— Ничего страшного. Майк обо всем позаботился.
Брови Ло изогнулись, а глаза прищурились. — Не разговаривай со мной, как с гребаным ребенком, Кэш. Я справлюсь с этим.
Это была моя девочка. Я почувствовал, как мои губы изогнулись. — Прекрасно. Твоя спина изорвана. Сейчас раны зашиты. Это то, что ты хочешь услышать?
— Вообще-то да, если это правда.
— Это чистая правда.
— Хорошо, — кивнула она, глубоко вздохнув. — Когда я снова проснусь, будет чертовски больно, правда?
— Да, — кивнул я. — Но они просто вернутся сюда и воткнут иглу тебе в задницу, и все будет лучше.
Она фыркнула и слегка поморщилась, когда ее улыбка стала шире. — Они дадут мне таблетки, идиот.
— Мне так больше нравится, — засмеялся я.
— Ты просто хочешь увидеть мою задницу, — улыбнулась она.
— Да, черт возьми. Хорошенькая, пухленькая и...
— Аппетитная, — добавила она, испуская тихую версию своего звенящего смеха.
— У меня до сих пор не было возможности укусить ее. Ты знаешь... мы здесь одни...
— Иди спать, Кэш, — сказала она, качая головой.
— Правда, я могу просто быстро стянуть с тебя штаны и... — Я замолчал, увидев, как в ее глазах неожиданно появились слезы. — Что? — спросил я, смахивая большим пальцем одну из них, когда она соскользнула с ресниц.
Она слегка покачала головой. — Из тебя вышел бы неплохой руководитель, Кэш, — сказала она странно, закрывая глаза без дальнейших объяснений.
Поскольку делать мне было нечего, я сделал то, что мне велели — лег спать.
Глава 23
Ло
Я проснулась неожиданно в раннем утреннем свете, боль была жгучей, ужасной, как будто она распространилась от моей спины и охватила все мое тело. Я громко зашипела, когда попыталась немного сдвинуться, чтобы облегчить боль в шее.
— Черт, — простонала я, плюхаясь обратно.
— Детка, — донесся до меня голос Кэша, звучащий раздражающе бодро. Я повернула голову и увидела, как он идет ко мне из ванной, с мокрыми после душа волосами, одетый в чужую одежду — угольно-серые рабочие брюки и выцветшую зеленую армейскую футболку. На его лице были свежие пластыри-бабочки, там, где под порезами виднелся синяк. Он представлял собой самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видела. — Не надо, — сказал он, когда я попыталась оттолкнуться и снова упала вскрикнув. — Черт побери, женщина, — сказал он, пытаясь выглядеть раздраженным, но тем не менее это прозвучало обеспокоенно, — я понимаю, мы все понимаем — ты крутая задница и ни в ком не нуждаешься, но иногда ты должна позволять людям позаботиться о тебе.
— А где Майк и Малкольм?
— Они не помогут тебе в этом, — сказал он, качая головой, и легкая усмешка заиграла на его губах.
— А почему бы и нет? Они оба обучены. Малкольм проходил военную подготовку, Майк тоже...
— Работал в скорой помощи.
— Именно. Так что они будут более квалифицированными...
— Они не увидят твоих сисек, детка. Извини.
— Что? — Я наполовину обвиняла, наполовину смеялась.
— Они могут находиться на твоем теле и все такое... но теперь они мои. И ни Майк, ни Малкольм не увидят их.
— Вероятно, они уже это сделали. Ты ведь заметил, что я без футболки, верно? — Спросила я, борясь с улыбкой, потому что я не хотела, чтобы он знал, что его собственничество дарило мне тепло и покалывание.
— Конечно. Но это было тогда. А это уже сейчас, и я буду тем, кто поможет тебе встать и убрать этих плохих парней.
— Ты смешон, — сказала я, но улыбнулась.
— Тебе это нравится, — возразил он, подмигнув.
У меня было смутное подозрение, что это может быть слишком правдиво.
— Прямо сейчас... мы поднимем тебя за руки, а потом спустим ноги с кровати. И ты сможешь просто посидеть здесь, пока я тебя забинтую. — Его рука скользнула мне под мышку и потянула, когда я оттолкнулась, сильно прикусив разбитую губу, чтобы не закричать. — Серьезно? Ты думаешь, что тебе надо сдерживаться? — спросил он, глядя мне в лицо. — Я не буду думать о тебе хуже, если ты будешь ругаться и выкрикивать проклятия, детка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И тогда я это сделала. И я заработала за это улыбку в придачу.
