Читать интересную книгу «Обезглавить». Адольф Гитлер - Владимир Кошута

— Здравствуйте, ваше величество, — приветствовал Елизавету Деклер, войдя в кабинет.

— Здравствуйте, мой учитель, — ответила она, как всегда тепло, но в отличие от заведенного ранее порядка пригласила его не к столу, приготовленному для занятий, а показала место на тахте, и это несколько озадачило Деклера.

— Туда, — показала рукой на стол для занятий, — мы сядем несколько позже. — Лицо ее озарила слабая улыбка и она с долей иронии спросила: — Надеюсь, вы разрешите своей ученице сегодня отступить от регламента?

— О, да, ваше величество. Как вам будет угодно, — поторопился согласиться Деклер, занимая указанное ему место на тахте.

Елизавета молчала. Думала. Но вот она посмотрела на Деклера грустными глазами, ее продолговатое, холеное лицо приобрело землистый оттенок и выглядело болезненным. Деклер еще не видел ее такой уставшей и с искренним сожалением подумал, что положение пленной королевы, видимо, подрывает ее силы.

— Как себя чувствует мой учитель? — спросила Елизавета, и Деклеру почудилось, что голос ее от усталости дрогнул.

— Благодарю вас, хорошо, — поспешил он с ответом и в свою очередь участливо спросил: — Может быть, ваше величество чувствует себя плохо? Тогда разрешите отложить занятия?

Участливый голос Деклера привел Елизавету в замешательство — она не любила состраданий, от кого бы они не исходили, не хотела показывать свою слабость и поэтому отшатнулась от него, будто отказываясь от протянутой руки помощи, энергично запротестовала.

— Нет, нет. Занятия должны состояться. — И, словно делясь сокровенным и наболевшим, медленно проговорила. — Королева бельгийцев не имеет права чувствовать себя плохо. — Посмотрела на него продолжительно и доверчиво подчеркнула: — Хотя бы она должна быть сильной.

Деклер хорошо понял ее слова «Хотя бы она (то есть, хотя бы королева, если не король Леопольд) должна быть сильной» и подумал, что сегодня Елизавета открывается перед ним с неожиданной стороны. А она опустила голову, о чем-то задумалась и после небольшой паузы доверительно спросила:

— Скажите, мой учитель, что говорит Брюссель о победе русских под Москвой и убийстве немецкого офицера на площади Порт де Намюр? Мне это очень важно знать.

«Она уже все знает», — мелькнула мысль у Деклера. И от того, что своим вопросом, располагающим к откровению тоном, Елизавета как бы взломала лед осторожности, который все еще стоял между ними — королевой и ее подданным — Деклер окончательно понял, что она хотела откровенного разговора и приготовился к этому сам.

— Ваше величество, вам, королеве Бельгии, я не могу говорить неправду, — клятвенно прозвучал его ответ, и это польстило Елизавете.

— Я только на это и рассчитываю, — напомнила она и смотрела на него требовательным, жаждущим правды взглядом.

— Брюссельцы потрясены разгромом фашистов под Москвой, искренне радуются этой победе и восхищены подвигом патриота Бельгии на площади Порт де Намюр, — гордо доложил Деклер.

В кабинете наступило молчание. Выжидательно уставившаяся на Деклера королева не изменила позы, не сдвинулась с места. Широко распахнутыми глазами, постепенно наполнявшимися радостью, она жадно смотрела на Деклера, будто медленно осмысливала им сказанное.

— Вы говорите потрясены? — спросила она полушепотом, словно задохнулась от внезапной радости. И, не ожидая ответа Деклера, заговорила страстно, убежденно, излагая, видно, уже давно выношенные мысли, — Бельгийцы должны знать, на каком горизонте загорается звезда надежды на избавление от оккупации, — Посмотрела на Деклера долгим взглядом, доверительно произнесла, — Она загорается на Востоке.

Отвела от него взгляд и какое-то время молчала. Ее худое длинное лицо отражало еще не угасшие чувства внутренних переживаний, и оно то становилось строгим, когда она думала о бесправном, унизительном положении Бельгии, то озарялось нежной улыбкой, когда мысль ее обращалась к победе русских под Москвой, убийству на площади Порт де Намюр.

— Позвольте, как вы сказали? — вдруг поспешно спросила она Деклера. — Вы сказали, что бельгийцы восхищены подвигом патриота? Подвигом? Я так вас поняла?

— Да, подвигом, ваше величество. Так говорят все бельгийцы.

— Боже мой! — всплеснула она руками, — Не убийство, а подвиг! Я знала, что бельгийцы правильно оценят пример неизвестного патриота. Ведь он действительно совершил подвиг. Он рисковал жизнью во имя свободы Бельгии!»

— Они уже оценили, — произнес загадочно Деклер.

