Читать интересную книгу Колыбельная - Эд Макбейн

Холдинг моргнул.

Они поняли, что зацепили его.

— Да, — сказал он.

— Во сколько? — спросил Мейер.

Он еще раз моргнул.

— Мы ушли чуть позже двух.

— И пошли домой. Вы и ваша жена.

— Да.

— А перед этим?

Он снова моргнул.

— Ну, да, — сказал он.

— Перед этим вы выходили из квартиры Керр?

— Да.

— Во сколько?

— Около часу.

— Один?

— Да.

— Куда вы ходили? — спросил Карелла.

— Проветриться, я был пьян. Мне нужен был свежий воздух.

— Где вы гуляли?

— В парке.

— В каком направлении?

— Я не понимаю, что вы хотите узнать? И вообще, в чем...

— В центр, на окраину, просто по городу — куда вы ходили гулять?

— В центр. Извините, но в чем?..

— Как далеко в центр вы углублялись?

— До статуи и обратно.

— До какой статуи?

— До этой, Аллана Клива.

— На площади?

— Да. А в чем дело? — Вы уверены, что вы ходили гулять именно в центр? — спросил Карелла.

Холдинг снова заморгал.

— Вы уверены, что не ходили гулять по Гровер-авеню? — спросил Мейер.

— В четырех кварталах? — спросил Карелла.

— К себе домой?

— Придя туда в десять — пятнадцать минут второго?

— И остались там на полчаса?

Долгое и мучительное молчание.

— О'кей, — сказал Холдинг.

— Мистер Холдинг, вы совершили эти убийства? — спросил Карелла.

— Нет, сэр, не я, — ответил Холдинг.

Интрижка с Энни Флинн...

Он не мог назвать это интрижкой, потому что их любовь не была такой, как описывают ее большинство романистов, она больше похожа...

Он не знал, как назвать это.

— А, насчет растления малолетних? — предложил Карелла.

— Или насчет совращения девушки вдвое моложе вас, — выдвинул другую идею Мейер.

Им не очень нравился этот человек. Для них он был похож на Толстяка Доннера, который обожал туфельки и белые трусики Мэри Джейн.

Он хотел, чтобы они знали — никогда в жизни он не совершал ничего подобного. Он был женат на Гейл пять лет, и за это время он ни разу даже не посмотрел на другую женщину. До того, как у них работать начала Энни. Энни была единственной женщиной, которую он когда-либо...

— Девушкой, — напомнил ему Карелла.

— Шестнадцатилетней девушкой, — добавил Мейер.

Ну, сейчас много девушек, которые становятся женщинами в очень раннем возрасте, послушайте, она же не была девственницей, это нельзя было назвать лишением невинности или чем-то еще в этом роде, это было...

— Да, что это было? — спросил Карелла.

— Как бы вы точно это назвали? — спросил Мейер.

— Я любил ее, — сказал Холдинг.

Любовь. Одна из двух причин для убийства. Единственно существующих.

Другая — деньги.

Это началось как-то вечером в начале октября. Она пришла работать к ним в сентябре, вскоре после того, как они взяли ребенка. Он помнил, как был удивлен зрелостью ее натуры, личности. Вы думаете, шестнадцатилетняя девушка — это нечто брызжущее задором юности? Но Энни...

Эти задумчивые зеленые глаза.

Чистота ее взглядов.

Вся как невысказанная тайна.

Ярко-рыжие волосы.

Ему было любопытно, рыжая ли она внизу.

— Послушайте, — сказал Мейер, — что вы, черт побери, себе позволяете...

Мейер вообще-то редко сквернословил.

— Я не убивал ее, — сказал Холдинг. — Я хочу объяснить...

— Просто расскажите.

— Дай ему высказаться, — мягко остановил Мейера Карелла.

— Этот сукин сын трахал шестнадцатилетнюю девчонку...

— Подожди, — сказал Карелла и положил руку на кисть Мейера, — потерпи, ладно?

— Я любил ее, — снова сказал Холдинг.

Она пришла к ним первый раз в октябре, точнее в начале октября. Они с женой уходили на банкет в ресторан «Шерман». Холдинг припомнил, что была необычно мягкая для октября погода, больше похожая на весеннюю. Энни нарядилась в цвета осени. В ярко-желтой юбке, бледно-оранжевой хлопковой рубашке, с желтой заколкой в волосах, она вся была как песня. Пройдя от своего дома семь кварталов, девушка разрумянилась. Она прижимала учебники к своей объемистой груди, улыбаясь, излучая энергию, юность и... сексуальность.

— Да, именно.

— Прошу прощения, детектив Мейер, но вы должны понять...

— Пошел к дьяволу, — произнес Мейер.

