В считанные часы ей удалось пристроить более пятидесяти растений — почти всю ее коллекцию. Ухоженные, взрослые, правильно сформированные, а местами и редкие, они быстро нашли новых хозяек: за такую-то цену с руками отрывали. Хотя Марина подозревала, что для перепродажи, но это было уже не ее дело. Главное: она заработала почти сорок тысяч.
Правда, чтобы их получить, а главное, чтобы впоследствии потратить, ей пришлось сбегать до банка и получить временную карточку взамен заблокированных. А потом Марина еще несколько часов занималась упаковкой и отправкой. Расставаться с любимой коллекцией было так жалко, что девушка всерьез рыдала над каждым экземпляром, и курьеры странно посматривали на нее, получая коробки.
Когда она отправила последний горшок, то почувствовала, что квартира опустела: без цветов в помещении резко стало неуютно. Дом перестал быть Домом.
«Будем считать, что ты сожгла мосты, — прокомментировал внутренний голос. — А теперь собирайся, сколько можно ждать? Знаешь, все нормальные люди бросаются навстречу приключениям, как в омут с головой, а ты тележишься целыми сутками. Флегматичный слизень».
«От шила в жопе слышу», — возмутилась Марина, но вещи собирать все же пошла.
Обшарив гардероб, она вынула из него теплые свитера, колготки и гамаши. Достала все лифчики, плащ и пуховик. Хотела было взять пару памятных вещей, но вдруг поняла, что надо либо все забирать, либо ничего. А все она не утащит — и так уже сумка лопается. По-хорошему, нужен был большой чемодан.
«Ну так купи», — посоветовал внутренний голос.
«Это неоправданная покупка! — возмутилась Марина. — Мне такое не по карману».
«Ты только что сорок тысяч деревянных заработала», — напомнил ее невидимый собеседник.
«А ипотеку за этот месяц кто гасить будет? — осадила его Марина. — Там за просрочку уже проценты капают».
«Ёк-макарёк! — воображаемый собеседник всплеснул руками. — Ты просто невыносимая зануда!»
«Извини. Профдеформация», — фыркнула девушка, доставая телефон, чтобы перевести деньги.
«Но ты хотя бы оценила, как легко и просто могла изменить свою жизнь в любой момент? — оживился внутренний голос. — Могла во Францию слетать или даже в Японию, всего лишь продав все лишнее по достойным ценам».
«Продать всю свою жизнь, ты хотел сказать?» — уточнила Марина, подтверждая перевод со счета на счет и прощаясь с денежными средствами — у нее снова осталось меньше десяти тысяч.
«Пошли-пошли-пошли-пошли, хватит со мной спорить! — потребовал внутренний голос. — Че ты там еще хотела? Мыло? Шампунь? Закажи — доставят. А мы с тобой пока обращение самоубийцы снимем».
Марина вздохнула. Все, что с ней происходило, было совершенно не в ее духе. Однако стоило признать: все эти волнения вновь незаметно вытеснили апатию из ее души.
Видео она записывала почти час: ей было ужасно неловко за этот подростковый пафос. В последние годы Марина часто подумывала о самоубийстве, как простейшем способе избавиться от неподъемной тяжести, поселившейся у нее внутри. Однако в этих мечтах она всегда кончала с собой неожиданно: поддавшись порыву, бросалась под поезд или вышагивала из окна пятого этажа. Но ни разу она не думала о том, что стоит что-то написать людям, которых оставляешь. Потому что не было у нее этих самых людей. Кроме сестры, конечно.
Зато письмо сестре накаталось легко и просто. Оно получилось сумбурное, бестолковое, но явно свидетельствовало: младшая сестренка творит дичь, но находится в здравии и умирать не собирается, а это было главное. Конечно, Настю будут терзать сомнения и догадки. Но пусть лучше обвиняет младшую сестру в том, что та сбежала третьей женой в Эмираты, чем пилит себя за ее самоубийство.
А вот долбаное видео для полиции выпило из Марины все соки, и когда несчастный курьер таки дошел до нее с оптовой партией прокладок, мыла и шампуня, его встретила на пороге злобная и уставшая кикимора.
«Ну, теперь-то все?» — спросил ее внутренний голос.
