благодарен. Так что ты хочешь за свою помощь?
— Нет, я сделала это не за плату. Я хочу, чтобы ты был свободен, и чтобы в твоей жизни больше не было ледяных пещер.
— Благодарю тебя за бескорыстие. Очень редкое качество. Постарайся быстрее забыть эти ледяные коридоры, не надо о них думать.
— Я представляла себе их по-другому, как холодное царство льда и покоя, а то, что мне показал Шкурник, оказалось безумным хороводом бесконечно ломающихся и звенящих льдинок, всё так стремительно менялось, что невозможно было в них ничего разглядеть. Я не видела там никаких жутких монстров! Просто зима и лёд.
— Нет там никаких хороводов. — Гавран задумался, потом снова повторил — Нет там хороводов, и вообще никакого движения там нет, только медленное движение внутри зеркал, но за границу поверхности ни одно существо из них не выползало. Эти зеркала-ловушки там кругом, их очень много, они не поддаются счёту. Они тонкие, хрупкие, но нигде не было разбитых. Они как чешуйки на рыбе, каждое на своём месте, висят неподвижно. Изображения в них появлялись только тогда, когда воронёнок пролетал мимо них. Кроме зеркал там больше ничего нет, кругом только холодные длинные коридоры с застывшими ледяными зеркалами.
— Но я видела!
— Я тоже видел. Семьдесят лет смотрел на это. Ты увидела эти коридоры, когда в них появился Шкурник, чтобы забрать пленников. И это он там всё закрутил и завертел. У него и вправду безграничная сила, если ему удалось это сделать. Другой вопрос, что осталось там после него.
От его слов неприятные предчувствия зашевелились в моём сердце. Если Шкурник на самом деле всё там поднял вверх дном, всё переколотил, словно слон в посудной лавке, что тогда стало с Любавой? Её мир в один миг закрутился, разбившись на осколки, и её саму выхватили из её ледяного дома, а потом снова бросили обратно. И не усложнит ли вмешательство Шкурника нашей попытке помочь Любаве? Но в глубине души я радовалась, что удалось помочь Гаврану. Я вспомнила, что давно уже хотела спросить у него.
— Гавран, мне кажется, что ты раньше был человеком. И не просто человеком, а колдуном.
— Нет. Я никогда не был человеком, и никто в моём роду не был человеком. Мы — во́роны. А насчёт колдуна… Мой дальний предок Гавран Первый жил у колдуна Вапа́са, тот взял его к себе ещё желторотым птенцом, и прожил он в его замке больше ста лет, до самых последних минут колдуна. Вапас обучал его своим премудростям, и Гавран Первый долгие годы был единственной живой душой рядом с колдуном, был его помощником и собеседником, его советчиком и стражем, преданным ему товарищем. Вапас научил его не только говорить, но и научил читать колдовские книги. А Гавран Первый помогал ему творить заклинания, участвовал в его чёрных мессах, жертвоприношениях, и за это колдун дал ему силу оборачиваться. Не было в ту пору, на многие вёрсты от замка, опаснее и хитрее хищника, чем мой предок. У Вапаса в замке были полные подвалы золота и драгоценных камней, но ему всё было мало. В его конюшнях стояли лучшие жеребцы, самые дивные красавицы жили в его замке, а сам Вапас возлежал на мягких коврах в парчовом халате, расшитом золотом, словно царь. Так продолжалось много лет. Вапас стал единоличным правителем своего края, он не боялся ни разбойников, ни вражеских войск, пока в один момент всё круто не изменилось. Ему приснился сон, что он стоит по пояс в болотной грязной воде, а вокруг него полыхает гроза, ветер срывает с деревьев листья, гнёт их до самой земли, и только над болотом тишина и покой. Из-под воды всплывает небольшая чёрная змейка, и, ухватившись за его рубаху, начинает медленно подниматься к его шее. И Вапас знает, что как только она доберётся до неё, он умрёт от смертельного укуса. Но он не может пошевелить ни рукой, ни ногой. И вдруг рядом с ним оказывается маленький мальчик, который протянул руку к змейке и погладил её. Вапас просит мальчика, чтобы он снял с него змейку. Мальчик поднимает к лицу Вапаса свои руки и Вапас видит, что на месте его рук окровавленные обрубки, и с них кровь капает прямо в болото, окрашивая его стоячую воду в чёрный цвет. Вапас оглянулся и увидел, что вокруг него стоят сотни покалеченных и окровавленных людей, и вода в болоте уже чёрная от их крови. А мальчик ему отвечает: «Вапас, как же я помогу тебе, ты же мне сам отрубил руки! Но у тебя есть золото, попроси его тебе помочь». А змейка уже подползла к шее Вапаса и впилась в неё своими острыми зубами. И понял Вапас, что никакое золото не поможет ему, когда придёт его час. После того сна он изменился. Он раздал своё золото беднякам, отпустил всех своих наложниц, велел кормить всякого, кто проходил рядом с его замком. А сам на долгие годы закрылся в своей башне, допуская к себе лишь Гаврана Первого. Он страдал оттого, что руки у него были в крови невинных жертв. Ему казалось, что они приходят к нему, смотрят на него, показывают ему свои незаживающие раны, и обещают скорое отмщение. А потом Вапас стал сходить с ума. Он бегал по пустым и огромным залам замка, спасаясь от видимых только ему гостей, и ему казалось, что его замок весь залит кровью, и он всё мыл и мыл под проточной водой свои руки, но кровь его жертв никак не хотела смываться с них. Не в силах больше слышать стенания погубленных им людей, и обессиленный от бессонных ночей, он поднялся на самую высокую башню и спрыгнул с неё. Гавран Первый увидел это и кинулся к нему, стараясь крыльями задержать его падение, но колдун из последних сил отшвырнул его от себя и тут же разбился о каменную мостовую, которая окружала его великолепный замок. После этого Гавран Первый улетел в дальний лес, и остаток жизни провёл в своей родной стае. Он передал все свои знания моему прадеду, тот своему сыну, тот — своему. Так эти знания и дошли до меня. Но дар оборачиваться наш предок не передал своим потомкам, потому что считал, что это плохой дар, он его называл поганым. Когда он умирал, он наказал своему сыну не приближаться близко к