Читать интересную книгу Колыбельная - Эд Макбейн

— До свиданья, пока, до встречи, вроде этого.

— А когда произошла ссора с женой?

— Вскоре. Он пролил на кого-то вино, и Гейл заявила ему, что больше никуда не пойдет с... ну, я уже сказала вам, как она его назвала, никогда не пойдет в компанию с долбаной пьяной свиньей. Именно так она и сказала.

— То есть она сильно разозлилась на него, а?

— Чертовски.

— Но они все же остались на вечеринке до того, как около двух... — Она осталась.

— Что вы хотите сказать? — помолчав, спросил Карелла.

— Гейл осталась.

— Я думал, что они ушли вместе...

— Да, это было позже, после того, как он вернулся с прогулки.

— С какой прогулки?

— Он выходил подышать воздухом.

— Когда?

— После того, как Гейл обложила его.

— И вы говорите, что он уходил куда-то с вечеринки?

— Да. Сказал, что ему нужно проветриться.

— То есть прогуляться?

— Да, по-моему, так. Надел пальто. Он вышел не просто постоять в коридоре, если вы это имеете в виду.

— Когда это было?

— Это было где-то около часа ночи.

— Миссис Керр...

— Частити, пожалуйста.

— Частити... Когда Питер Холдинг вернулся со своей прогулки?

— В два часа. Я запомнила это, потому что стояла на лестничной площадке, прощалась с кем-то из гостей, когда дверь лифта открылась и из него вышел Питер.

— Откуда вы знаете, что это было в два часа?

— Я спросила друзей, почему они уходят так рано, а муж сказал: «Уже два часа», и тут открылась дверь лифта, и оттуда вышел Питер.

— Он выглядел так, будто пришел с улицы?

— О да. Его щеки были красными, а волосы взъерошены. Точно, он пришел с улицы.

— Он был трезв?

— Он был трезв, — сказала Частити.

Франсиско Паласио очень удивился, увидев Берта Клинга.

— Это что, опять из-за Проктора?

— Нет, — ответил Клинг.

— Потому что тут уже приходили два толстяка и расспрашивали о Прокторе, — сказал Паласио. — Один из них был жирный стукач по имени Толстяк Доннер. Ты его знаешь? — Я его знаю.

— Он обожает туфли Мэри Джейн и ее белые хлопчатобумажные трусики. Другой был толстый коп из Восемьдесят третьего участка, по имени Викс. Ты его тоже знаешь?

— Я его тоже знаю, — сказал Клинг.

— Он у себя в участке работает по проституткам. Я назвал Виксу имя приятеля Проктора, который играет на саксофоне, но не знаю, где он сам. Я сказал это Виксу и тебе говорю то же самое. Как ему удалось настропалить всех против себя, этому дешевому воришке?

— Мы уже нашли его, — сказал Клинг.

— Слава Богу, потому что я все равно не знаю, где он.

— Я ищу парня по имени Геррера.

— Слушай, а поконкретней у тебя ничего нет? Ты знаешь, сколько в этом городе парней с таким именем?

— И всех их зовут Хосе Доминго?

— Большинство из них, — сказал Паласио.

— Этот работал на банду Желтого Листа несколько лет назад.

— Чем он занимался?

— Наркотиками. Он и сейчас этим занимается.

— А кто не занимается? — спросил Паласио, пожимая плечами.

— Это следующее, что я хочу узнать.

— Ну-ну.

— На той неделе придет большой груз, — сказал Клинг, — мне нужно знать подробности.

— Да ты странный парень, — сказал Паласиос, качая головой, — ты называешь мне имя вроде Смита или Джонса, только испанское, и говоришь, что на следующей неделе придет большой груз, хотя большие грузы в этот город приходят каждую неделю. И при этом ты ждешь, что я тебе помогу.

— Сто килограммов кокаина, — сказал Клинг.

— Неплохо.

— Прибудут двадцать третьего числа.

— О'кей.

— Пароходом.

— О'кей.

— Под скандинавским флагом.

— Ну-ну. — Из Колумбии.

— Понял.

— Кокаин пойдет по десять тысяч за килограмм.

— Со скидкой.

— Предназначен для ямайского посса.

— Которого?

— Не для «Риима».

— Остается много других.

— Я знаю. Но там из рук в руки перейдет миллион зеленых, Ковбой. Может быть, кто-то об этом будет шептаться.

— Миллион долларов в наши дни не так уж и много, — пожал плечами Паласио. — Я слышал истории о двадцати — тридцатимиллионных сделках.

— Рассказал бы и мне парочку таких историй, — улыбнулся Клинг.

— Моя точка зрения такова, что миллион в наши дни — это то, из-за чего штаны ни у кого не промокнут. Не так легко будет выйти на этих людей.

— Вот почему я и пришел к тебе, Ковбой, — сказал Клинг.

