когда сказал, что я «летала по волнам»?
— Да это просто фигура речи, Полина — вмешалась Лиля — Парень хотел красиво выразиться.
— Да в общем-то я бы не сказал, что приукрасил. Мы видели, как гребень волны поднялся аж над верхушками деревьев, будто перепрыгнул их, а потом опустил вас двоих на воду. Только нога у Тимы пострадала, а вообще при резком падении можно было легко разбиться.
— Ясно… Спасибо.
Я вспомнила ощущение полета. Но прежде мне казалось, что это был лишь один из подобных снов, которые я видела довольно часто: медленно тону, но могу дышать под водой; убегаю от приближающейся Покрышки, и в последний момент взлетаю; прохожу через Водную стену, но не попадаю на ту сторону и не захлебываюсь, а возвращаюсь в то место, из которого пришла — один из самых мучительных кошмаров. Когда я очнулась после падения с крыши, в голове на несколько мгновений всплыли воспоминания о полете над соснами — волна несла меня. Я была уверена, что это сон.
У воды есть разум? Бог направил ее нам в помощь?
ГЛАВА 10
Это было величественно прекрасно и в то же время ужасно. Мы с Димой стоим на той самой цветочной полянке, на которую он заманил меня однажды. Витя и Стеша были на противоположном конце деревни с той же целью. Пару минут назад мы развели большой вольный костер, намеренно нарушив все правила безопасности. И вот высвободившееся пламя уже взбирается по стволам, по ветвям, листьям, как когтистый пронырливый зверек, готовый превратиться в зверя и поглотить все вокруг своей огромной пастью. С одного дерева огонь перепрыгивал на другие, передавался между ними как смертоносный вирус. Я стою и не отдаю себе отчета в том, что мы натворили. Не понимаю, что происходит. Жарко, глаза слезятся от дыма, с трудом дышу через рубашку. Предварительно мы взяли с собой немного воды специально для того, чтобы намочить ткань.
Пламя разбегается, расплывается, разлетается, отрезая нам дорогу к выходу. Должно быть, люди уже заметили дым, и сюда направляются пожарные, но пока они доберутся… Этот огонь уже невозможно будет контролировать.
В какой-то момент мне стало невыносимо жарко и страшно, я повернулась к Водной стене и увидела сквозь нее противоположную сторону. Выжженная земля и скелеты деревьев. Раньше это было сокрыто от наших глаз, за водяной толщей нельзя было ничего разглядеть. Но свет от огня позволил увидеть сквозь нее. Что это значит? Может, пора? Теперь мы сможем пройти? Правда, Аня описывала все несколько иначе…
На раздумья уже не было времени, огонь подкрался вплотную к нашим спинам. Совершенно невозможно дышать. Мы с Димой переглянулись, взялись за руки и сделали шаг в воду.
Как говорил Брюс Ли: «Жить — связывать. Изолировать — умереть».
Страх и ощущение рвущего жара на спине и затылке. Первый порыв — заорать от боли, но я сумела стиснуть зубы и сдержаться, чтобы не захлебнуться.
Что-то произошло. Первоначально знакомое ощущение обрастало незнакомыми ощущениями, обретало новую, стискивающую виски, сдавливающую внутренности высоту. Высоту в прямом смысле. Как в том сне, который оказался реальностью. Только на этот раз я была в сознании.
На мгновение я оказалась в воздухе, беспомощно пытаясь ухватиться за воду. Невероятных размеров озверевшая ревущая волна подбросила меня над макушками деревьев и вместе со мной обрушилась на землю.
Что мы черт возьми натворили? Возомнили себя богами.
Я не знала, где Дима, нас разбросало в разные стороны. Я почувствовала себя в эпицентре шторма. Когда вода уже должна была успокоиться — она не успокаивалась, бушевали волны, не давая возможности даже нормально вдохнуть и за что-то уцепиться. Меня бросало из стороны в сторону, припечатывало к деревьям, пока они полностью не оказались под водой. Воздух пронизывали крики людей. Волны будто жонглировали нами.
В какой-то момент меня занесло на крышу. Это оказалась крыша школы. Вода поднялась до немыслимой высоты. Но я не успела ни за что ухватиться, и вскоре ненасытная стихия вновь подхватила меня. Я лоб в лоб сталкивалась с Лилей, с Тимом, но попытки ухватиться за руки были разорваны. Каково сейчас Тиму с его ногой?
Что мы натворили?
От этих аттракционов меня вырвало, но рвота, разбавленная водой, тут же влилась обратно в рот. Так себе супчик.
Я потеряла счет времени, когда вновь почувствовала опору под собой. Спустя целую вечность вода все-таки успокоилась, и я снова оказалась на крыше школы. Все, кто еще был в воде, стали подплывать сюда. Те, кто еще остались в сознании, помогали людям в отключке, чьи тела безвольно болтались на воде.
На этот раз волна была в разы сильнее. Люди, находившиеся рядом с окнами в момент «извержения» вытаскивали из себя осколки. Из тех, кто выжил. Кто-то потерял один или оба глаза. Все здания оказались затоплены в один миг, против такой разрушительной силы им было не устоять. Все оставшиеся в живых люди распределялись по крышам трех зданий, которые вода затопила не до самого верха: окраинная школа, центральная школа и Центральный Институт, а также забирались на Холм. Поначалу некоторые люди залезали на деревья, как и при обычной Покрышке, наивно полагая, что все рассосётся через 3–4 часа. Но поняв, что это надолго, плыли к ближайшему островку спасения. Деревня большая, а сухих точек всего четыре — кому-то приходилось тратить на дорогу изрядное количество времени и сил, но деваться некуда. Кто мог — доплывал. Другие люди, более слабые: пожилые, больные могли утонуть на полпути.
Тут на крыше какая-то женщина рожала, а я чувствовала себя виноватой в этом.
Кто-то истекал кровью, а я чувствовала себя виноватой в этом.
Все они кричали и ругались, а я чувствовала себя виноватой в этом.
Кто-то испускал последний выдох и их мертвые тела сбрасывали в воду, а я чувствовала себя виноватой в этом.
Я и была виновата. Виновна. Мы были виноваты. С Димой, Витей, Стешей. Надо было слушать Иру. Где все они сейчас? Почему я их не вижу? Живы ли они? Надеюсь, родители с Ваней в порядке. На Аню плевать — пусть помрет.
Постепенно собиралась огромная толпа. Мы помещались на