Я кинулась бегом. Казалось, ещё секунда — и наваждение исчезнет. Я перестану знать. Стены перестанут помнить. Я неслась в полнейшей темноте, топот отдавался эхом под низкими сводами. Выступ — перепрыгнуть! Яма — перескочить! Вот и конец коридора, здесь налево… Вниз… И ещё налево… А что это там, впереди? Неужели винтовая лестница?!
Я схватилась за сердце. Не потому, что там болело, а невольно подражая маме: она всегда хваталась за сердце, когда происходило что-то значительное. Принц-пленник просидел в заточении невесть сколько лет, а теперь до его свободы остались считаные минуты!
Теперь я пошла с нарочитой неторопливостью, удерживая себя, стараясь успокоить дыхание. Всё-таки это героический момент. Такой, что можно было бы показывать в кино. Сейчас я войду в тёмный зал, где на полу шелестят смужелицы, и скажу Принцу-пленнику: ты свободен. Я, Лена Лапина, маг дороги Королевства Оберона, возвращаю тебе то, что принадлежит каждому человеку по праву — Свободу!
И у меня дух захватило от таких воображаемых слов и слёзы выступили. А лестница была всё ближе, ближе, вот уже я поставила ногу на нижнюю ступеньку. Передохнула — и стала взбираться всё выше и выше, и вот уже слышен шелест, как будто ветер играет ореховыми скорлупками, и виден слабый свет. Принц-пленник решился зажечь свечку? Бедняга, он же ослепнет, если будет всё время сидеть в темноте…
Повеяло сквозняком. Я ухватилась за край люка, ведущего наружу, вот голова моя поднялась над полом…
— Я знал, где тебя встречу, маг.
Посох дёрнулся в моей руке. Слишком поздно. Я так спешила, что не давала себе труда проверить, нет ли впереди опасности. Принц-деспот, стоящий перед опущенной клеткой, вскинул арбалет и выстрелил мне в лицо.
Стрела вонзилась в посох под самым навершием. Секунду мы стояли друг против друга — стрелок, разинувший от досады рот, и я, загородившаяся посохом. Оперение стрелы мышино-серого цвета подрагивало перед моими глазами.
Принц-деспот ни капельки не изменился со времени нашей последней встречи, разве что фигурный загар, повторяющий форму шлема, стал бледнее на скуластом жёстком лице. Секунда — и мой враг отступил за клетку, прикрываясь Принцем-пленником. Тот стоял, вцепившись в железные прутья, сильно прищурившись — единственный факел, закреплённый в стене его жестоким братцем, скорее мучил беднягу, чем позволял хоть что-то рассмотреть.
Принц-деспот встал так, чтобы пленник загораживал его от меня:
— Что ты за ловкая тварь, девчонка… Не двигайся. Я пристрелю и его, и тебя.
— Нет, — сказала я жалобно. — Пожалуйста, дяденька деспот, не стреляйте. Я сдаюсь.
И развела руки, будто открываясь. Навершие посоха обернулось к факелу на стене, и длинная холодная струя хлынула, как из поливальной машины.
Факел зашипел и погас, утопив зал в отвратительной вони. Трясясь, как мокрая мышь (мне до последнего мгновения казалось, что погасить факел не удастся), я отпрыгнула в сторону, а там, где я только что стояла, просвистел метательный нож.
Принц-деспот не видел в темноте.
Притаившись, я смотрела, как он бочком обходит клетку, пяля глаза и раздувая ноздри, занеся руку с ещё одним ножом.
Я стукнула посохом по стене и отскочила. Я думала, он метнёт нож туда, откуда слышен был стук, но мой враг оказался умнее. Вз-з-з! Всё повторялось, всё это уже было когда-то, но вместо того, чтобы расколоться надвое, нож пролетел мимо моей щеки и ударился в стену.
Я заставила себя рассмеяться:
— Ты забыл, с кем имеешь дело? Ты забыл, что раньше уже кидался в меня ножами и что из этого вышло?
— Я вижу тебя, — прошелестел он. Под его подошвой жирно хрустнула неосторожная смужелица. — Я вижу твои глаза.
Ёлки-палки!
Я прищурилась. Выдернула из посоха арбалетную стрелу. Кинула в Принца-деспота, но не попала.
— Твой волосатый слуга обманул меня, — мой враг стоял, глядя точно в то самое место, где я притаилась. — Он дал мне негодный ключ. Я был уверен, что вы больше не вернётесь, но — надо же! — какая удача… Ты знаешь, где подлинный ключ от Печати?
Холодок пробежал у меня между лопатками. До сих пор я была уверена, что ключ у Уймы. А где теперь Уйма? И что стало с ключом?
— Давай договоримся, — Принц-деспот безошибочно чувствовал смены моего настроения. — Чего ты хочешь? Вернуться домой. Хорошо, я согласен помочь тебе, только…
Он вытащил что-то из-за пазухи. Чирк-чирк — искра блеснула у него под руками, разгорелась в огонёк, и в ту же секунду порыв ветра из моего посоха загасил нарождающееся пламя.
