которые, в свою очередь, отстаивают интересы «Дашнакцутюн», но делают это тайно.
— Откуда вы все это знаете? — удивившись, вклинился в разговор Дубко.
— Дело в том, что мы с Грайра Марухяном, председателем Бюро партии «Дашнакцутюн», братья. Такое близкое родство располагает к доверию.
— Братья с разными фамилиями? — заметил Дубко.
— Вас это удивляет? У нас общая мать, но отцы разные.
— Тогда почему АСАЛА, а не «Дашнакцутюн»? — задал резонный вопрос Богданов.
— Потому что в партии «Дашнакцутюн» у Грайра хватает своих людей, а в молодой организации АСАЛА доверять пока некому.
— И вас выбрали доверенным лицом? Тогда почему в начале разговора вы сказали, что являетесь переводчиком?
— Я не доверенное лицо, я действительно переводчик. Универсальный кандидат: владею шестью языками, не считая армянского и турецкого, мое присутствие на любой встрече можно объяснить необходимостью перевода, я не предам, потому что мой родственник стоит во главе пирамиды, по той же причине я не стану восстанавливать членов организации против лидера и сам не встану во главе организации, потому что категорически против разрешения споров и разногласий с помощью оружия. — Арам завершил тираду и откинулся на спинку кресла.
— Тебе нехорошо? Голова болит? — обеспокоенно спросил Богданов.
— Болит, но терпимо, — ответил Арам. — Давайте продолжим, хочется поскорее с этим делом покончить.
— Хорошо, продолжим, — согласился Богданов. — Скажи, почему ты оказался в доме в районе Зовуни?
— Я уже отвечал на этот вопрос, — напомнил Арам.
— Нет, не в моральном плане, а в физическом. Зачем тебя пригласили на встречу? Кому и что ты должен был переводить?
— На этой встрече находились два представителя «Дашнакцутюн», не владеющие армянским, — сообщил Арам. — Их родной язык — английский, и в мои обязанности входило переводить на английский все диалоги в течение встречи.
— Хочешь сказать, что в партии твоего брата есть иностранцы?
— В самой партии есть армяне, которые не владеют родным языком, так как родились и выросли вне Армении. Глава АСАЛА Акоп Акопян родился в Ираке, затем переехал в Ливан, а в Армению попал лишь после того, как организовал революционную группу. Иногда случается, что армянам просто некому передать язык предков. — В словах Арама звучала грусть.
— Так было и в этот раз? На встрече присутствовали армяне, которые не говорят на армянском, зато понимают английский? — задал вопрос Богданов.
— Нет, в тот день на встрече присутствовал господин Уильямс, — замешкавшись, ответил Арам. — Он не входит ни в одну организацию, но он осуществляет наблюдение за действиями всех трех партий. И он решает, какой партии достанется очередное денежное вливание и очередное задание.
— Господин Уильямс дает задания лидерам АСАЛА?
— Только Ереванской группе. Также он курирует деятельность Ереванской НОП и координирует ее связь со штаб-квартирой «Дашнакцутюн». На самом деле оттуда приходят приказы и задания, которые обе организации должны выполнять.
— На кого работает сам Уильямс?
— Это мне неизвестно. Он приезжал в Ереван раза три за последний год, привозил послания из штаб-квартиры, курирующей Ереванские филиалы. Насколько я понимаю, сам он постов в организации не занимает, скорее выполняет функции инспектора и курьера. За ниточки дергают те, кто сидит в этой самой штаб-квартире.
— Теперь Арам, очень важный вопрос, — задавать этот вопрос Богданов опасался, но другого выхода не было. — Ты знаешь, кто отдал приказ произвести взрыв в московском метро восьмого января тысяча девятьсот семьдесят седьмого года?
— Нет, этого я не знаю. — Арам не отводил взгляда от лица Богданова, всеми силами стремясь к тому, чтобы он ему поверил. — Знаю только, что план разработали в штаб-квартире «Дашнакцутюн» в Турции.
— Там, откуда привозит приказы Уильямс?
— Да, там.
— Ты знаешь, в каком городе находится штаб-квартира Ереванского филиала? Откуда именно приезжает Уильямс?
— Нет, названия города я не знаю. Грайр рассказывал, что тренировочный лагерь для молодых армян из Еревана находится в нескольких километрах от штаб-квартиры. Говорил, что это удобно: он может приехать с проверкой в лагерь и заодно провести переговоры с главами Ереванского отделения «Дашнакцутюн».
— Где находится этот лагерь? — задал очередной вопрос Богданов.
— Я там ни разу не был, но, кажется, где-то возле… возле…
— Возле чего, Арам? Скажи, это очень важно. — Богданов всем телом подался вперед и тут заметил взгляд Арама. Он проходил словно сквозь полковника, не фокусируясь на предметах. «Что-то не так, — подумал Богданов. — С ним что-то не так». Он поднялся и подошел к Араму.
— Тебе нехорошо?
— Я в порядке. — Гримаса боли исказила лицо Арама. — Я говорил о лагере. Не могу вспомнить название города. Там старая крепость и река. О господи, как больно!
Арам схватился за голову, Богданов осторожно тронул его за локоть.
— Арам, тебе нужно прилечь. Продолжим позже.
— Нет, нет, позже уже не получится, — превозмогая боль, проговорил Арам. — Я должен все рассказать. Главный сидит в лагере… знаю… надо только… Ахурян… найти…
Арам замолчал на полуслове, голова его запрокинулась, тело начали бить конвульсии.
— Коля, держи его, опускай на пол. — Богданов обеими руками обхватил торс Арама, прижав его руки к бокам. — Его нужно положить.
— Я здесь, командир. — Дорохин схватил Арама за ноги, стараясь не дать ему биться о подлокотники. — Опускаем?
— Давай.
Вдвоем они уложили тело Арама на пол. Дорохин навалился всем телом на ноги, Богданов придерживал голову, одновременно перенося свой вес на его грудь.
— Саша, беги к телефону, вызывай Яковлева, — распорядился Богданов. — Пусть снова присылает врача.
— Думаешь, он успеет? Скорее всего, это мозговое кровотечение, череп проломлен довольно глубоко. — Дубко с сомнением смотрел на бьющегося в судорогах Арама.
— Не рассуждай, Дубко, делай, что велено, — прикрикнул Богданов. — Он нужен мне живым!
Дубко вышел из комнаты, Богданов и Дорохин продолжали удерживать раненого, чтобы он в конвульсиях не поранил себя еще сильнее. Судороги продолжались еще пару минут, затем Арам затих. Богданов отпустил голову, приоткрыл веко, послушал дыхание. Зрачки не реагировали, но дыхание сохранялось, на сонной артерии прощупывался слабый пульс.
— Он без сознания? — спросил Дорохин.
— Возможно, он уже не с нами. Дубко прав, врач вряд ли поможет нам его оживить. Черт! Почему именно сейчас? Почему не часом позже? Мы должны были узнать, где именно находится штаб-квартира, из которой пришел приказ уничтожить наших соотечественников! Мы были так близки к истине, но она снова ускользнула из наших рук! Проклятье, Арам, ну почему ты не мог прожить хотя бы на час дольше!
Доктор приехал через час. К тому времени Арам перестал дышать, у него произошел повторный приступ, после чего остановилось сердце. Богданов сидел на полу возле тела Арама и размышлял над тем, как несправедлива жизнь. Он пытался найти выход из создавшейся ситуации, отыскать путь, пойдя по которому