только самых близких друзей.
Для прессы это был удар, они столько выжидали, столько исписали бумаги и сломали карандашей, столько строили догадок и распускали спекулятивных слухов, а мы вдруг совершили все тихо и незаметно, лишив бедолаг такой темы для обсуждения!
Прессу обижать нельзя, отыграются на чем-то другом. Ларри, ты не боишься? Ты ничего не боишься, иначе не раздавал бы автографы на отдыхе в Италии в то время, когда жена лежала в больнице Лондона.
Я снова пишу автобиографию, а вопросы Марион лежат в стороне….
«Вся твоя жизнь посвящена ему, он ее средоточие».
Конечно, а как же иначе, я живу не просто рядом с Ларри, я живу ради него.
«Этого нельзя сказать о нем, он живет ради самого себя, лишь позволяя тебе быть рядом и жить его жизнью».
Ну-у… я могу добавить, что Ларри живет ради сцены… Хотя, если хорошо подумать, то на сцене он живет ради себя. Пожалуй, сентенция верная.
Ларри жил ради меня? Нет, такого не бывало, хотя внешне все выглядело несколько иначе: капризная жена и во всем потакающий ей супруг. Кстати, почему так? Попробуем разобраться.
Единственный раз, когда Ларри действительно пошел мне навстречу, – съемки «Унесенных ветром», но он просто считал мои настойчивые попытки получить роль дамским капризом, не больше. Чем Ларри рисковал? Ничем. Он уже снимался в «Грозовом перевале», предлагая мою кандидатуру Майрону Сэлзнику, Оливье едва ли предполагал, что меня возьмут и что роль получится. Малышка хочет поиграть в большое кино? Пусть попробует, узнает, что это такое, – оценит усилия серьезных актеров, это не эпизодическая роль из двух фраз.
В остальном всегда и во всем его интересы ставились во главу угла. Мы играли в тех пьесах и фильмах, где мог показать себя Лоуренс Оливье (не моя вина, что замечали больше меня), которые были интересны ему. Никакими намеками, убеждениями, уговорами я не смогла заставить Ларри заинтересоваться «Дамой с камелиями», хотя мечтала о роли Маргариты Готье. Анна Каренина? Но Ларри не нравилась роль Вронского. Клеопатра? Только не Бернард Шоу с его Антонием-подкаблучником!
Почему же все считают, что Ларри постоянно угождает мне? Во-первых, в чем угождает? Он подчиняется прекрасно отлаженной мною домашней жизни, это удобно, потому что не нужно ни о чем заботиться, все всегда вовремя подадут и уберут. Да, я не подаю и не убираю сама, но могу организовать. Привечать друзей, делать так, чтобы дом был и считался гостеприимным, чтобы всем было интересно, чтобы хотелось прийти еще и еще раз… Каждый день, вечер, утро все продумано до мелочей, все настолько налажено, что никто не замечает малейших усилий для поддержания порядка и атмосферы.
Это удобно, потому что полностью освобождает Ларри от любых забот, кроме театральных. Но поскольку в доме и среди друзей царю я, все подчиняется моей задумке, создается впечатление, что это происходит по моей воле, мол, как Вив пожелает, так и будет! Ларри такое положение нравится, уступать в мелочах, не обременяя себя заботами, даже приятно, в конце концов, какая разница – играть в шахматы или разгадывать кроссворды всей компанией? Как и то, в каком ресторане обедать, если не дома. Ларри знает, что я все разведала, заказала, сбоев не будет, так почему не повести супругу в ресторан, демонстрируя всем заботу о ней?
Парадокс: организовывая всю жизнь, кроме жизни на сцене, я старательно делаю вид, что всего лишь высказываю пожелания, почти капризы, которые тут же выполняются. Что это, неужели внешняя компенсация за тот груз, что я на себя взвалила?
А ведь так бывало не только с Ларри. Я всегда и везде организовывала и придумывала вокруг себя все сама, но выглядело это так, словно окружающие угождали мне. Кауард однажды сказал, что создается ощущение, что в наш дом приходишь носить мой шлейф, однако делать это крайне приятно. Но потом задумываешься и понимаешь, что в то время, как ты носишь этот шлейф, тебя самого носят на руках. Короля играет свита? Наверное, но для начала надо заставить эту свиту играть, причем по своим правилам!
Кроме того, Ларри нравится делать вид, что он снисходительно уступает своей супруге, которая во всем является его рупором, что, мол, с нее возьмешь, неразумное, капризное дитя… Я продолжаю быть рупором (иногда в буквальном смысле этого слова – озвучивая мнение мужа по любому поводу, что страшно раздражает некоторых друзей), но неразумное, капризное дитя стало оттягивать на себя слишком большое внимание. Королева хороша и может находиться рядом, но лишь пока ей целуют ручки. Не дай бог завести разговор о чем-то серьезней партии в шахматы или нарды! «Политика не для вас, миссис!»
Я согласна и не протестую. Хочу только одного: чтобы Ларри не забывал обо мне на сцене, не забывал, что мне тоже нужны интересные роли и успех.
Война в жизни и на сцене
Почему-то, вспоминая Лондон военных лет, я обязательно вижу его темным, словно в те годы солнечных дней не было вообще, и не только солнечных, но дней как таковых – только ночи с воздушными тревогами и затемнениями. Человеческая память избирательна, она и впрямь оставляет только то, что соответствует восприятию момента. Радость всегда светлая, яркая, тоска серая, тусклая, а вот беда обязательно с затемнением.
Ларри, почему Тайрон Гатри тогда не взял меня в «Олд Вик»? Объяснение, что это театр без звезд, нелепо, кто же тогда ты, Джон Гилгуд, Ричардсон и многие другие? Я бы скорей назвала «Олд Вик» театром звезд. Но звезду по имени Вивьен Ли, больше известную по ролям Скарлетт, Майры и Эммы Гамильтон, там видеть не желали. Словно в угоду тебе, ведь ты считал меня незначительной актрисой, без твоей поддержки не способной даже выйти на поклоны. Такое предположение – о твоем нежелании видеть меня на сцене без твоего присутствия и пригляда – кажется бредом сумасшедшей, однако сейчас я понимаю, что оно недалеко от истины.
Я даже была согласна терпеливо ждать, когда сможешь работать ты, но нам оказалось не на что жить, все деньги за первые удачные фильмы потрачены на неудачную постановку, за последующие – на обустройство детей в Америке. Стало ясно, что, пока ты осваиваешь летное дело подле Винчестера, мне нужно устроиться на работу. Но я актриса и могу только играть, шахтер или даже медсестра из меня никудышные.
– Я сам подберу пьесу и роль, в которой твой провал будет не столь заметен…
– Провал?! Почему провал, Ларри?
– Ну, хорошо, не провал, но трудности, скажем так. Чтобы играть на сцене уверенно, ролей вроде Скарлетт недостаточно, сцена не терпит фальши. А твоя актерская техника не достигла нужных высот, что ни говори,