Неожиданно Ройан так сильно задрожала, что пролила остатки из чаши на старика. Кровь отлила от лица Ройан, ее трясло как в лихорадке. Она не отрываясь смотрела на митру Джали Хоры, которая едва не соскользнула с головы старика.
— Что такое? — тихо спросил Николас и коснулся ее руки. Больше никто в зале не заметил состояния гостьи, но он уже привык чувствовать настроение спутницы.
Ройан все еще смотрела на митру, обратив к ней белое как полотно лицо. Выпустив из рук чашу, она схватилась за локоть Николаса. Хватка ее пальцев оказалась неожиданно сильной, Ройан почти до крови впилась в него ногтями.
— Посмотри на митру! Камень! Синий камень! — выдохнула она.
И тогда Харпер увидел среди кусков стекла и полудрагоценных камней то, что так потрясло Ройан. Там красовалась идеально круглая синяя керамическая печать размером с серебряный доллар. В центре было изображение египетской боевой колесницы, а над ней — легко узнаваемый ястреб со сломанным крылом. Картинку окружала надпись, сделанная египетскими иероглифами. Англичанину потребовалось не много времени, чтобы прочитать:
Я — ПОВЕЛИТЕЛЬ ТЫСЯЧИ КОЛЕСНИЦ Я — ТАИТА, ПОВЕЛИТЕЛЬ ЦАРСКОГО КОНЯ
Ройан отчаянно хотелось сбежать из угнетающей атмосферы пещеры. Уат, проглотить который ее заставил Джали Хора, плохо взаимодействовал с теем, и от этого еще отвратительнее казался запах грязных котлов из-под еды, смешанный с парами катикалы. Некоторые монахи напились до бесчувствия, и к тяжелому воздуху переполненного помещения добавилась вонь от рвоты.
Однако Ройан оставалась в центре внимания аббата. Он восседал рядом с ней, поглаживая ее голую руку, и цитировал отрывки из амхарских церковных преданий. Тессэ давно перестала переводить. Ройан с надеждой посмотрела на Николаса, но тот сидел тихо, погруженный в себя, и не замечал, что происходит вокруг. Она понимала, что англичанин размышляет о керамической печати в митре аббата, поскольку Харпер бросал взгляды в сторону Джали Хоры.
Ройан хотелось остаться с Николасом наедине и обсудить потрясающее открытие. Возбуждение затмевало неприятные ощущения в желудке. Щеки ее горели, и всякий раз, когда она бросала взгляд на митру старого аббата, сердце ее начинало биться быстрее обычного. Она предпринимала значительные усилия, чтобы не протянуть руки и не схватить синюю печать.
Ройан понимала, что не слишком мудро привлекать внимание к кусочку керамики. Однако, бросив взгляд на Бориса, она уверилась, что тот не замечает ничего, кроме чаши с катикалой в руке. В конце концов именно русский предоставил ей долгожданный предлог покинуть пир. Он попытался встать, но ноги подогнулись. Охотник медленно повалился лицом в блюдо с остатками пропитанного жиром хлеба. Там Брусилов и заснул, громко всхрапывая, а Тессэ воззвала о помощи к англичанину:
— Что мне делать, алто Николас?
Тот посмотрел на неприятное зрелище — пьяный вдребезги охотник, весь перемазанный; даже из коротких рыжих волос торчали куски хлеба.
— Подозреваю, что нашему очаровашке на сегодня довольно, — пробормотал он.
Николас поднялся, наклонился к Борису и взял его за кисть. Потом резким рывком посадил и, наконец, взвалил на плечо, как пожарный.
— Спокойной ночи всем! — объявил Харпер собравшимся монахам. Лишь немногие из них оказались в силах ответить. Потом баронет понес Бориса, причем голова и ноги Брусилова болтались в такт шагам. Обе женщины заспешили за Николасом, который без остановки пересек террасу и поднялся по каменной лестнице.
— Не знала, что алто Николас так силен, — с трудом выговорила Тессэ. Подъем был крутым, и они сбились с дыхания.
— Я тоже, — призналась Ройан. Она испытала глупейший прилив гордости за Харпера и улыбалась в темноте, пока они приближались к лагерю.
«Не дури, — упрекнула себя Ройан. — Он не твой, так что нечего им хвастать».
Николас положил свою ношу на кровать в крытом тростником домике и выпрямился, тяжело дыша и вытирая пот со лба.
— Чудесный способ нажить сердечный приступ, — проговорил он.
Борис застонал, перевернулся, и его вырвало на подушки и простыню.
— На этой радостной ноте я хочу пожелать вам спокойной ночи и приятных снов, — сказал англичанин Тессэ и вышел из домика в теплую африканскую ночь.
С облегчением вдохнув аромат леса и реки, он обернулся к Ройан, которая схватила Николаса за руку.
— Ты видел… — возбужденно заговорила она, но Харпер прижал палец к ее губам и со значением нахмурился, показывая в сторону хижины Бориса.
— Ты видел ее? — не в силах сдерживаться спросила Ройан, когда они отошли к соседнему домику. — Успел прочитать?
— «Я — повелитель тысячи колесниц», — процитировал он.
— «Я — Таита, повелитель царского коня», — закончила Ройан. — Он был здесь. О, Ники! Он был здесь. Таита был здесь. Вот доказательство, которого мы так ждали. Можно быть уверенными, что мы не теряем время даром.
Она прыгнула на походную кровать и обхватила себя руками.
— Как ты думаешь, аббат позволит нам осмотреть печать?
— Нет, — покачал головой Николас. — Митра — одно из сокровищ монастыря. Сомневаюсь, что он пойдет на уступки даже тебе, своей любимице. В любом случае не следует проявлять к ней интерес. Джали Хора явно не догадывается о ее значении. Кроме того, не стоит внушать подозрений Борису.
— Ты прав. — Ройан подвинулась, освобождая ему место на кровати. — Садись.
Он пристроился рядом с ней.
— И откуда взялась эта печать? Кто нашел ее? Где и когда?
— Не так быстро, милая. Сразу четыре вопроса, а у меня нет ответа ни на один.
— Угадай, — предложила Ройан. — Рассуждай. Выдвини какую-нибудь идею.
— Хорошо, — согласился он. — Печать изготовили в Гонконге. Там есть маленькая фабрика, которая производит их тысячами. Джали Хора купил ее в сувенирном магазине в Луксоре, когда отдыхал в Египте месяц назад.
— Серьезнее, — велела Ройан, довольно сильно стукнув Харпера по руке.
— Может, у тебя лучше получится? — предположил Николас.
— Пожалуйста. Таита уронил печать в ущелье, пока шли работы по сооружению могилы фараона. Три тысячи лет спустя один старый монах, из числа первых, обитавших в этом монастыре, подобрал ее. Разумеется, он не сумел прочесть иероглифы. Поэтому монах отнес печать аббату, который объявил ее реликвией святого Фрументия и вставил в митру.
— И они жили долго и счастливо, — согласился Николас. — Неплохая попытка.
— Ты видишь какие-нибудь дырки? — требовательно спросила Ройан. Он покачал головой. — Значит, ты согласен, это доказывает, что Таита действительно был здесь и наши теории верны?
— «Доказывает» слишком сильное слово. Скажем лучше, это указывает в нужном направлении.