Джонни закрыл глаза и опустил руки.
— Ты права, — сказал он очень тихо. — Но нам не придется долго ждать, я вернусь еще до зимы, — он положил голову Эспер на свое плечо, и ее страх растаял от его спокойной уверенности.
Они сидели и говорили о будущем, пока не стало смеркаться.
Когда они спускались на яхту, Эспер была спокойна. И в самом деле, глупо было так выходить из себя! И вдруг она словно увидела перед собой тетушку Криз и услышала ее голос: «Разбитое сердце… Удар. Твое желание исполнится, но… Ты думаешь, что это не пройдет, но у жизни для тебя еще много чего в запасе…»
Чушь, сказала себе Эспер, как тогда в таверне. Та старуха была сумасшедшая. Конечно, удар связан с войной и ожиданием, а исполнение желание — со встречей, если все эти слова вообще имеют какой-то смысл.
Она посмотрела на мужественное, решительное лицо своего Джонни, пытаясь в сумерках различить выражение его глаз.
Джонни был убит шальной пулей в Гибралтаре в апреле следующего года, на палубе «Айно», блокировавшего пароход конфедератов «Самтер».
Новость эта достигла Марблхеда только в июне; ее сообщили семье Джонни. Его мать, сраженная горем, не сразу решилась обрушить эту весть на Эспер, а когда попросила об этом пастора, преподобного Аллена, было поздно. Его опередил городской глашатай.
В этот день Эспер была в распивочной, девушка угощала элем двух солдат, приехавших в Марблхед в отпуск — Джонса и Буши Чапмэнга. Эспер хорошо знала этих парней и, слушая их рассказы о захвате острова Роаноук, не обращала внимание на то, что они по ходу рассказа азартно спорили и держали пари на пенни, — этого, как и всяких азартных игр, мама никогда бы не позволила. Но Сьюзэн отравилась на Перешеек, на одну из ферм за цыплятами — война затруднила снабжение гостиницы, и доставать провизию приходилось самим.
— Не слышно ли чего о Джонни, Хэсс? — поинтересовался Чапмэн, кладя в карман шесть пенни. — Его корабль все еще у Гибралтара?
— Не знаю. Писем не было с Рождества.
Чапмэну, не очень наблюдательному, показалось, что она ответила очень резко, и он считал, что стоять к собеседнику спиной невежливо. Неплохая девчонка, но не в его вкусе. Тут он вспомнил кое-что, наклонился к приятелю и начал что-то нашептывать ему. До Эспер донеслось: «очень аппетитные ножки… второй дом на Трейнинг Филд». Она усмехнулась. Это, скорее всего, Чарити. За ней бегают многие, но сама она никого себе не нашла пока.
С улицы донеслись звон колокольчика и чьи-то вопли.
— Что там еще? — спросил Буши. — Как всегда, плохие новости, сообщаемые с лихостью и блеском?
Звон стал громче, глашатай повернул на угол Франклин-стрит. Эспер различила слова «Пич» и «в бою». Она медленно встала, глядя в окно.
Глашатай остановился у входа в гостиницу.
— Слушайте! Слушайте! Еще один молодой герой удостоился славы. Молодой Джон Пич погиб в бою. Господи, упокой его бесстрашную душу!
Двое парней посмотрели друг на друга.
— Бедняга Джонни… Скорее, Джордж, она сейчас упадет!
Парни бросились к девушке, но Эспер оттолкнула их. Она подошла к дверям и обратилась к глашатаю:
— Что вы сказали? — она выслушала сообщение еще раз, и лицо ее побелело. — Вы уверены, что тут нет ошибки?..
— Конечно, мисс, — глашатай выжидательно посмотрел на девушку. Миссис Ханивуд часто угощала его портвейном, какие бы ни были новости. Но эта девица, очевидно, не собиралась. Он пошел дальше, крича: «Слушайте! Слушайте!»
