не предложил, что-нибудь съесть. Кусок в горло не полезет, но вот нервы успокоить не помешало бы.
Виктор несколько секунд смотрел на бармена, а затем перевел взгляд на Бориса и сказал:
— Думаю, тебе понравиться. Это особая вещь.
— Неужели кувшин? Не рано ли? — спросил Никита.
— Вечер сегодня слишком насыщенный, лишним не будет.
Пока они перекидывались немногочисленными фразами, к столу подошла официантка, которая в прошлый раз принесла глубокие тарелки. Она поставила на стол гладкий бежевый глиняный кувшин и три пивные кружки. Она уточнила, не желают ли они чего-нибудь ещё, и, услышав отказ, завела прядь длинных рыжих волос за ухо и вернулась к барной стойке. Борис наклонился вперёд и почувствовал запах тёмного пива. Никита потянулся к кувшину, но Виктор остановил его жестом и сказал:
— Пусть Борис сначала нальёт. Это же его первый раз.
Никита развёл руками и пододвинул кружку вперёд со словами:
— Пусть тогда всем нальёт.
Виктор указал подмастерью, чтобы он начинал. Он налил сначала себе, как положено, держал кружку под углом. Жидкость из кувшина полилась жёлтая, как обычное светлое пиво, только сильно разбавленное. Борис налил Никите и Виктору.
— Давай смелее. Расскажешь как тебе, — сказал Никита.
Юноша взял кружку, понюхал и сразу поставил её обратно.
— Это что разбавленное пиво или что? Так меньше эмоций получаешь или их проще контролировать, если не напиваться в сопли?
— Всё гораздо интереснее, — сказал Виктор. — Не робей, ничего страшного не произойдёт.
Борис сделал глоток и почувствовал вкус обычного цитрусового лимонада.
— Ну, и? Как на вкус? — спросил Никита.
— Лимонад со вкусом лимона, апельсина, что-то в этом роде.
Виктор и Никита переглянулись и сказали одновременно:
— Это значит, что ты ещё не настоящий унт.
Они похватали свои кружки и громко чокнулись. Жидкость начала темнеть, когда их губы коснулись её, казалось, что это кровь вытекает из ртов и расползается чёрным комком. Они осушили свои кружки одним махом и сильно изменились внешне. Виктор стал необычно весел, на его лице появились эмоции — не те фальшивки, которые он имитировал, — а настоящие, живые. Его голова покачивалась в ритм музыке, он улыбался и периодически выдыхал воздух из ноздрей.
— Этот кувшин выбирает можно тебе пить или нет, я бы даже сказал, он решает нужно тебе это или нет, — сказал Никита, но его голос и выражение лица не были такими захмелевшими, — Мы его называем «Кувшин доверия», потому что он единственный кому можно довериться на все сто. Артефакт, всем артефактам артефакт. Он ещё решает, что ты будешь пить и насколько сильно ты должен захмелеть. Вот видишь Виктора…
Туловище татуировщика уже к тому моменту начало качаться вместе с головой. Никита разлил по кружкам жёлтый напиток и продолжил:
— Как думаешь, ему хватит?
— Я думаю, он ведёт себя необычно. Ладно, поехали. Выпьем за упокой?
— Кого?
— Цирюльника.
— А когда он… когда его?
— Вон там, — Борис кивнул головой вправо, — примерно час назад. Все присутствующие и Виктор тоже.
— За упокой, — Никита поднял кружку вверх. Его лицо помрачнело.
Борис и Виктор тоже подняли кружки, только молча. Юноша уже хотел выпить, когда Никита указал на татуировщика. Он допивал половину кружки, а жидкость в ней так и не окрасилась.
— Вот видишь. Идеальный контроль, — Никита взял кружку Виктора и понюхал. — Он выпил обычный мультифруктовый сок.
Мастер отобрал кружку, допил до дна и ударом об стол поставил её на место. Покачивая подбородком, он посмотрел в одну сторону, а затем в другую.
— А почему мне нельзя? Я ж совершеннолетний.
— Так дело не в этом. Кувшин понимает, какая эмоциональная разрядка тебе нужна и даёт тебе её. Вот у Виктора полный абзац, поэтому кувшин дал ему без вреда погрузиться в эмоции. А тебе это не нужно. Ферштейн?
Виктор начал стучать пальцами по столу в такт музыке и иногда заглядывать в свою кружку.
— Да, ферштейн.
— Слушай, у нас же знакомство, — Никита пододвинулся ближе и стал говорить на полтона ниже. — Мне не хочется, чтобы ты принял меня за весёлого собутыльника. Я расскажу про себя то, что ты должен знать.
Борис кивнул. Ему не нравилось, что на него дышат перегаром, но решил потерпеть.
— С Виктором мы давно знакомы, я горжусь таким другом: у него есть всё лучшее, чего нет у меня. Своего учителя я потерял, когда ночью на нас напали одержимые лет пятнадцать назад, не помню точно. Я не боец, что тогда, что сейчас. Мне повезло, что рядом со мной есть Виктор, без него я на улицу ночью не выйду.
Борис рассказал свою историю знакомства с Виктором, ничего не утаивая, и под конец добавил:
— Мне не помешало бы выпить. И дайкири мой унесли.
Никита кивнул и отодвинулся от него.
Борис мог заказать ещё коктейль или даже несколько, чтобы упиться и забыться хотя бы до следующего утра. Всё равно Виктор пьян и не станет его порицать, но юноше не хотелось. Ему нужна была свежая голова, чтобы обдумать, что делать дальше. Казалось, что именно в этот день его жизнь разделилась на до и после. Даже выпускной в школе, если сильно напрячь мозг и найти сакральный смысл этого праздника, не был началом пути во взрослую жизнь. Теперь Борис оказался действительно в тупиковом положении, а поиск выхода из неприятностей — правильное и достойное занятие. Ни это ли значит быть взрослым?
Остаток вечера юноша так и просидел, уставившись в свою кружку. Никита не трогал его, молча потягивал свой напиток и следил за Виктором, который пустился в пляс на отведённом для этого возвышении сцены. Борис был наедине со своими горькими мыслями и сладким лимонадом.
“Величайшая уловка дьявола состоит в том, чтобы убедить вас, что его не существует”
Шарль Бодлер «Парижский сплин»
Глава 7. Часть 1
Свой день Никита встречал в маленькой квартирке, примерно двадцать квадратов, такие называют студиями — это когда до кухонного стола или плиты можно достать ногой, лёжа на кровати. После пробуждения Никита долго лежал на постельном белье не первой свежести, листая ленту с новостями в телефоне и проверяя сообщения в многочисленных социальных сетях. Слева от кровати стоял компьютерный стол, если быть точным, это был обычный стол, на котором стоял персональный компьютер. Его окружили стаканы, кружки, двухлитровые бутылки колы, полулитровые с коньяком на донышке и две пустые водочные чекушки. На поверхности стола за пределами клавиатуры комками скопилась пыль. Изюминкой беспорядка были всевозможные обёртки, бумажки, плёнки, тюбики и салфетки. Никита складировал стопкой рядом со столом коробки