— Хм, — кашлянул Инвер Фаттахович, — видишь ли, Бурмакин, всё не так просто.
— Ну, я пошёл, — криво усмехнулся брат два, — извини, Хоттабыч, но мне придётся таки пойти и заложить твою срамоту Глебу Игоревичу.
— Я согласен, — сдал в голосе Зайнетдинов.
Глава 12. Порядочное приданое
1. Лера
Секретарша, а по совместительству любовница хозяина, Лера Кобылкина прихорашивалась, глядя в зеркало. Ещё десять лет назад подобных особей было не так уж и много, но сегодня этот вид расплодился, расселился по всем странам и континентам и даже служит темой для анекдотов. Лера являлась характерной представительницей вида блондинок: у неё были тугие, белокурые локоны, безмозглые, голубые глаза и непроходимая тупость, доставшиеся ей от матушки природы. А вот надувными губами и грудью под размер ладони Кандаурова её наградили рукастые хирурги. Лицо и фигура Кобылкиной тешили взгляд, тупость же не умиляла и не бесила, она поражала воображение. Лера поправила прядь волос и призналась:
— Глеб Игоревич, я, кажется, беременна.
— Замечательно, — отозвался Кандауров, продолжая шарить в карманах, в поисках ключей от машины, — сегодня вечером в ресторан идём?
— Идём.
— А на дачу едем?
— Едем.
— Тут Кандауров ощутил в груди некий дискомфорт.
— Что ты сказала?
— Что мы едем с вами на дачу.
— А перед этим?
— Что идём с вами в ресторан.
— А ещё перед этим?
— Что я беременна.
— Раскудрит твою через коромысло, — ругнулся Глеб Игоревич, — с чего ты взяла?
— Я сегодня была у визажистки, она взглянула на меня, и шепчет: «Лер, да ты никак на сносях».
— Визажистка нашептала? — облегчённо выдохнул Кандауров, — много она понимает, твоя визажистка. Поехали в клинику, там разберутся.
Из кабинета гинеколога Кандауров вышел темнее тучи и яростней грозы.
— Целых пятнадцать недель! — засопел и забрызгал слюной на весь этаж Глеб Игоревич, — куда ты только смотрела, дура?! На таком сроке никто, ни за какие деньги за аборт не берётся. Придётся тебе рожать, бестолочь, другого выхода нет. Зачем я, вообще, с тобой связался?!
Кобылкина захлюпала носом и тягуче зарыдала.
— Ладно, поехали в офис, — Кандауров попытался взять себя в руки, — там что-нибудь придумаем.
2. Переплут и Кандауров
Под дверью кандауровского кабинета уже отирался «Ваня», упорно ползущий вверх по карьерной лестнице.
— Глеб Игоревич, мне бы назначение на новую должность подписать.
— Попозже зайди, — раздражённо бросил Кандауров, проходя в свой кабинет, — не до тебя.
Переплут догнал хозяина холдинга и попридержал его за рукав.
— Глеб Игоревич, — брат два заглянул в глаза Кандаурову, — может, я вам чем-то смогу помочь?
— Чем ты, интересно, можешь мне помочь, убогий?
— В старину было принято выдавать залетевшую от барина девку за молодого конюха, кузнеца или лакея.
— Так, так, — заинтересовался Кандауров.
— Естественно, нашаливший барин давал за девкой порядочное приданное и находил её мужу тёпленькое местечко.
— Справедливо.
— Чтобы скрыть позор и байстрюка до восемнадцати лет поднимать, нужны средства.
— Да понял, понял, — поморщился Глеб Игоревич, — сколько?
— Триста тысяч баксов.
— Сто тысяч и ни центом больше. И, с завтрашнего дня ты занимаешь пост Зайнетдинова. По рукам?
— Маловато будет. Молодой, холостой мужчина без вредных привычек и алиментов сейчас в дефиците. Не вижу смысла продаваться задёшево. Двести тысяч.
— Я, таких, как ты, знаешь, сколько могу найти? Под каждым кустом по десятку валяется. Сто пятьдесят.
— Согласен, — протараторил Переплут.
— Ну, ещё бы.
— Деньги и должность я хотел бы получить уже сегодня.
— А если ты сбежишь?
— Догоните, — успокоил брат два.
— Верно рассуждаешь, — ухмыльнулся Кандауров, — только попробуй дать задний ход — изничтожу.
— Дураков нет, от таких щедрот бегать.
— Раскудрит твою через коромысло, — Глеба Игоревича обуяла жадность, — сто пятьдесят тысяч баксов. За что?!
— За избавление от головной боли.
— А не слишком ли дорого? За такие деньги квартиру можно на окраине купить.
— Мужчине деньги нужны, в основном, по двум причинам — чтобы заполучить женщину и чтобы избавиться от неё, — со знанием дела, заметил Переплут.