«У меня такое чувство, что я что-то забыла», — нахмурилась Марина, оглядывая свой баул, который едва могла оторвать от земли.
«Утюг выключить? — поддел ее невидимый собеседник. — Брось, ты не можешь перетащить туда все блага цивилизации. Раз что-то забыла, значит, не такое уж оно и важное».
Но Марина была иного мнения на этот счет. Она присела «на дорожку» в надежде, что это поможет ей собраться с мыслями. И кое-что все-таки надумала.
«Паспорт надо взять», — решила Марина.
«Ты дура? — жалостливо отозвался внутренний голос. — Может, еще и диплом о высшем образовании?»
«Хорошая идея», — кивнула Марина и полезла за документами.
«И с этим человеком я живу, — невидимый собеседник мысленно изобразил закатывание глаз. — Ну, теперь-то все? Семь вечера доходит, ты урок прогуляла!»
Марина оглядела квартиру, но ничего важного не заметила. Ей стало неприятно. Шутка ли: треть жизни прожита, а все, что нажито — пустышка.
Более того, как только Марина осознала, что все это ей не нужно, квартира вдруг стала чужой, хотя в ней ничего не изменилось. Чувство дискомфорта от нахождения в месте, которое больше ей не принадлежит, так усилилось, что все сомнения по поводу правильности решения отпали сами собой.
Больше ни о чем не думая, Марина активировала артефакт телепорта, как ей показал проректор, и крепко схватилась за ручку баула.
«К черту этот унылый мир, в котором ты и сама пользы не приносишь, и другим не даешь», — одобрил ее решение внутренний голос.
«Я лекарства никакие не взяла!» — вдруг спохватилась Марина, но телепорт уже ярко вспыхнул.
«Ой, зануда…» — прокомментировал ее внутренний голос, и в следующее мгновение девушка уже полетела с большой высоты в никуда, громко вопя от ужаса.
Глава 14
Переместиться ближе к месту первой телепортации — вот, что она забыла. Или хотя бы спуститься с пятого этажа на первый. Так что сразу после переноса Марина увидела Академию с высоты птичьего полета.
— А-а-а! — заорала девушка… и заткнулась, обнаружив себя пришлепнутой к круглой макушке Поморника, неспешно объедающего макушки вековых сосен. Вокруг простирался лес, слегка помятый в том месте, где прошел великан. По правую руку виднелась деревня, по левую — Академия.
«Сказать, что ты удачливая — это ничего не сказать», — заявил офигевший внутренний голос, оценивая бесконечное пространство, на котором девушка могла переломать себе кости. Марина в кои-то веки была с ним совершенно согласна.
Поморник поднял руку — пощупать, что это шлепнулось ему на голову. Марина увидела надвигающуюся на нее гигантскую длань и завопила:
— Стой! Это я, Марина Игоревна!
Прозвучало как-то жалко, но великан послушно замер. Девушка постаралась успокоить бешено бьющееся сердце и взять себя в руки.
— Слушай, Помор, будь так добр, отнеси меня в наш корпус, — попросила она.
Великан в то же мгновение начал двигаться к Академии.
— Ой, и баул мой прихвати, пожалуйста! — спохватилась Марина, обнаружив свои вещи на сосне неподалеку.
Великан послушно снял с ветки огромный «багаж», в его руках резко показавшийся маленьким и невесомым. Могучее тело качнулось, и Марину понесло над округой, как на ковре-самолете. Она покатилась по округлой макушке и вынужденно схватилась за волосы Поморника, очень переживая, что может сделать ему больно. Но великан даже внимания не обратил. И немудрено: волоски у него были толщиной чуть не с мизинец Марины.
С такой высоты вечерний лес показался ей чрезвычайно романтичным. Солнце уже давно кренилось к западу, и его косые лучи раскрашивали пушистые вершины в теплые оттенки. Лес как будто клубился облаками зелени, только местами показывая золотистые стволы. Пахло смолой и прожаренной солнцем сосновой корой.
Время от времени Марина замечала стайки белок и мелких птиц, разлетающихся от гиганта в разные стороны. Один раз внизу промелькнуло даже стадо то ли лосей, то ли оленей, а на дальней излучине реки девушка вроде как приметила медвежонка. А может, это был бобер — с такого расстояния сложно было определить.