— Ты любишь темноту? — он понимающе оскалился. — Я тоже. Но до определённых пределов. Подумай, что будет, если я велю своим воинам выколоть тебе глаза. Нечему будет светиться зелёным пламенем. Для тебя наступит темнота — навсегда! Навсегда!
Меня трясло. Я была свободна, с оружием в руках, и темнота была на моей стороне, но Принц-деспот становился всё сильнее. То ли он владел гипнозом, то ли сам был немножечко маг, то ли внутренняя его сила и жестокость лишали меня воли, но с каждой секундой я делалась всё слабее и нерешительнее, а враг — всё нахальнее и мощнее.
— Ты напрасно пришла сюда, деточка, — теперь он говорил мягко, по-отечески. — Волшебный посох и несколько фокусов… для настоящего мага это мало, очень мало. На что ты рассчитывала?
Он шёл вокруг клетки, и я тоже шла вокруг клетки, повторяя его путь, отступая. Принц-пленник поворачивался вслед за голосом брата. У него было напряжённое, очень несчастное лицо. Принц-деспот замолк, и несколько секунд было тихо, как будто никто из нас не дышал.
— Подумай, — снова начал мой враг. — У тебя ещё есть шанс, очень маленький, но всё же. Отдай мне ключ, и я пощажу тебя.
Я чуть было не сказала «У меня его нет», но в последний момент прикусила язык.
— Отдай, — глядя мне прямо в глаза, он протянул руку ладонью кверху.
— Я тебя убью, — сказала я, стараясь совладать с голосом. — Я могу убить тебя в любую секунду.
— Дурашка, — он ухмыльнулся во весь рот. — Ты не посмеешь. Ты в жизни не убивала человека и никогда не убьёшь — струсишь. Сейчас я подойду к тебе, и ты отдашь мне свой посох, а я за это распоряжусь, чтобы тебя не очень больно наказывали.
— Попробуй!
Он улыбнулся, обнажив белые зубы:
— И попробую. Ведь ты всего-навсего маленькая девочка, возомнившая себя магом. Иди сюда!
Он резко шагнул вперёд. Я отскочила. Он преследовал меня — в темноте! Я сделала над собой усилие и перестала смотреть ночным зрением. Мои глаза погасли, но я и сама ослепла — в этом зале не было ни огонька, ни отблеска, а ведь бедный Принц-пленник сидел тут годами!
Я затаилась. Мой враг был неподалёку. Он затаился тоже. Во всём зале не было слышно ничего, кроме шелеста смужелиц и тяжёлого дыхания Принца-пленника в клетке.
— Теперь ты ничего не видишь, — удовлетворённо прошептал Принц-деспот. — Не страшно?
Он сделал ошибку, когда заговорил. Теперь я точно знала, где мой враг, и рванулась прочь, топча смужелиц, огибая клетку — в темноте, наугад. Он кинулся за мной, но не догнал. Остановился.
— Ты удираешь, отважный маг. Недолго же тебе осталось бегать, — в его голосе прорвалось раздражение. — Погоди…
В темноте заскрипело колёсико арбалета. Я нащупала прутья клетки. Горячая рука коснулась моей руки — я чуть не заорала. Удивительно, как в таком стылом холоде, темноте и безнадёжности у Принца-пленника могут быть такие горячие руки!
— Прятки — детская игра, — бормотал деспот. — Попрощайся со свободой, девочка. Я не стану тебя убивать. Я посажу тебя в клетку, и ты будешь сидеть там одна, день за днём, месяц за месяцем, в полной темноте. Ты будешь выть от тоски. Ты забудешь человеческие слова и разучишься говорить. И ты никогда-никогда не вернёшься домой!
Стрела взвизгнула возле самого моего уха и ударилась о толстый железный прут. Я услышала, как отшатнулся Принц-пленник. Принц-деспот мог застрелить брата!
Ворот арбалета заскрипел снова, очень близко, мне показалось, на расстоянии вытянутой руки. Я кинулась прочь. Под ногами хрустнула смужелица.
— Ну что, сдаёшься или продолжим игру?
Задыхаясь от страха, я мигнула. Мои глаза снова вспыхнули зелёным, я увидела зал — серый, бесцветный, без теней и оттенков, увидела Принца-деспота, стоящего спиной к клетке брата. Он стоял, почти касаясь прутьев, в его руке был взведённый арбалет. Он смотрел на меня — прямо в глаза:
— Иди ко мне, бедняжка. Давай сюда посох!
От напряжения у меня заболел живот. В этом человеке было что-то жуткое, завораживающее, в его присутствии слабели колени. Мне доводилось видеть много чудовищ и страшилищ на моем веку, но он был особенный — может быть потому, что чудовище скрывалось в оболочке человека. Обыкновенного молодого мужчины с приятным, даже красивым скуластым лицом. Я знала, что не сдамся ни в коем случае, но ощущение поражения уже одолело меня. Я не собиралась победить, нет. Я собиралась с честью умереть.