— Тигренок, — она слегка отстранилась, с опаской подняла на него взгляд. Ничего не изменилось. То же тепло и нежность, то же мягкое внимание. Шу сняла из-за спины гитару и протянула ему. Как странно он смотрит на неё.
— Тебе нравится? — удивление и радость, и ещё недоверие.
— Это для тебя, Тигренок. Возьми, — он принимает гитару из её рук, но в глазах вопрос и сомнение.
— Эта не подходит? Хочешь, я принесу другую, у маэстро ещё есть… — он отрицательно мотет головой, улыбается и прижимает гитару к себе, глядя на неё как на нежданно найденного друга.
— Тигренок, так она тебе нравится? — его глаза смеются, он кивает… и закидывает гитару через плечо.
Хилл смотрел на эту удивительную девушку, и не знал, то ли ему смеяться, то ли… демон знает что! Хорошенький подарок — его собственная гитара. Как она умудрилась выбрать именно её? Как она вообще могла попасть её в руки? Как она, в конце концов, догадалась принеси ему именно гитару, а не лютню, например? В первый момент, увидев Черную Шиеру, он подумал, что Шу знает, кто он такой, или, скорее, догадывается, и сейчас его проверяет. Но отбросил эту мысль. Она, конечно, маг и всё такое, но не настолько коварна и хитра, как о ней говорят. Подделать такую бурю эмоций просто невозможно. А то, что она принесла именно Черную Шиеру… совпадение. Просто совпадение. Но как же приятно! Особенно то, что она так нежно смотрит на него, и так волнуется… Хилл чувствовал себя невероятно счастливым. И не собирался упускать момент. Он снова притянул Шу к себе, такую милую и послушную — боги, она ли это? — и подхватил на руки. Принцесса вздохнула и обвила его за шею, уткнувшись носом в ключицу. Она и вправду оказалась совсем невесомой, и такой тоненькой, и горячей… он готов был носить её так сколько угодно, хоть вечно.
Судьба в лице Балусты оказалась к Тигренку неблагосклонна. Он совершенно забыл про неё, и столкнулся с ней у самой лестницы. Пожалуй, впервые он, не задумываясь, убил бы на месте совершенно ни в чем не повинного человека просто за то, что тот попался ему на дороге, будь у него свободны руки. Судя по тому, как эльфийка прянула в сторону, мгновенный всплеск кровожадности от неё не укрылся. Хилл ещё крепче прижал Шу к себе, и попытался, проигнорировав Балусту, отнести её наверх. Но момент был упущен. Принцесса расцепила руки и молча потребовала опустить её на пол. Но хотя бы не отодвинулась, продолжая одной рукой обнимать его за шею. Ему показалось, что она смутилась и не знает, как ей быть. Будто её застали за чем-то неприличным. Сколько открытий! Она, оказывается, даже краснеть умеет! Злость на Балусту улетучилась, как не бывало. Она же не нарочно. По ней было очень даже хорошо видно, что она сама жалеет, что пошла вниз в такой неподходящий момент. И с удовольствием сейчас исчезла бы с глаз долой.
Но Шу ей не позволила. Завела какой-то глупый разговор про завтрашний обед, про платья и какую-то лавку. Тигренок так понял, что у Шу и Балусты, оказывается, есть своя лавка модных вещиц для дам, и доля в одном из лучших ателье столицы. Ну, точно, день открытий. Не очень, правда, понятно, зачем принцессе заниматься такой мелочью, разве что для развлечения. Пока девушки увлеченно обсуждали какие-то свои дела, Тигренок просто наслаждался покоем и близостью любимой. Она устроилась на диване, поджав под себя ноги, а он позволил использовать себя в качестве подушки, обняв её со спины и расслабленно играя её волосами. Черная Шиера выглядывала краешком из-за спинки кресла, словно подмигивая, но ему пока даже не хотелось брать в руки гитару — тогда придется оторваться от Шу, такой домашней и спокойной. Хилл сейчас сам себе казался настоящим тигренком, ему хотелось урчать от удовольствия и подставлять голову под её руки, чтобы она почесала за ушком. Что он и сделал.
Принцессе в этот вечер было хорошо, как не было уже давно. Она не жалела о том, что Баль прервала их на самом интересном месте. Уж слишком быстро она поддалась, и сама бы ни за что в тот момент не опомнилась и не остановилась. А полностью упускать из своих рук контроль над событиями ей не хотелось. Пока её вполне устраивала некоторая пауза. Немного остыть и подумать, прежде чем кидаться головой в омут, никогда не помешает. Тигренок тоже казался довольным, обнимал её, положив голову ей на колени, и почти мурлыкал. Так приятно было чувствовать его рядом, и перебирать шелковистые пряди, и гладить его руки.
Чуть позже зашел Эрке — ну как же, оставил обожаемую Баль одну почти на час! Они все вместе поужинали, болтая о всяких пустяках, а потом она попросила Тигренка поиграть на гитаре. Боги, она никогда не думала, что гитара может звучать так! Она казалось продолжением его самого, его рук, его души. Его гитара пела о тихом осеннем вечере среди друзей, о странных поворотах судьбы, о любви, о нежности, о надежде. Шу слушала и понимала, что Тигренок играет для неё и о ней, и эта музыка говорила ей несравненно больше, чем могли бы выразить любые слова.
Глава 12. Невеста для Осененного Благодатью
239 год. Полуденная Марка, начало осени.
Узкая, извилистая горная дорога, залитая жарким осенним солнцем, казалась бесконечной. Пальмы и оливки замерли, не шевелился ни единый пыльный лист, ослепительно белесое небо дыханием расплавленного олова пригибало к земле, заставляя все живое прятаться и искать любое подобие тени. Тишина, пыль, зной. Трепещущее марево стоячего воздуха. Только вялое шарканье подошв носильщиков по немощенной дороге нарушало безмолвие.
Вот уже два с лишним часа шеен Рустагир мучился от жары и безделья. Под мерное покачивание паланкина так хорошо было бы вздремнуть, но расслабиться не получалось. От духоты не спасало ни роскошное опахало из цветных перьев, коим усердно обмахивал сиятельного шеена миловидный мальчик-раб, ни регулярное обрызгивание ледяной водой из специально заклятого кувшина. Отвык от родного климата, отвык. Слишком долгое время провел он вдали от Полуденной Марки, от священной горы Карум. За долгие пятнадцать лет впервые Небеснорожденный Владетель призвал своего верного слугу к себе. Но не радовался сиятельный шеен великой чести, предстоящей ему всего через несколько часов. Один из сотни глаз Всевидящего, один из сотни ушей Всеслышащего, он не смог добыть то, что хотел его Господин и Повелитель. И никакая беспорочная служба, никакие прошлые заслуги не спасут его от гнева Владетеля.
Всего три месяца назад жизнь казалась шеену Рустагиру прекрасной и безоблачной, как небо над священной Карум-Ныс. Новые страны, новые города, новые люди с распростертыми объятиями встречали удачливого купца и знаменитого путешественника. Его «Путевые заметки» напечатала типография Имперской Академии Магических Искусств, с ним жаждали побеседовать самые великие маги и ученые, самые влиятельные чиновники и аристократы. Поначалу тонкий ручеек ценных сведений для Главного Визиря постепенно превратился в полноводный поток, веселя сердце Владетеля и возвращаясь к самому Рустагиру званиями, почестями и наградами. И вот, теперь все, достигнутое за долгие годы упорного труда, грозило в единый миг рассыпаться прахом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});