— Оценили? Как? — нетерпеливо потребовала Елизавета.

— С восьмого декабря на улицах Брюсселя убито еще два фашиста. На днях в здании немецкого учреждения взорвана бомба. К сожалению, никто из немцев не пострадал. А вчера в сенате, когда немецкие генералы и офицеры поднимались по парадной лестнице в зал заседаний, с пьедестала рухнула к их ногам и в вдребезги разбилась скульптура Гитлера. Немцы переполошились. Полагают, что это кто-то специально подстроил. Ищут виновных.

— Ха-ха-ха, — вдруг рассмеялась Елизавета.

Она легко представила происшедшее, вообразила, какой возник переполох в здании сената, когда на глазах ошеломленных генералов и офицеров рухнула скульптура их идола и смеялась от души и долго. Смех действовал на нее успокаивающе и, насмеявшись вдоволь, она почувствовала себя внутренне расслабленной, удовлетворенной.

— Благодарю вас, мой друг, за информацию. Вы меня утешили. Право, утешили. — Она поднялась с тахты, — А теперь займемся русским языком.

— Я к вашим услугам, — учтиво произнес Деклер и поспешил к столу для занятий, — Сегодня у нас диктант, — напомнил он, и когда королева приготовилась записывать, сказал, — Ваше величество, прошу сначала выслушать мою мысль. Я буду говорить по-русски.

— Я готова, — покорно ответила Елизавета. Взгляд ее оживился, стал сосредоточенно внимательным.

— Война тысяча восемьсот двенадцатого года, превосходно отображенная писателем Львом Толстым в романе «Война и мир», была для России войной Отечественной.

Елизавета шевелила губами, по-русски повторяя про себя каждое слово Деклера.

— Россия выстояла в войне с Наполеоном, — диктовал Деклер, — разбила его армию и освободила Европу.

Елизавета писала, а Деклер, растягивая слова, по слогам, медленно диктовал текст, заглядывая в тетрадь, где крупным уверенным почерком королева бельгийцев старательно выводила русские слова.

— Ваше величество, — обратил он ее внимание, — соблаговолите слово «Россия» написать с двумя «эс».

Елизавета отложила ручку, с легким вздохом сказала:

— Столько занимаемся, а я все делаю ошибки. Видно, я плохая ученица?

— О, нет, — уверил ее Деклер, — Ваши успехи достойны самой ВЫСОКОЙ оценки. А что касается ошибок, то, смею заметить, их допускали даже цари России.

— Да? Каким же образом? — подняла на него оживленный взгляд Елизавета.

— Право, не знаю, насколько это соответствует действительности, — отвечал Деклер, — но в России утверждают, будто на одном из документов о расследовании восстания декабристов русский царь Николай первый написал: «Казнить нельзя помиловать». Он допустил ошибку — не поставил запятой между этими словами. Ее можно было поставить после слов «казнить нельзя» и тогда декабристов надо было помиловать. Придворные не стали уточнять или исправлять ошибку царя и декабристов казнили. Таким образом, ошибка царя стоила жизни декабристам.

Елизавета ответила не сразу, опустила глаза в тетрадь, но ничего там не видела, а думала о Леопольде, с необыкновенной остротой чувствуя значение его ошибки, которую исправить теперь не было никакой возможности.

— Да, — согласилась она подавленным голосом — ошибки монархов дорого обходятся народам, — Помолчав, предложила, — Продолжим, мой учитель. Что я должна написать?

— Россия выстояла в войне с Наполеоном, — напомнил Деклер, — разбила его армию и освободила Европу.

Елизавета вновь склонилась над тетрадью, от усердия по-детски шевелила губами, старательно выписывая русскую фразу с большим политическим смыслом. Она понимала, что Деклер не случайно перекидывал мостик и смело проводил параллель между историческими событиями более чем столетней давности и событиями нынешнего дня, — Королева закончила фразу, прочла вслух последние слова: «Освободила Европу» и подала тетрадь с написанным текстом Деклеру.

— Посмотрите, здесь нет ошибок?

— Вы правильно написали, — ответил он, — Ошибок нет.

Она еще хотела что-то спросить, ее просто подмывало продлить ранее начатый разговор о перспективах войны Германии с Россией, судьбе Бельгии, но в кабинет вошел Леопольд.

— Простите, но нам придется прервать занятие, — сказала Елизавета Деклеру, явно недовольная не во время появившимся сыном.

— Вы все продолжаете изучать русский язык? — с оттенком иронии в голосе оживленно спросил Леопольд, когда из кабинета вышел Деклер. Опустился на тахту, закинул ногу на ногу и, поигрывая носком до ослепительного блеска начищенного ботинка, продолжил беспечно: — Не понимаю вашего увлечения. Право же, не понимаю.