он оказался особенно кстати. Катя легко бы нырнула в Храм Доли, а из него – в любое безопасное место.
Но посоха под рукой не было.
Катя в бессильной ярости отметила, что Ярушка бы точно придумала, что делать и как разрушить оковы древней магии.
Но сейчас она была одна и, под одобрительный возглас джинна, вынуждена была опуститься на подушки.
Невесомая прохлада снова коснулась ее лица:
– Отдохни, моя славная госпожа…
В голове роились предположения, кто же такой этот Лесной человек, которому служат джинны, и что ему от нее надо. Мысли баюкал голос Джафара и его странная, непонятная песня – голос ломался и летел горным эхом, струился серебряным дождем и шелестел каменной осыпью.
– Спи, царевна, – донеслось до нее, и стало клонить в сон.
«Бежать! – решила она внезапно. – Как только выберусь отсюда!»
Кем бы ни был этот Лесной человек, не будет же он держать ее внутри кувшина вечно?!
Глава 13
Мать всех бед
– Фору? – Ярослава удивилась: – Ты с чего вдруг таким добрым стал, страж Огненной реки?
– Я хочу, чтобы Андалиб добралась до места, уверенная, что смогла перехитрить меня. Тогда мы узнаем больше о тех, кто за ней стоит… – Он посмотрел на девушку: – А вы-то здесь зачем оказались? Кто тебя из твоего времени вызвал?
Ярослава кивнула на стоявшего все это время за ее спиной Антона:
– Его попросил врач, передал шкатулку с заклинанием…
– И тебе не хватило разума не вмешиваться в это дело? – Данияр посмотрел на нее сердито.
Ярушка вспыхнула:
– А у меня прямо-таки время было на раздумья?!
Поводырь отвернулся, пробормотал:
– Хорошо хоть, Берендея сюда не притащили.
Девушка покраснела. Закусив губу придвинулась к нему потянула за рукав, чтобы наклонился:
– Что думаешь, Темновит подослал этого оборотня?
Данияр покосился на Ярушку, отозвался уклончиво:
– Вполне возможно.
– Так нам тогда надобно поторапливаться, может, кошка эта сразу Катю к Темновиту и приведет?!
– Не приведет. Она выполняет обет перед каким-то Лесным человеком. Значит, как минимум есть посредник. И Темновит раньше наступления полуночи не появится…
– Потому что полночь – время открытия миров? – спросил подошедший к ним Антон.
Данияр мрачно окинул его взглядом:
– Потому что полночь – это время, которое ему подвластно. Темновит… То есть Темный витязь. Улавливаешь суть?
Антон кивнул. Вспомнив о заснувшем Ильясе, перевел взгляд на него – юноша по-прежнему сидел, прислонившись спиной к камням. Данияр тоже вспомнил о своем провожатом.
– Ты там его не прикончила? – уточнил у Ярославы. Та отмахнулась. – Тогда буди, нельзя оставлять его в таком состоянии.
Ярослава направилась к камням.
– А куда его?
– С собой придется брать…
Ярослава остановилась на полпути, хотела спросить – куда «с собой», как «с собой»? – но Данияр сунул руку под рукав куртки, вытянул из него струйку серого морока, ловко расстелил ее перед собой – по камням, минуя ущелья и обрывы, побежала дорога.
Ярослава тем временем приблизилась к Ильясу. Склонившись к виску, нашептала заклятие:
– Сон прогоняй. – Парень пошевелился. Чтобы поторопить, девушка потормошила его. Тонкая шея парня высунулась из-за воротника – Ярославу удивило, что кожа чистая, белая, явно не знавшая бритвы. С сомнением перевела взгляд на юношу – пуговица на груди расстегнулась. Под ней оказалась плотно перемотанная бинтами грудная клетка. – Эй, парень, – Ярослава потормошила еще сильнее.
Ильяс резко подскочил, первым делом проверяя, как плотно застегнута рубашка.
Ярушка выпрямилась:
– Тебе есть что скрывать, верно?
Ильяс, не поднимаясь, перевернулся на колени и отполз от Ярославы.
– Ведьма, – прошептал.
– Она самая. И если ты скрываешь что-то, что опасно для моих друзей, я не задумываясь превращу тебя в жабу… – Она присела на корточки перед ним, заглянула в глаза: – Тебе нравятся жабы?
Парень затравленно качнул головой, в круглых от удивления и страха глазах отражалось лицо Ярославы.
– Я не…
Где-то рядом, у камней, послышался шелест. Ярослава встрепенулась. Данияр, стоявший у обрыва, оглянулся. Подувший из-за камней ветер донес тонкий, едва заметный запах, который, впрочем, ни с чем не спутаешь, – запах серы.
А в следующее мгновение из-за камней скользнули слишком черные для такого времени суток тени… Только они были сами по себе, их не отбрасывали ни человек, ни животное…
Схватив Ильяса за шиворот, Ярослава с силой дернула его на себя, заставив подняться. И прежде чем он успел закричать, потянула к обрыву, у которого стоял Данияр.
– Быстро! – выдохнула девушка.
Ильяс не оглядываясь помчался за ней.
Данияр толкнул на раскинутую им тропу Антона:
– Вперед и не оглядываться.
Тот медлил, не решаясь ступить на прозрачно-серое полотно, поблескивающее над пропастью – на ее дне темнела река, прорываясь между острых уступов. Но дольше раздумывать ему не позволили – словно вихрь, рассыпая камни и поднимая пыль, на тропу влетела Ярослава, увлекая за собой уже обоих парней – Антона и ошалевшего от страха Ильяса. Их отход прикрывал Данияр.
Если бы Антон или Ильяс обернулись, то они бы увидели, как юноша стал прозрачным, слившись с пылью, как сумеречное облако захлопнулось, обернувшись стаей призрачных мотыльков, которые тут же растаяли, оставив вместо себя струйки искрящейся влаги.
А тени, выскользнувшие из-за камней, перетекли в нечто многорукое, многоглазое. Помедлив, оно материализовалось группой вооруженных людей. В их ничего не выражающих глазах плескалась тьма.
Один из них подошел к обрыву, попробовал ухватить испаряющегося мотылька. Тщетно – тот растаял на солнце, как утренняя роса.
Взгляд мужчины блуждал над пропастью так, будто он видел кого-то парящего над ней.
– Ну что ж, карты открыты, Поводырь… – прошептал он сипло. Изо рта вырвался черный, будто смог, дымок, взвился к облакам.
Мужчина махнул рукой своим людям, приказав двигаться за ним следом.
Вместе они вернулись на тропу, ловко спустились по ней, чтобы, перекинув веревочный мост над пропастью, перебраться на соседнюю гору. А после скрылись за камнями, следуя одним им известной дорогой, проложенной века назад через горы.
* * *
– Что мне делать, бабушка Маринэ? Люблю ее… – Мансур пришел, сел у стола, опустил голову на руки.
Пожилая женщина с сочувствием покачала головой, присела рядом:
– И из кривой трубы дым прямо идёт. Всегда есть второй шанс… Время надо.
Мужчина ее будто бы не слышал, продолжал о своем:
– … Вот тут болит, – положил руку на грудь. – От обиды болит.
Маринэ ласково дотронулась до его плеча, похлопала примирительно:
– Ну-ну, обида в таких делах – плохой советчик. Знал, на что шел. Говорила тебе: беги от нее, бедовая она… с таким-то прошлым, – женщина вздохнула и тяжело посмотрела вдаль, на укрытые синим покрывалом