Пятнадцать минут спустя Кэш сделал несколько шагов назад, наблюдая за мной, придерживая свой подбородок пальцами.
— Неужели так уж необходимо было делать из этого бинта гребаную тунику? — Я засмеялась, глядя вниз, туда, где я была завернута от таза до пяти дюймов над грудью. Черт, там даже ремня не было видно.
— Да, — легко сказал он, возвращаясь ко мне и протягивая руку. — Ванная комната? — спросил он, пожав плечами, когда я нахмурилась, глядя на его руку.
— Точно. — Были вещи, в которых ты не хотела признаваться мужчине, с которым спала, особенно всего через несколько дней после того, как сказала, что ты потираешь свою киску, и.... говорить ему, что тебе нужно пописать. Но, учитывая тот факт, что я была почти уверена, что согнусь пополам от боли, если попытаюсь проделать это путешествие сама, и тот факт, что мне действительно нужно было туда, ну, я приняла его руку.
Движение по полу было мучительными, как от настоящей боли, так и от медлительности. Я чувствовала, что каждый раз, когда моя нога приземлялась, это ощущение выстреливало мне в спину. К тому времени, когда мы добрались до ванной, все еще влажной от душа Кэша, я вспотела и болезненно вцепилась в его руку для устойчивости.
Он подвел меня к унитазу и не ушел.
Окей. Я была готова признаться ему, что мне нужно пописать, но ни за что на свете он не увидит этого.
— Я сама разберусь, — сказала я, отпуская его руку, что заставило меня опереться ладонью о прохладную поверхность раковины.
— Детка... серьезно... — он попытался, выглядя непривычно серьезным.
— Нет. Мы еще не дошли до того этапа, когда я позволю тебе смотреть, как я писаю. Более того, — продолжала я, когда он начал ухмыляться, — я не думаю, что мы когда-нибудь достигнем этого.
— Милая, я не представляю, как ты сможешь сесть, не говоря уже о том, чтобы снова встать, если я тебе не помогу...
— Тогда я буду просто... жить здесь, — сказала я, качая головой.
— Ло...
— Кэш, вон отсюда! — Сказала я, мой тон был немного резковат, но просто стоять там было настолько болезненно для меня, что я могла потерять сознание, и он просто затягивал весь процесс.
Кэш вздохнул, покачал головой, как будто я вела себя неразумно, затем медленно вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Я знала, что его задница ждет прямо за дверью, и это было мило и все такое... но он мог слышать. Поэтому я повернула вентиль на полную мощность, пытаясь добраться до туалета. Я была почти уверена, что услышала его смех за дверью, но, честно говоря, мне было слишком больно, чтобы думать, что он считает меня смешной.
Десять абсолютно ужасных болезненных минут спустя, когда я закончила свои дела, встала и мыла руки, не обращая внимания на слезы, струящиеся по моему лицу, дверь открылась и там был Кэш.
— Детка, — сказал он, подходя ко мне и глядя на мое отражение. — Неужели твоя застенчивость того стоит? — спросил он, протягивая руку и вытирая мои щеки, прежде чем дать мне полотенце, чтобы вытереть руки.
— Да.
— Женщины... — сказал он, качая головой, но одаривая меня мягкой улыбкой. — Я знаю, что это, наверное, гребаная соль на рану, — сказал он, слегка поворачивая меня, — но я должен это сделать...
— Сделать что...
Последнее мое слово было приглушено его губами, коснувшимися моих, мягкими, такими нежными, что они едва касались друг друга, но будь я проклята, если не почувствовала его до кончиков пальцев на ногах. Мои руки двинулись вверх, хватая его вытянутые руки, когда он держал мою голову по бокам, а его язык скользнул между моих губ, чтобы погладить мой, посылая по моему телу такой сильный толчок желания, что у меня задрожали ноги. Я тихо застонала ему в рот, и он отстранился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я медленно открыла глаза и увидела, что он ухмыляется. — Что? — Спросила я, почти обидевшись, а он даже ничего не сказал.