В ней был избыток сексуальности. Чувственности. Зеленые с поволокой глаза, полные, похожие на лепестки губы, рыжие волосы, как извергающаяся лава, горячая, бурлящая. Короткая юбка открывала стройные ножки и округлые колени. Французские туфельки на небольших каблучках подчеркивали изгибы ее ног и выпирающие наружу бедра и груди. Сквозь тонкую хлопковую ткань блузки заметны были соски, такие выпуклые.

Холдинг и его жена вернулись домой лишь в три часа.

Поздно ночью.

Банкет затянулся, они с друзьями пили за все призы, которые завоевали, — один получил Холдинг за создание рекламного сценария для фирмы, выпускающей продукты. Он показал Энни диплом. Она охала и ахала от девичьего восторга. Три часа ночи.

Тот, кто в такое время отпускает молодую девушку на улицу одну, ищет неприятностей. В этом городе точно, а может быть, и в любом. Гейл предложила, чтоб он позвонил и попросил Эла Привратника поймать для Энни такси. Холдинг сказал, что не стоит, он проводит ее до дома и заодно подышит свежим воздухом.

Такая прекрасная ночь.

Со стороны Гровер-парка тянул слабый ветерок. И он предложил ей пойти домой через парк.

Она сказала: «Ой, мистер Холдинг, как вы думаете, это не опасно?»

Он ее понял правильно.

Она знала, что это небезопасно.

Она знала, что он с ней сделает в этом парке.

После она сказала ему, что хотела этого с той самой минуты, когда впервые увидела его.

Но тогда он ничего этого не знал.

Не знал, что она хочет его так же сильно, как и он ее.

До того дома, где она жила вместе с родителями, было, если быть точным, семь с половиной кварталов. Для того чтобы сделать то, что он хотел, времени было столько, сколько нужно, чтобы пройти это расстояние...

У него не было никакого плана.

Плевать...

...сколько бы это ни заняло.

Он хотел ее каждой клеточкой своего тела.

Она начала рассказывать о своем приятеле. Парне по имени Скотт Хэндлер. Он уехал в школу, куда-то в Мэн.

«Идиотское создание», — произнесла она и посмотрела на Питера. Улыбаясь. Зеленые глаза мерцали. Как понять это детское ругательство? Что она хотела сказать? Я — уже большая девочка? Она сообщила, что дружит с Хэндлером уже год...

Глядя на него снизу вверх.

Он подумал, что в ее возрасте встречаться с кем-то год или больше — целая вечность.

Но она уже начала от этого уставать, вы понимаете? Скотт все время там, а она здесь, понимаете? Они хотели продолжать отношения, но что это значит? Как можно продолжать отношения с кем-то, кто теперь все время живет у канадской границы? Как, например, можно гулять с ним?

Они вошли в парк.

Листва под ногами.

Ее шуршание.

Туфли шелестели в листве. Он умирал от желания погладить ее ноги, под этой юбкой цвета ржавчины. Расстегнуть эту блузку, найти ее груди с отвердевшими девичьими сосками. «Вы знаете, — сказала она, — девушке не хватает еще кое-чего».

Его сердце замерло.

Он не осмелился спросить, что именно.

Поцелуев, сказала она, шурша листьями.

Ласк, сказала она.

Он взял ее за грудь.

Любви, прошептала она.

И остановилась на тропинке.

И повернулась к нему.

И подняла к нему свое лицо.

Так было в первый раз.

С той октябрьской ночи он был с ней всего четырнадцать раз, с той ночи на пятнадцатое октября. С той ночи, когда Холдинг получил приз за рекламную деятельность в промышленности, с той ночи, когда он получил еще один приз — эту девушку, эту женщину, это невероятно страстное создание, которое он так хотел. Четырнадцать раз. Включая краткое свидание в новогоднюю ночь.

Его глаза наполнились слезами.

На Рождество он подарил ей маленький кулон с украшением из ляпис-лазури на золотой...

— Вы видели его, — сказал он. — На полу. Рядом с ней. Наверно, цепочка оборвалась, когда... когда... вы его помните? Маленький кусочек лазури в форме слезинки, подвешенной к золотой цепочке. Я купил его у Ламонта. Ей нравился кулон. Она не снимала его. Мой первый подарок на наше первое Рождество. Я так ее любил.

Примерно в то время она порвала с Хэндлером.

Сказала ему, что больше не хочет его сидеть. Это произошло, когда он приехал домой на День благодарения. Сказала, что между ними все кончено. Сказала, что не хочет с ним больше ничего иметь. Он обвинил ее в том, что она завела себе нового приятеля. Обещал убить обоих.

Когда она рассказывала об этом Холдингу, они были в постели.

В номере, который он снял в одном отеле недалеко от Стема.

Внизу по вестибюлю ходили шлюхи.

Они оба смеялись над мальчишеской угрозой Хэндлера.