Послышались трели дворницкого свистка, и мы с этим типусом ещё дважды станцевали вправо-влево…
… пока он не врезался в меня с револьвером в руках.
— С дороги, сукин сын! — прорычал он, с силой отталкивая меня в сторону и брызжа в лицо слюной. Для верности он саданул меня в бок кулаком и добавил слегка рукояткой револьвера по голове, сбив кепку.
… и он побежал далее, а я, подняв кепку, проводил глазами дворника, изо всех сил топочущего ногами и дующего в свисток.
— Убивец! Держи убивца! — багровея лицом, орал он, продолжая бежать и держа метлу, как винтовку в штыковой атаке, — Держи бомбиста!
На меня дворник не обратил внимания… да и ладно! Там, вдали, уже ржали испуганно лошади, кто-то стрелял и что-то взорвалось. А я…
… стало противно. Струсил! Отчаянно струсил, чуть не до мокрых порток!
Взрослый, тренированный… ну ладно! Ранее взрослый и тренированный, но ведь струсил! Сколько раз дрался на улицах раньше, и ведь не боялся особо.
— А с другой стороны, — пытаюсь утешить себя, отряхивая кепку и спеша в сторону ближайшей будочки во дворе, откуда меня не погонит бдительный дворник или не менее бдительные старухи, — с револьвером на меня ещё не набегали! С ножом — да, бывало… а с револьвером…
Вспоминая былое, я одновременно будто пытаюсь оправдаться, что нет, не трус (!), и расковыриваю неприятную ситуацию в настоящем. Умом понимаю, что не из-за чего переживать, и в такой ситуации не растеряется разве что бывалый полицейский или фронтовик, да и то не факт!
А я обыватель! Обыватель, ничуть не настроенный в тот момент на какие-то решительные действия и целиком погружённый в собственные мысли. Но…
… а что будет, когда всё начнётся?! Смогу лисделать что-то при необходимости? Сам, а не в составе пехотной цепи, подчиняясь приказу офицера или комиссара, подгоняемый присягой или страхом расстрела! Не знаю…
— Ряба!? Здорово! — искренне обрадовался мне Федька, заспешив от ворот гимназии навстречу, — Долго не заходил! Чего так?
Отвечая на вопросы, я мысленно усмехался. Сколько бы лет ни прошло, а для одноклассников я навсегда останусь «Рябой»!
— … дела, — пожимаю плечами с видом человека, умученного этими самыми делами почти вусмерть, — некогда.
— Ну да, слыхали, как же! — солидно кивнул Севка Марченко, пожимая руку, — Уроки даёшь?
— И это тоже, — не менее солидно отвечаю я.
— Да ладно? — вскинул бровь подошедший Андрей Бескудников, давя мне руку.
— Ишь ты… — удивился он через несколько секунд, перестав играть в эспандер, — здоровый стал какой!
— Да уж не здоровее тебя! — возвращаю комплимент, обмениваясь рукопожатиями со всеми желающими, коих набралось неожиданно много, — Ещё несколько секунд, и продавил бы! Турник?
— Турник, — солидно кивает тот, — и гирями вот начал недавно заниматься.
— Так что с уроками? — напомнил Марченко, — Ты так сказал, будто это не основной способ заработка.
— Побочный, — киваю спокойно, хотя мальчишеское «Глядите, какой я молодец», так и выпирает из меня, — В основном переводы, ещё букинистов на Сухаревке консультирую.
В толпе кто-то присвистнул, начались расспросы и гомон…
— … и сколько же это получается? — не унимается смутно знакомый тип из параллельного класса.
— Когда как, — неопределённо жму плечами, и как-то так получается, что все видят — много! Ну то есть для мальчишки моего возраста — много.
— … языки мне всегда хорошо давались. Какие?
Отвечаю, и снова отвечаю… букинистика, мои знакомства с торговцами и возможность задёшево доставать нужные книги, от учебников до «путешествий» и «приключений».
С бывшими одноклассниками за прошедший год я виделся нечасто. Не избегал, а просто — не складывалось. Всё больше мельком, на бегу, да я всё больше при встречах слушал, чем рассказывал.
— А мы сейчас драться собрались! — с каким-то вызовом сказал Овцын, — С реалистами! Ты с нами?
