него всякую цену, размылись. Осознал что поступок ужасен и противоестественен, юноше вдруг стало укоризненно горько, он смотрел на себя и кажется, начинал желать вернуть того юношу, которого так порою недооценивал. Будучи детьми, нам желается побыстрее вырасти, тогда будем кушать что захотим, ложиться спать когда угодно, гулять ночью, покупать кучи игрушек и сладости. Но вот вырастаешь и понимаешь, что всё то уже без надобности, есть средства, возможности, однако желание куда-то пропало, игрушки неинтересны, конфеты также, спать ложишься по графику, ведь устаешь на работе. В детстве грезили независимостью, теперь же свободны от родительской опеки, они больше не ухаживают и не лелеют нас, желали то, и что получили, лишь недовольство жизнью, лишения и скорби, вечная усталость, вот она взрослость, зачем только так долго ждали, для чего хотели ускорить время. Парадокс, и у юношества есть свои желания, но они к счастью или, к сожалению неосуществимы, зачастую олицетворяют порочный круг. Натаэль шагнул на следующую ступень, толком не постояв, не задержавшись на предыдущей ступени.
Простодушный юноша не совладал с искушением и поплатился. И в момент немого отчаяния, в мастерскую заглянула Генриетта, ей не терпелось примерить починенные часики, продефилировать, показаться на светских раутах, скомпрометировать еще нескольких распущенных особ и всячески воссиять на небосклоне. В приподнятом настроении ворвалась в гостиную и увидела джентльмена во фраке, презентабельного вида, который смущенно смотрел на часы и что-то разглядывал, хмурился и морщил лоб. Она не упустила возможности познакомиться.
– Добрый вечер. Также ждете свои часы? Прекрасный экземпляр, только довольно громоздкий.
Натаэль взглянул на нее и ужаснулся, она не узнала его, значит и вправду он стал взрослым мужчиной, отныне непременно ей понравится, ведь возраст подходит под ее вкус, именно так должен выглядеть ее жених. Он попытался ответить как можно ровнее и увереннее, ведь женщины не любят слабых.
– Приятно познакомиться. Боюсь, сегодня мы останемся без времени, часовщик, кажется, вышел, или у него сегодня заслуженный выходной, вот видите, мастерскую забыли запереть, таким образом, мы очутились здесь с желанием забрать свои вещи, но останемся ни с чем.
– И вправду свет не горит в комнате Натаэля. Хочется, конечно, рассердиться, однако причины нет, ведь нам не поверили точные сроки починки, как и не нужно винить доктора за ухудшение положения, в то время как мы уповаем на лучшее, ведь они не всесильны. Но странно, ведь он не выходит на улицу, всегда занят работой, я слышала, мистер Редклиф заболел, может и внук также слег, нужно будет выяснить. А пока, придется продолжать прогулку без часов, измеряя время как в древности по солнцу.
– Позвольте, составить вам компанию. – произнес джентльмен, голос его огрубел, стал более низким, он ощущал прилив новых сил, появилась смелость, ранее ему неведомая. – Давайте пройдемся по мостовой, заглянем в парк, или вам захочется посмотреть последний фильм, я буду очень рад устроить всё это с вами, вместе, со столь очаровательной дамой. Можете заявить, что я слишком скор, что ж, так и есть, у нас так мало времени, но медлить не стоит, давайте наслаждаться каждым прожитым днем и восхищенным мгновением. Сегодня, а завтра как распорядится судьба.
– Позволяю. Я и сама хотела, чтобы вы составили мне партию на сегодняшний вечер, только вот побаиваюсь так скоро вступать в отношения, ведь вы можете быть женаты, возраст ваш импонирует браку, однако кольца не наблюдаю, так и следа на коже, значит переживать не стоит за честь брачных уз. Пойдемте же, мне просто необходимо с кем-нибудь поделиться своими мыслями.
И Генриетта чуть шире раскрыла глаза, в знак согласия, чуть выставила ручку, в знак, что вы сударь можете двигаться вслед за мною под моим чутким покровительством, только не особо мечтайте, это всего лишь ни к чему не обязывающая прогулка.
На улице оказалось не в привычку безлюдно, легкая дымка сумерек коснулась тонких слоев воздуха, контуры окружения уже не так точны и непрямолинейны, пропорции размыты, перспектива искажается. Влюбленные, знающие магию вечера, трепещут истомными исполненными чувствами, сочиняют баллады о вечной любви, толком не понимая, а что есть вечность и что есть любовь. Всего лишь слова, даже если бы они потеряли знание значения слов и сами сей слова стали вдруг им неведомы, то вопреки всему пришли бы в незнакомую гавань, чтобы воспеть оду, посвященную той божественности, что искрит в лазурных очах небесной девушки. Романтизм, словно выходил из уст людей в столь прозаичное время суток. Вокруг преобладает умеренность и спокойствие в манерах и мимике, речи более сдержаны, взгляды созерцательны, томное кокетство, глазки чуть блестят, еще не показались слезы умиления, но уже смочили слезники. Вдохновенно, краткость времени людей сподвигает на курьезные поступки, ведь скоро наступит ночь, скоро ложится спать, можно не проснуться, нужно всё успеть в короткий срок. В такой атмосфере они благочинно прохаживались вдоль улицы, парк и аллеи города были отклонены, потому направились не спеша к мосту над проливом с видом на океан. Генриетту привлекала странность партера, ее вообще интересовали диковинки, в то время в ней было нечто простое и чистое, глаза ее не выражали мудрость монаха, не чернели пороком грешника, ее зеркала души, будто еще не определили какова она – душа, какое отражение воссоздать очам. Видно было, как он держится скованно и, сутулившись, походит на офисного работника, заметила, что у него руки в царапинах и мозолях, должно быть много печатает на машинке и режет пальцы о свежую бумагу, она строила множество догадок. Своя собственная отзывчивость леди не удивляла, она нередко уделяла свое внимание людям, разным, каждому давала шанс, и те в свою очередь пользовались открытостью, но вскоре наскучивали ей, ведь Генриетту всегда влекли неведомые дали, но по обыденности ей рассказывали про изучение вдоль и поперек истощенные истоптанные земли. Старалась долго не задерживать взгляд, дабы незнакомец не подумал лишнего, не стал впустую грезить, женский взгляд есть призыв, потому мужчины реагируют, и понимают сей выстрел однозначно, вывод напрашивается, указывает на то, что пользоваться сим опасным оружием нужно в меру. Лишь говорила, говорила и говорила.
Повзрослевший чудесным образом Натаэль вовсе немного страшился, ему было неудобно, еще толком не свыкся с новым образом, ростом и весом, внешностью в целом, с тем давлением взрослого тела на молодую душу. Слишком давно не гулял, солнце слепило, от того щурился, опускал голову вниз, дедушкины башмаки прошлого века выглядели ужасно, всё же было воистину приятно вот так просто идти рядом с реальной леди, не в воображении, слушать ее, иногда высказывать свое несвязное мнение.