— Ты не знаешь, когда его нашли?
Он покачал головой, а потом, желая порадовать ее, предположил:
— Может быть, он упал с небес?
— Может быть. — Ройан бросила взгляд на Николаса, который закатил глаза и прикрыл лицо шляпой.
— Или святой Фрументий дал его первому аббату перед смертью. — Тамре явно увлекся. — Или он лежал в гробу вместе с ним, и камень нашли в могиле.
— Вполне может быть, Тамре, — согласилась Ройан. — А ты видел могилу святого Фрументия?
— Только рукоположенные священники могут входить в макдас, в святая святых, — с виноватым видом прошептал мальчик и опустил голову.
— Ты видел ее, Тамре, — мягко заметила Ройан, удивленная чувством вины послушника. — Ты можешь рассказать. Я не скажу священникам.
— Только один раз, — сознался он. — Другие мальчики виноваты, это они отправили меня коснуться табота. И избили бы, если бы я не согласился. Всех послушников заставляют сделать это. — Он затараторил, вспоминая ужасы инициации: — Я был один. И очень боялся. Мне пришлось прийти туда после полуночи, когда священники заснули. Темно. В макдасе живет дух святого. Мне сказали, что, если я недостоин, он поразит меня молнией.
Николас снял шляпу с лица и медленно выпрямился.
— Честное слово, ребенок говорит правду, — тихо промолвил он. — Он был в святая святых. — Англичанин перевел взгляд на Ройан. — Продолжай расспрашивать его. Он может рассказать что-нибудь полезное. Узнай про могилу святого Фрументия.
— Значит, ты видел гробницу? — спросила Ройан, и мальчик закивал. — Ты входил внутрь?
— Нет, на входе решетка. Только аббату позволяется заходить внутрь в день рождения святого.
— Но сквозь прутья ты поглядел?
— Да, но там очень темно. Я видел гроб святого. Он сделан из дерева, и на нем картинка — лицо святого.
— Он был черным?
— Нет — белым с рыжей бородой. Рисунок очень старый. Изображение совсем поблекло, а дерево гниет и крошится.
— Гроб стоит на дне могилы?
Тамре наморщил лоб, стараясь вспомнить, и после некоторого раздумья покачал головой:
— Нет, на полке в стене.
— А что ты еще можешь рассказать о могиле святого? — продолжала расспрашивать Ройан.
— Там было очень темно, а отверстия в решетке маленькие.
— Это не важно. Гробница находится в дальней стене макдаса?
— Да, за алтарем и камнем табота.
— А из чего сделан алтарь — из камня?
— Нет, из дерева, из кедра. На нем свечи, большой крест, митры аббата, потир и посох.
— Он крашеный?
— Нет, на алтаре вырезаны картины. Но они совсем другие, чем внутри могилы святого.
— А в чем отличие? Рассказывай, Тамре.
— Не знаю. У людей смешные лица. Другая одежда. И еще есть лошади. — Он совсем запутался. — Они другие…
Ройан попыталась добиться от Тамре более детального описания, но он все больше и больше смущался и противоречил себе. Поэтому она изменила тактику.
— Расскажи мне о таботе, — предложила Ройан, но тут вмешался Николас:
— Нет, лучше ты расскажи о нем. Это нечто вроде еврейского ковчега завета?
Она обернулась к нему:
— Да, по крайней мере в египетской церкви это так. Его обычно хранят в ларце, украшенном драгоценными камнями, и заворачивают в вышитую золотом ткань. Единственная разница состоит в том, что у евреев внутри хранились Десять заповедей, а в нашей церкви — молитва, посвященная святому конкретного храма. Это живое сердце церкви.
— А что такое камень табота? — сосредоточенно нахмурился Николас.
— Не знаю, — созналась Ройан. — У нас такого не бывает.
— Спроси его!
— Расскажи мне о камне табота, Тамре.
— Он вот такой высоты и такой ширины. — Мальчик показал примерно до своего плеча и развел руки в стороны.
— А табот стоит сверху.
Тамре кивнул.
— Почему они послали тебя коснуться камня, а не самого табота? — спросил Николас, но Ройан покачала головой, призывая к молчанию.
— Давай говорить буду я. Ты слишком резок с ним. — Она снова обернулась к мальчику: — Почему надо было тронуть камень табота, а не ковчег, который стоит сверху?
— Не знаю, — беспомощно отозвался мальчик. — Они просто велели так сделать.
— А на что похож камень? На нем тоже есть картины?
— Не знаю. — Тамре расстроился оттого, что не смог ответить на вопрос. Он очень хотел порадовать Ройан. — Не знаю. Камень был закрыт тканью.
Николас и Ройан обменялись потрясенными взглядами, а потом молодая женщина снова обернулась к послушнику:
— Закрыт? Камень закрыт?
— Говорят, что его открывает аббат в день рождения святого Фрументия.
Николас и Ройан снова обменялись взглядами. Англичанин задумчиво улыбнулся.
— Хотелось бы мне посмотреть на могилу святого и на камень табота. Открытый.
— Тебе придется дождаться дня рождения святого и добиться рукоположения. Только священники… — Она умолкла и снова посмотрела на него. — Ты ведь не думаешь… О, ты ведь не пойдешь на это?
— Кто, я? — ухмыльнулся Харпер. — Забудь об этом.
— Если тебя поймают в макдасе, то разорвут на тысячу маленьких кусочков.
— Тогда они не должны поймать меня.
— Если пойдешь туда, то и я с тобой. Только как мы это провернем?
— Погоди, дорогая. Мысль пришла мне в голову десять секунд назад. Даже в лучшие дни требуется хотя бы десять минут, чтобы я придумал блестящий план действий.
Ройан молча уставилась в пропасть, а потом прошептала:
— Покрытый камень. Каменное свидетельство Таиты?
— Не говори вслух, — взмолился Николас и сделал знак от дурного глаза. — И даже не думай. У дьявола ушки на макушке.
Они опять умолкли, погрузившись в размышления.
— А что, если… — начала было Ройан. — Нет, не выйдет. Снова воцарилось молчание.
Тамре разрушил тишину неожиданным возбужденным воплем:
— Вот он! Смотрите!
— Что такое? — Ройан и Николас буквально подскочили на месте.
Мальчик схватил ее за руку. Он весь дрожал.
— Вон он. Я говорил. — Свободной рукой Тамре указывал на противоположный берег реки. — На краю колючих кустов. Разве вы не видите?
— Что там? Что ты видишь?
— Животное Иоанна Крестителя. Священное отмеченное животное.
Вглядываясь в указанном направлении, Ройан различила коричневатое пятнышко на краю густых зарослей с другой стороны ущелья.
— Не знаю. Слишком далеко…
Николас сунул руку в рюкзак и вытащил бинокль. Сфокусировав окуляры, он рассмеялся:
— Аллилуйя! Репутация моего дедушки восстановлена.
Англичанин передал бинокль спутнице. Она подкрутила его и навела на маленькое существо. До животного оставалось три сотни ярдов, но через десятикратные линзы его можно было рассмотреть как следует.