денег не удалось получить. Это был случай форменного разбоя». [Протокол заседания чрезвычайной следственной комиссии по делу Колчака. (Стенографический отчет). Заседание Чрезвычайной Следственной Комиссии 23 января 1920 г.][679]

Случай, описываемый А. В. Колчаком, был инцидентом с представителем шведского Красного Креста С. Хедблюмом, которого Калмыков повесил в атаманском вагоне, забрав 1,6 млн руб. Этот преступный инцидент произошел, по одним данным, 22 сентября, по другим – в октябре 1918 г. Следует добавить, что тогда же Калмыковым было повешено еще 3 представителя Красного Креста, в т. ч. одна женщина. Также атаман конфисковал имущество миссии: 60 тыс. предметов, 37 наименований. Добиться ответственности не удалось[680].

7 сентября 1918 г. войсками народной армии КОМУЧа занята Елабуга. По приговору полевого суда, сформированного по распоряжению полковника В. М. Молчанова, были расстреляны лица, замешанные в сотрудничестве с большевиками[681]. Впоследствии, контролируя Елабугу еще в течение двадцати дней, Молчанов расстреливал не только большевиков и советских деятелей, но даже чехословацких солдат, отказавшихся выполнить приказ[682].

8 сентября 1918 г. войска В. Л. Покровского взяли станицу Белоречинскую, оставленную Таманской армией после трехдневных боев. В станице было восстановлено атаманское правление во главе с поручиком Карпенко. Начались казни большевиков и сочувствующих. Среди прочих повешены были большевики Шабанов, Наконечный, Богомолов, Шевченко. Всего в станице было казнено около 100 человек, преимущественно в районе штаба Покровского[683].

8 сентября 1918 г. в Уфе в большом зале сибирской гостиницы (ныне Уфимский гарнизонный дом офицеров) созвано Государственное совещание. В нем участвовало около 170 представителей почти всех временных правительств: КОМУЧа, Уральского, Сибирского, а также национальных правительств башкир, казахов и др. Уфимское совещание образовало Временное Всероссийское правительство, которое получило название Уфимской Директории.

8 сентября 1918 г. балабановский белый партизанский отряд, расстреляв 33 человек, установил «земскую власть» в селе Альняш Воткинского уезда[684].

8 сентября 1918 г. в Самаре происходит выступление мобилизованных в Народную армию КОМУЧа. После приезда трех броневиков, кавалерии и пулеметчиков выступление было локализовано и прекращено. Было арестовано около 120 человек, часть из которых расстреляна[685].

10 сентября 1918 г. у Молоканских казарм в Самаре расстреляны 7 солдат 3-го стрелкового полка Народной армии как «подстрекатели» к бунту. По этому же делу (проходило 35 человек) 7 человек было приговорено к вечной каторге, несколько в дисциплинарный батальон, остальные оправданы[686].

11 сентября 1918 г. при подавлении крестьянского выступления в Славгородском уезде казаки атамана Б. В. Анненкова замучили и убили до 500 человек[687]. В их числе были и 87 делегатов крестьянского съезда, которых по приказу Анненкова изрубили на площади Славгорода напротив народного дома и там же закопали в яму. Была сожжена дотла деревня Черный Дол, в которой располагался штаб восставших. Расстреливались, бились и вешались на столбах даже жены и дети крестьян. Убийства и насилия продолжились и в последующие дни. Расправы проводили как казаки Анненкова, так и отряд Украинского куреня полковника Шевченко. Скоро численность погибших достигла уже 1500 человек. На деревню Черный Дол дополнительно была наложена контрибуция в 100 000 рублей[688]. Численность в 1500 человек расстрелянных Анненковым называет и современный исследователь[689].

Девушек из Славгорода и его окрестностей привозили к поезду Анненкова, находившемуся на городской станции, насиловали, а затем расстреливали. По свидетельству очевидцев Блохина и Голубева, казни анненковцев отличались особой жестокостью: у жертв вырывались глаза, языки, вырезались полосы на спине, их закапывали живьем, привязывали к конским хвостам[690].