Я глянул на него, чувствуя, что уже дошел до крайней точки.
— Если вы хотите поиграть в казаки-разбойники, — сказал я, тщательно подбирая слова, — вам придется это делать без меня.
Протянув руку, он вырвал у меня маленький моток пластиковых ремешков, а я сидел и молча наблюдал, как он стал вставлять ремешки на свои места на компактной кобуре и пристраивать ее у себя под мышкой. Это не сразу у него получилось, но в конце концов он управился и протянул свой протез за пистолетом.
Мне бы следовало послать его к черту. Мне бы следовало швырнуть оружие в открытую дверь, чтобы оно полетело вниз по склону горы, на которую мы взбирались по дороге. Но я отдал его ему. Не знаю почему. Высоко в небе над нами загрохотал гром, на нас надвигались тучи, по долине тянулись клочья тумана.
Он снова надел куртку, и пистолет под ней был совершенно незаметен, даже когда он полез в машину и мы двинулись дальше вверх с мелькающими туда-сюда перед глазами «дворниками».
— Холодает.
Я не отозвался.
— На какой мы уже высоте, как думаете? Тысяча футов есть?
Он пытался успокоить меня, заставить поверить, что все в порядке, что нет ничего необычного в том, что здесь, в Перу, у человека под мышкой пистолет. «На всякий случай». Это я мог бы сказать за него. Но на случай чего?
— Вы собираетесь им воспользоваться?
Мой голос прозвучал сдавленно, слова будто кто-то насильно из меня вытаскивал. Чуть помолчав, он негромко сказал:
— Если только придется.
— Что вы подразумеваете под «придется»?
— Узнаем, когда придет время. Давайте оставим это, хорошо?
Дальше он вел молча, и я закрыл глаза, делая вид, что сплю, клевал носом, но все время мое сознание пыталось проникнуть в будущее, увидеть, как все сложится на корабле. В том, что он употребит оружие, если «придется», я ничуть не сомневался. Но почему он счел, что оружие ему понадобится? Что заставило его им обзавестись? И то, как ему его доставили, в аккуратной, безобидной с виду бандероли. Кто-то добыл этот пистолет. Следуя его инструкциям? Кто-то, невзирая на существенные расходы и сложности, приобрел книги, сделал из них футляр, затем доставил их в пункт проката автомобилей перед самой посадкой нашего самолета. Все это требовало серьезной организации, но кто ее осуществил? Кто за этим стоит — правительство, мафия, наркоторговцы? Кокаин? Причастен ли он к контрабанде наркотиков?
Мы не заметили приближения к Чилете, пока вдруг не оказались меж серых призрачных домов. Дорога здесь была изрезана колеями и очень раскисшая. Шум бегущей воды, когда Уорд опустил стекло, превратился в рев, перекрывающий все остальные звуки.
Он остановился, и мы сквозь серую туманную дымку увидели центр поселения, где старый каменный мост и несколько домов снесло в реку. Небольшая группа людей собралась у напоминающего кафе здания. Среди них были индейцы, с мрачными лицами они спорили ввиду разрухи в их деревне.
— Они, наверное, знают, проезжал ли кто-нибудь сегодня по дороге.
Уорд вылез из машины и пошел к ним по раскисшей дороге. Я остался у автомобиля, раздумывая, что предпринять. Впрочем, ответ мне был известен. Ничего поделать я не мог и, осознавая это, мучился от собственной беспомощности.
Возможно, дело было еще и в этой деревне. Чем-то эта Чилете и отвратительное утро с моросящим дождем и туманом производили на меня крайне гнетущее воздействие. Это было последнее поселение перед перевалом, и каждое жилище в нем блестело от сырости, будто вся деревня была обречена быть затопленной и унесенной рекой. Я не только чувствовал себя жалким, но еще испытывал безотчетный страх, как будто перевал впереди нас олицетворял собой нечто ужасающее, наподобие врат в царство мертвых.
— Двое из них приехали оттуда вчера вечером, — сказал вернувшийся Уорд, забираясь на водительское сиденье. — Говорят, что через пять-шесть миль по новой дороге отсюда завал из грунта и камней.
Он завел мотор.
— Но по старой дороге все еще можно проехать. Там на перекрестке оставлены знаки из камней.
— И кто были эти двое? Те же индейцы, что говорили со смотрителем на железнодорожном переезде?
— Думаю, они. Местные их никогда раньше не видели. Они решили, что те, должно быть, дорожные работники из региона Кахамарка.
Полуразрушенный Чилете исчез из виду почти мгновенно, проглоченный туманом, как только мы выехали на широкую, недавно выровненную дорогу, к которой подступили стены ущелья.
— Сколько до перевала? — спросил я, но он не ответил, вглядываясь в серую пустоту, где дорога, сделав резкий поворот, петлями круто пошла вверх и вскоре прижалась к обрыву в две тысячи футов, а внизу время от времени сквозь рваные просветы в облаке проглядывала река.
Так продолжалось до перекрестка, где новая дорога резко ушла вправо, перегороженная поперек рядом камней. То были небольшие камни, лишь как предупреждение. Старая дорога уходила прямо вперед вдоль склона ущелья. Что касается качества самой дороги и, пожалуй, ее ширины, выбирать особенно не приходилось. Уорд задержался, на секунду приподняв ногу с педали газа, затем двинулся прямо вперед.
— Эта дорога короче, — сказал он. — По крайней мере, так мне сказали.
— Но хуже, — проворчал я. — Сколько нам придется по ней ехать, до того как вернемся на хорошую?
Теперь река внизу чаще выглядывала сквозь прорехи в клубящемся тумане облака. С полдюжины попугаев изумрудно-зеленой стрелой пролетели над нашим капотом и скрылись в сумрачной мгле впереди. Сверкнула молния, за которой почти сразу же раздался звонкий треск грома.
— Что будем делать, если эта дорога окажется заваленной?
Ничего не ответив, он вскоре притормозил перед поворотом направо. Он подался вперед, стиснув руль искусственными пальцами. Поворот он проехал медленно, включив полный привод. Дорога здесь стала гораздо уже, внешний ее край обсыпался. После поворота она снова расширилась достаточно, чтобы могли разъехаться две машины, но впереди показалось устье поперечного ущелья, по которому мчался поток воды, разливаясь на дороге. Уорд нажал на тормоз, остановив авто, и сидел так с тихо ворчащим двигателем. Обтерев лицо концом яркого платка, что был у него на шее, он смотрел на возникшую впереди преграду.
— Знаете, чего мне сейчас хочется? Хорошую пинту холодного саутуолдского пива.
— «Эднемз»?
— Точно. Из ваших краев, один из лучших горьких сортов…
Его речь оборвал совсем близко грянувший раскат. Но то был не гром, а что-то другое, больше похожее на взрыв, и, прежде чем его эхо затихло вдали, раздался гул, быстро разрастающийся до оглушительного грохота. В то же мгновение Уорд разогнал двигатель и молниеносным движением воткнул передачу. Джип рванулся вперед, и сразу же за нашей спиной сверху на дорогу посыпались первые камни.