— Да брось ты, — хмыкнул Паласио.

— Потому что я знаю, ты любишь раскалывать твердые орешки.

— Брось, брось, — сказал Паласио, но при этом довольно ухмыльнулся.

* * *

Привратник в доме 967 по Гровер-авеню был маленьким кругленьким человечком в зеленой униформе с отделкой золотом. Он выглядел как генерал какой-нибудь банановой республики. Жильцы дома знали его под именем Эл Привратник, но полное его имя было Альберт Юджин Ди Стефано. Он гордился тем, что когда-то был одним из привратников в нью-йоркском отеле «Плаза». Эл сразу же сказал Карелле, что однажды дал департаменту полиции Нью-Йорка ценную информацию, которая помогла раскрыть дело о похищении драгоценностей, которые несколько парней мешками таскали из номеров отеля. Он будет счастлив помочь Карелле в разгадке ужасного преступления, которое тот расследует. Он знал об убийствах на четвертом этаже все. Все в доме о них знали.

Так случилось, что он работал в новогоднюю ночь с полуночи до восьми утра. Потому что вытянул двойку крестей вместо бубновой тройки или четверки червей. Подобным образом трипривратника здания решали, кто будет работать в эту смену, поскольку никто в общем-то не горел таким желанием. Он вытянул самую маленькую карту и должен был идти работать в худшую смену. Поэтому да, он был здесь в ту ночь. Но он не видел, чтобы кто-нибудь подозрительный приходил и уходил, если это то, что хотел знать Карелла.

— Вы знаете мистера Холдинга в лицо? — спросил Карелла.

— О да. Очень приятный мужчина. Я подал ему много идей, он пишет сценарии для рекламных роликов. Однажды я ему сказал, что у меня есть хорошая мыслишка для компании «Херц». Ну, вы знаете, той, которая занимается прокатом машин. Я подумал, что они могут показать аэропорт и толпу народа, все ждут в очередях у стоек других фирм по прокату машин, но этот парень подходит прямо к стойке Херца и уходит ровно через десять секунд с ключами от машины, и когда он проходит мимо всех остальных, которые все еще ждут в очереди, он хохочет и говорит: «Я смеюсь, только когда это Херц». Они могут даже записать бой колокола, который вызванивает: «Я смеюсь только, когда это Херц, бом-бом!» Мистер Холдинг сказал мне, что его агентство не представляет интересы Херца. Тогда я дал ему...

— Вы знаете, как он выглядит? Мистер Холдинг?

— Ну, конечно. Я дал ему другую идею, насчет «Голубой Монахини», это такое вино, вы знаете, там у них на этикетке такая маленькая голубенькая. Я сказал ему фразу, которую стоит использовать в рекламе: «Привыкните к маленькой Голубой Монахине». Там тоже можно записать звон колокола. Мистер Холдинг сказал мне, что его агентство не представляет интересы «Голубой Монахини». Тогда я дал ему...

— Вы узнаете мистера Холдинга, если, например, он сейчас пройдет мимо по улице?

— Ну, конечно. Я дал ему еще одну идею насчет «Крайслер Ле Барон». Видим этого немецкого пилота времен первой мировой войны в белом шарфе, понимаете, и в защитных очках...

— Вы его видели в новогоднюю ночь?

— Кого?

— Мистера Холдинга.

— В общем-то говоря, да, видел.

— Когда это было? — Около часу ночи, ну немножко позже, десять, пятнадцать минут второго, что-то так.

— Где вы его видели?

— Здесь, конечно. — Ди Стефано был удивлен. — Ведь я был здесь. Помните, я рассказывал вам, что вытянул младшую карту? Вот почему я...

— Вы видели его здесь, в этом здании, между часом и четвертью второго, правильно?

— Не только видел, но и разговаривал с ним. И тут, понимаете, какая-то ирония судьбы. Он пришел взглянуть на ребенка.

— Он так сказал? Что пришел взглянуть на ребенка?

— Да. Он был здесь где-то полчаса и сразу после того, как ушел, произошло это ужасное несчастье. Я хочу сказать, насколько он разминулся с убийцей? Десять — пятнадцать минут, что-то вроде этого.

— Вы видели его, когда он выходил?

— Да. Он вышел прямо из лифта. Я смотрел телевизор вот в этой комнатушке. — Он показал рукой на дверь. — Отсюда виден весь вестибюль, если оставить дверь открытой.

— Во сколько это было? Когда он выходил?

— Я же сказал вам, примерно без четверти два.

— Он сказал вам что-нибудь?

— Он сказал — все в порядке. Я заметил ему, что проверить лишний раз никогда не помешает. Он улыбнулся, сказал «ты прав, Эл» и вышел.

— Он выглядел трезвым?

— Да, конечно.

— А сюда он пришел трезвым?

— Он пришел сюда трезвым и трезвым ушел отсюда.