в попечение, и к прочим слугам. В один прекрасный день король пошел к свинопасу и велел ему рассказать что-нибудь о себе. Однако истинный принц, связанный клятвой, ответил королю, что не может выполнить его волю. Король разгневался, ибо не привык к неповиновению. Тут истинный принц упал на колени и сказал:
– Я связан смертной клятвой и не могу раскрыть правду о себе ни одному человеку. Умоляю простить меня за такую непочтительность к вашему величеству, но если человек не держит слово, чем он отличается от животного?
Король задумался, а потом ответил истинному принцу:
– Мне кажется, что твоя тайна мучает тебя. Возможно, тебе станет легче, если ты выговоришь ее вслух. Почему бы тебе не доверить ее холодному очагу в каморке для слуг, чтобы облегчить свое бремя?
Истинный принц сделал, как предложил король, но тот спрятался во тьме за очагом и услышал рассказ принца. В тот же вечер он устроил большой пир – ведь уже на следующий день принцесса должна была обвенчаться с самозванцем – и пригласил настоящего принца в маскарадной маске сесть по одну сторону своего трона, по другую же сторону усадил фальшивого принца. И сказал он фальшивому принцу:
– Я хочу испытать твою мудрость, если ты не против.
Фальшивый принц охотно согласился, и король рассказал ему сказку о самозванце, который выдал себя за другого человека и присвоил все чужие богатства и привилегии. Но фальшивый принц был столь самонадеян и уверен в своей неуязвимости, что не узнал себя в герое этой сказки.
– Как бы ты поступил с таким человеком? – спросил король.
– Я бы раздел его догола и засунул в короб с гвоздями, – ответил фальшивый принц. – Затем бы привязал короб к четверке лошадей и волочил его по улицам до самой смерти обманщика.
– Так тому и быть, – сказал король, – ибо это твое преступление.
Вот так настоящий принц вернул свое положение и женился на принцессе, и жили они долго и счастливо. Фальшивого принца же разодрало в коробе на куски, и никто его не оплакивал, и никто после смерти обманщика даже имени его не припомнил.
* * *
Закончив рассказ, Роланд взглянул на Дэвида.
– Что ты думаешь о моей сказке? – спросил он.
Дэвид нахмурил брови.
– Кажется, я уже читал похожую сказку. Только моя история была о принцессе, а не о принце. Но кончилась точно так же.
– А тебе понравился финал?
– Я читал, когда был маленький. Мне казалось, что фальшивый принц получил по заслугам. Мне нравилось, что злодеев наказывают смертью.
– А теперь?
– Это кажется слишком жестоким.
– Но он, будь это в его власти, поступил бы точно так же.
– Наверное, но от этого наказание не становится справедливым.
– Значит, ты проявил бы милосердие?
– Будь я истинным принцем, наверное, да.
– А ты простил бы его?
Над этим вопросом Дэвид задумался.
– Нет, он поступил дурно и заслужил наказание. Я заставил бы его пасти свиней и жить так, как пришлось жить настоящему принцу, а если он кому-то навредит впредь, то продлить наказание.
Роланд одобрительно кивнул.
– Это справедливое и милосердное наказание. А теперь – спать. Нам на пятки наступают волки, так что хорошо бы тебе отдохнуть, пока есть возможность.
Дэвид так и поступил. Положив голову на свой мешок, он закрыл глаза и тут же крепко уснул.
Мальчик спал без сновидений и проснулся всего раз перед тем, как ложный рассвет обозначил приближение дня. Дэвид открыл глаза, и ему показалось, что Роланд тихо с кем-то разговаривает. Взглянув на солдата, он увидел, что тот смотрит на маленький серебряный медальон. Внутри медальона был портрет мужчины, моложе Роланда и очень красивого. Именно к этому изображению был обращен шепот Роланда, и хотя Дэвид не мог расслышать всего сказанного, слово «любовь» явно прозвучало не один раз.
Смутившись, он с головой завернулся в одеяло и опять погрузился в сон.
Когда Дэвид снова проснулся, Роланд был уже на ногах. Мальчик разделил с солдатом остатки провизии, как бы мало ее ни оставалось. Он умылся в ручье и начал было считать, исполняя один из своих обрядов, но, вспомнив совет Лесника, заставил себя остановиться и вместо этого почистил и наточил о камень свой меч. Убедился, что ремень все так же крепок и петля, удерживающая ножны, не ослабела, а потом попросил Роланда научить его седлать Сциллу и подтягивать узду и поводья.
Дэвиду хотелось расспросить солдата о портрете в медальоне, но он побоялся, что Роланд подумает, будто ночью он шпионил за ним. Тогда мальчик задал другой вопрос, волновавший его с тех пор, как они впервые встретились. Ответ на него мог раскрыть и тайну человека в медальоне.
– Роланд, – спросил Дэвид, когда солдат положил седло на спину Сциллы, – какую цель ты поставил перед собой?
Роланд затянул ремни под брюхом лошади.
– У меня был друг, – сказал он, не глядя на Дэвида. – Его звали Рафаэль. Он хотел проявить себя перед теми, кто сомневался в его храбрости и дурно отзывался о нем за его спиной. Он услышал историю о женщине, чарами колдуньи погруженную в сон в набитых сокровищами покоях, и поклялся освободить ее от заклятия. Мой друг отправился на поиски, но так никогда и не вернулся. Для меня он был больше чем брат. Я поклялся выяснить, что с ним произошло, и отмстить за смерть друга, если такова была его судьба. Говорят, замок, в котором лежит та женщина, перемещается вместе с фазами луны. И сейчас он не более чем в двух днях пути отсюда. Как только мы попадем туда и выясним истину, я доставлю тебя к королю.
Дэвид вскарабкался на спину Сциллы, и Роланд повел лошадь под уздцы в сторону дороги, проверяя, нет ли на ней скрытых ям, чтобы не повредить копыта животного. Дэвид приспосабливался к лошади и ритму ее движений, хотя у него до сих пор все болело от долгой вчерашней скачки. Он вцепился в луку седла, и с первым тусклым утренним светом солдат и мальчик покинули разрушенную церковь.
Но они не остались незамеченными. Из зарослей ежевики за ними наблюдала пара черных глаз. Волчья шкура казалась совсем темной, а лицо – скорее человеческим, чем звериным. Это был плод союза между ликантропом и самкой волка, однако внешностью и инстинктами зверь больше походил на мать. А еще он был самым крупным и свирепым из своего племени, своего рода мутантом величиной с пони и с челюстями, способными охватить грудную клетку человека. Зверь