Эспер вернулась в зал и, глядя на колечко Джонни, села на стол. Она ничего не говорила и сидела совершенно неподвижно. Джонс и Чапмэн, нервничая, встали из-за стола.
— Хорошо бы ее мать была здесь! — прошептал Джордж. Он откашлялся: — Хэсс, нам страшно жаль Джонни. Он был славный парень.
Девушка не двигалась.
— Надо дать ей бренди, — сказал Буши и налил стакан из бутылки, которую нашел под прилавком. Но Эспер не притронулась к бренди, она только едва заметно покачала головой, продолжая смотреть на колечко. Буши выпил бренди сам.
Джордж взялся за синюю кепку.
— Лучше оставить ее в покое. Интересно, что ее отец…
Тут у двери позвонили, и парни вздохнули с облегчением: пришел пастор.
— Хэсс уже слышала о Джонни Пиче, сэр. Она молчит, — оба парня были рады возможности улизнуть.
Преподобный отец и сам растерялся, увидев неподвижно сидящую девушку.
— Эспер, я пришел, чтобы принести вам в утешение слово Божие, — сказал он сурово, зная, что при шоке это помогает лучше всего. — Давайте-ка пройдем в гостиную. Распивочная — неподходящее место.
Эспер подняла глаза и посмотрела на него, словно не видя. Затем снова отвернулась.
— Дочь моя, вы должны держаться! — пастор сел, с неприязнью глядя на грязный стол. — Вы — хорошая христианка. Вы ведь знаете, что смерть — ворота в новую жизнь, прекрасную и вечную. Такие, как молодой Джон Пич, умирают со славой за свою страну. Я уверен, что Добрый Пастырь скоро примет этих агнцев в свое стадо.
Губы Эспер дрогнули, и пастор в надежде услышать ответ наклонился к ней.
— Джонни не хотел быть агнцем. Он хотел быть моряком, — сказала девушка.
Пастора покоробило. Ох уж эти марблхедцы! Особенно из старых родов. Беда с ними! Как хорошо было в тихом Мэне!
— Я понимаю ваше горе, — сказал он холодно. — Но вы должны смириться с волей Божией. Только Он и Церковь могут дать вам утешение. Вспомните всех тех, кто страдал и нашел утешение во Христе. Ваши собственные предки…
— Мои предки, — ответила Эспер, подняв глаза, — приехали сюда не ради религии, а ради рыбы.
— Вот как, уважаемая мисс Ханивуд?! — лицо пастора сделалось красным, и он резко встал. — Я вижу, вы вовсе лишены религиозных чувств. Я поражен, что вы, исправная прихожанка, принимаете меня подобным образом. Не знаю, что и думать.
Эспер рассеянно слушала его, а когда священник остановился, кивнула:
— Знаете, сейчас мне все равно, что подумаете вы или кто-то еще. Если… Джонни убили… это не имеет значения.
— Если так, — сказал пастор, несколько смягчившись, — постарайтесь об этом не думать. Я буду молиться за вас. Я загляну к вам, когда вы немного придете в себя.
Эспер медленно встала. Она была одного с ним роста, и пастор невольно отступил на шаг. Огненно-рыжие волосы, обрамляющие смертельно-бледное лицо девушки, выглядели сейчас как кровавое пятно на белой стене.
— Не возвращайтесь, — ответила Эспер.
Отец Аллен ушел, не сказав больше ни слова.
Эспер вытерла передником пот со лба и через гостиную прошла к лестнице. Дом был пуст, даже Роджера не было — он ушел к книготорговцу. Эспер поднялась наверх и открыла дверь в желтую комнату, в которой они с Джонни должны были начать супружескую жизнь. Девушка раздвинула шторы и выглянула на улицу. Малая гавань была пуста с начала войны. За портом она увидела кладбищенский курган и еще дальше — коричневую крышу дома Джонни. Эспер задернула шторы, подошла к огромной кровати и упала на нее.