— Соображаешь, — похвалил Кандауров, — мне сорок пять, а ума себе так и не нажил, тебе двадцать пять, а цинизма уже — хоть отбавляй. Молодцом, Буркакин. Ты, с какого года?
— С дремучего, — признался Переплут, — бессмертный я.
— Неужели?
— А что, нельзя?
— Да ради Бога, но тогда тебе не жениться, тебе лечиться нужно.
— Но помечтать-то можно?
— Если мужчина мечтает о бессмертии, значит, он никогда не был женат, — поморщился Кандауров.
— Неплохо, — оценил Переплут, — так как насчёт вознаграждения?
Глеб Игоревич, кряхтя и борясь с подступающей жадностью, полез в сейф и достал оттуда несколько пачек баксов. Внезапно он замер.
— А если ты ей не понравишься?
— Понравлюсь.
— Не факт. Кто не приглянулся, я не виноват, — Кандауров принялся ныкать баксы обратно в сейф.
— Тяжело расставаться с баблом? — понимающе хмыкнул жених.
— Невыносимо.
Кандауров вызвал в кабинет Кобылкину и вкратце обрисовал ей сложившуюся ситуацию. Об отступных он благоразумно умолчал, лишь намекнул, что подарит молодожёнам квартиру. Лера опять зарыдала в голос, напоминая, своим воем испорченный пылесос.
— Ну, как тебе жених, Лер? Нравится? — зайчиком заскакал вокруг неё Глеб Игоревич.
— Не-е-ет! — завизжала Лера, — как могут нравиться такие нищие и сутулые задроты?!
— Сейчас я вас огорошу, — брат два по-бычьи выкатил глаза и с шумом втянул ноздрями воздух.
Он, покачивая бёдрами и бросая на Кобылкину взгляды стоялого жеребца, начал освобождаться от галстука и рубашки. Дешёвая сбруя слетела с «Буркакина», как шелуха, и он предстал перед Кандауровым и Лерой во всём своём великолепии. Мышцы его торса ощутимо увеличились в размере и стали гораздо рельефнее, он стал накачан и невозмутим, короче, приобрёл те качества, которые так нравятся гламурным лохушкам.
— Глеб, ты только посмотри, какие у него квадратики на животе! — восхищённо ахнула Лера, — а какие бицепсы!
Переплут поиграл грудными мышцами, брюшным прессом, вновь продемонстрировал Лере свои бицепсы и трицепсы.
— Ну, Бурмакин, не ожидала от тебя, вот уж не ожидала, — стала восторгаться Кобылкина, рассматривая и щупая будущего мужа, как коня перед заездами.
Переплут ещё немного потоптался, потом его ноги разъехались в разные стороны, и он уселся на шпагат.
— Прямо как Жан-Клод Ван Дамм, — захлопала в ладоши Лера, — он мне нравится. Беру.
— Ну, вот и чудненько, — облегчённо крякнул Кандауров, выпроваживая Леру из кабинета.
Он достал из сейфа сто пятьдесят тысяч баксов и, душераздирающе скрепя сердцем, вручил «Бурмакину».
— Ну, а она-то тебе хоть нравится?
— Нравится, — кивнул Переплут, укладывая пачки денег в саквояж, — она — как сакура. Очень красивая, но дерево.
— Сейчас девицы все такие, — утешил Глеб Игоревич, — гламур наступает по всем фронтам. Такое ощущение, что умных девчонок, или не осталось, или они все ушли в подполье.
— Был бы у меня автомат, я бы из него всех гламурных дурынд перестрелял, — помечтал вслух Переплут.
— И её бы убил? — поднял брови Кандауров.
— Её бы? Её бы ранил.
Глава 13. Офисные будни и офисные праздники
1. Чемоданов и Зайнетдинов
Тимофей, разнюхав, что Иван уже вскарабкался на несколько ступенек вверх по социальной лестнице, почувствовал укол зависти и ревности. Чемоданов, не долго думая, отправился к Зайнетдинову и принялся задавать неудобные вопросы.
— Инвер Фаттахович?
— Да-а-а.
— Мы будем когда-нибудь работать?
— Ты думал весь день, прежде чем задать этот вопрос? — рассмеялся Хоттабыч.
— Вы можете мне по поводу работы что-нибудь сказать?
— Я? Пока нет. Ничего хорошего.
— А как с пилотным проектом?
— С каким?
— С нашим.
— Нормально всё, а что?
— Когда выйдет наш проект?
— Когда-нибудь выйдет.
— Когда?
— Тебе точный срок нужен?
— Мне точный срок не нужен, мне просто надо знать, когда я смогу работать, когда я смогу получать приличные деньги?
— Ну… Скоро.
— Ни ну, и ни скоро. Я требую от вас немедленного ответа.