— Конечно! — отвечаю чуть быстрее, чем следовало бы. Я же не трус! Почти тут же в грудь толкнулась досада… этой драки легко можно было бы избежать, да и на кой чёрт мне эти детские разборки!?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
… а потом глянул на светлеющие лица ребят и вздохнул про себя. Кажется, я ненароком прошёл провёрку на «своего». Есть такие штуки в мальчишеских и мужских коллективах, и нужно уметь вовремя распознать, когда действительно Надо что-то делать, пусть даже не вполне законное, а когда тебя просто «на слабо» берут.
— Что с головой-то? — поинтересовался шагающий рядом Федька, прервав ненадолго поток сознания.
— С головой? — я поднял кепку и тронул пальцами голову, по которой меня саданули рукояткой револьвера. Кровь… Голова, к слову, не болит, обычное поверхностное рассечение. Неудачно вышло… или напротив — удачно?
— А… — отмахиваюсь, как от незначительного, — потом расскажу!
Янечевского аж распирает от любопытства. Я вижу, как он делится информацией о рассечённой голове… вижу любопытные глаза и понимаю — дураком я буду, если не отыграю этот случай в свою пользу!
— … сегодня честно дерёмся, — подпрыгивая от возбуждения, делится Федька, — на голых кулаках договорились.
Драться с реалистами придётся без дураков, но в остальном… Не самый худший вариант, право слово! Бывает, и с дубьём сходимся! Но это драка перед экзаменами, завершающая год — скорее возможность выпустить пар. Вот осенью и зимой, это да… жёстко бывает. Впереди ещё куча и кучища учебного времени, педели, Кондуиты… а тут ещё и эти! Дразнятся!
Чуть прикрываю глаза, обдумывая начерно заскочившие в голову идеи. Выходит так себе, очень уж вокруг гомонят мои одноклассники.
Дерёмся сегодня с реалистами из «Фидлеровского» училища класс на класс, а вообще — по-всякому бывает. Иногда и целыми параллелями, или скажем — гимназия на училище. Но последнее больше по разряду легенд проходит, я лично это просто не застал.
«Московское реальное училище Фидлера» наши «исконные» враги, так вот сложилось просто по факту относительной территориальной близости и мальчишеской дурости, с играми «в войнушку» всерьёз. Училище в Мыльниковом переулке[34], что в общем-то не слишком близко, так что встречаемся мы обычно на полпути.
Постоянного места у нас нет, но в этот раз мы договорились драться в районе Сретенки, на одном из пустырей ближе к Рождественскому бульвару. Дабы не насторожить дворников, к месту предстоящего ристалища шли небольшими группками, просачиваясь туда со всех сторон.
Ристалище представляет собой замусоренный пустырь, поросший местами бурьяном и засранный местными дворняжками, облаивающими нас с безопасного расстояния. Настоящего мусора в этом времени нет, старьёвщики подбирают и принимают у населения всякий хлам, вплоть до вываренных говяжьих костей, но общее впечатление всё равно помоечное.
— Селёдка! — издали заорал Янчевский, прижав ладони ко рту и азартно оттопырив уши. На его суровом лице потомственного берсерка читалась решимость не отступать и не сдаваться, а ещё — показать этим реалистам, кто здесь главный!
— Синяя говядина! — орали в ответ реалисты, распаляя себя и придумывая новые оскорбления. Я не вполне «говядина», а скорее «федерат[35]», так что ругаться смысла не вижу. Напротив, всячески показываю, что воспринимаю драку как интересный спортивный турнир и дружелюбно машу рукой, видя знакомые лица.
Это не помешает мне чуть позднее рихтовать их, ровно как и наоборот. Зато (по моей задумке) позволит чуть свободней ходить в районе училища, не нарываясь каждый раз на жестокую драку с превосходящими силами противника.
Бойцы здесь испытанные, не раз сходившиеся в рыцарских поединках раз на раз и получавшие сперва тяжёлые увечья в виде фонарей под оба глаза или разбитого носа, а потом от родителей за испачканную и порванную одежду. Славная будет баталия!
Несколько минут менестрели, распаляя бойцовский жар, выкрикивали оскорбления, переходя от общих к частным. Потом в ход пошли комья земли и редкие обломки кирпичей и камней, полетевших в противников с обоих сторон конфликта…