class="p1">– Ну что? Смекаешь, где накосячил?
Валя невнятно буркнул, а Чешири, мурлыкнув, продолжила:
– Каждая особь получает три попытки, чтобы вернуться в свой мир, восстановить своё доброе имя и исправить всё к лучшему.
– А ты одну попытку уже профукал… – походя заметила Кицунэ.
Несмотря на всю абсурдность происходящего, Вале всё же удалось возмутиться:
– Как это? Почему?
– Портал. Вот почему, – только и сказала Кицунэ, показав пальцем ему за спину, поверх плеча.
Валя обернулся – и сразу уткнулся взглядом в озеро. Голова Чешири проплыла по воздуху и остановилась в десяти сантиметрах от Валиной правой щеки.
– Каждая особь попадает на Остров одновременно с порталом. Вы – четвёртый заключённый, и озеро – ваш личный портал. Если тронуть его – можно увидеть последний эпизод в своём мире, понять, что перед этим вы натворили. Если войти в него…
– …Или плюхнуться всей тушей, как ты, – съехидничала Кицунэ.
– …Вернётесь в свой мир, в точности в то же самое время, чтобы попытаться всё исправить. Попытаться трижды.
– Ясно, – выдавил Валя и тряхнул головой. – Нет, всё-таки неясно! А что спустя три попытки? Что если не получится исправить, а? Навсегда, – с внезапной тоской протянул он, – навсегда застреваешь здесь?
– Нет.
– Ох, ну хоть что-то обнадёживает…
Запотевший монокль Чешири протёрла невидимая лапка. Консультант кашлянула и сдержанно добавила:
– Обращаю ваше внимание, что случае неудачи все права на особь переходят к Пустобыло…
Валя аж подскочил.
– К Пусто-кому?!
– …И он может использовать её по своему усмотрению.
– Это в каком смы… – покрылся красными пятнами Валя, но договорить не успел: встряла неуёмная Кицунэ:
– Пусто-было. Усёк? Ты ведь желал, чтоб врагам твоим «пусто было»? – сверкнув на Валю мрачным зелёным глазом, спросила Кицунэ. – Вот, это из той же оперы. За ма-а-аленьким таким исключением, что твоё пожелание обращается против тебя самого.
– И он… оно… Что значит – использует?!
– В самых прозаически-гастрономических целях.
– ???
– Вырывает и поедает твоё сердце. Убивает, в общем. Чтоб ты не загрязнял своей негативной аурой матушку-Вселенную.
– Он и правда?.. Он… он… – шокированный Валя поперхнулся и не договорил.
– Ага. Когтями.
Ансельм вдруг дёрнулся. Пошатываясь, протопал к Вале и, скрючив пальцы наподобие орлиных когтей, легонько ударил ими его в грудь.
– Шнэк! Хряп! И ньям-ньям-ньям! Вот так, Вальентин.
Затем лицо Ансельма без предупреждения исказилось, став трагически-белым, как у Пьеро; взгляд приобрёл отсутствующее выражение.
– А вот мнье всьё равно. У менья уже ньет сердца, – пробормотал он. – Sally Havisham, my pretty little Sally, вырвала его из моей груди… My pretty little… My cruel…9
Речь Ансельма перешла в бессвязное бормотание. Как стоял – так и сел он на песок и, скорчившись, спрятал лицо в ладонях. Шляпа его заколыхалась, точно пляжный зонтик в грозу.
– Чего это он? – отойдя поближе к Кицунэ, боязливо спросил Валя. Рекс, жалостливо скуля, подобрался к Ансельму и стал тыкаться носом в его дрожащий бок.
– А, не обращай внимания, – поморщилась Кицунэ. – Он так каждые полчаса делает. Свою натурщицу Салли вспоминает. Он ведь художником был, картинки разные малевал… с голой Салли преимущественно… – девушка небрежно махнула рукой вправо, и Валя разглядел складной стульчик, холст и видавшую виды палитру на границе песка и зарослей. – А потом она другого художника нашла: помоложе да поперспективней. Ансельм тогда напился до зелёных соплей и сказал им пару сотен ласковых. А дальше, – Кицунэ невесело усмехнулась, – сам понимаешь.
Похоже, у девчонки тоже испортилось настроение: помрачнев, она с бессильной яростью пнула песок. Затем снова глянула на Валю, на кошачью голограмму. Отвернулась и пробурчала в сторону:
– Все мы тут – что твоя Алиса в чёртовой Стране чудес… С каждым разом всё чудесатее и чудесатее…
Кицунэ скривилась, как от ядрёного лимона. Вновь перевела взгляд на неофита-Валю.
– Ладно, – вздохнула она. – Скажи спасибо Чеширской и пойдём, экскурсию тебе проведу.
…За дальним барханом оказался пруд и чудное дерево со странными, розово-жёлтыми плодами.
– Мы тут типа в тюрьме, андерстенд? Странненькой такой тюрьме, нестрогого режима, – мрачно улыбнулась Кицунэ. – Островов таких вообще много. Видишь во-о-он те точки в небе? Углядел? Так вот, каждая – отдельный остров. И на каждом – свои экс и порталы… Поэтому и хавчик для зеков есть. Зришь какие прикольные штучки? Они падают, когда созревают. На вкус, будто курятина с картошкой.
Кицунэ вдруг захлопала себя по карманам и вытащила фрукт, вблизи похожий не то на персик, не то на грушу – мятую, щетинистую, как Валя, небритый три дня. Плюнула на шкурку, протёрла майкой, а после – протянула ему.
– На, зацени.
– Э-э-э, я как-нибудь потом, – поспешно сказал Валя и попросил: – Расскажи ещё о порталах, а?
– Лады. Щас, – Кицунэ отхватила от фрукта нехилый кусок и вдумчиво прожевала. – Пошли, присядем у твоего озера.
Кицунэ бодро протопала обратно, выбрала себе местечко по душе и с размаху плюхнулась на песок.
– Итак, начнём… Садись. В общем… Да садись ты, чего уставился?
Брезгливо поморщившись, Валя наконец присел на грязноватый песчаный холмик возле Кицунэ и заёрзал. Брюки – любимые, от Вествуд – были непоправимо замараны, отчего так и хотелось выругаться трёхэтажным. Рекс, прискакавший от Ансельма, уселся позади Вали и теперь влажно дышал в ухо. Следом подтянулся и сам художник – заплаканный, до предела меланхоличный, он подсел ближе, а потом с отрешённым видом, трупиком, растянулся на песке.
– Значица так, порталы. Те джунгли – это врата для Рекса. Зыбучие пески вон за тем барханом – путь в мир Ансельма. В его стране что-то типа девятнадцатого века, но правит не Виктория, а Вероника… Я же, – Кицунэ подобрала тёмный камешек и пульнула его в опору моста. Раздался странный, похожий на гитарный аккорд, звон, – попала в мир Экс вместе с этим чёрным страшилищем…
Она помолчала, прежде чем продолжить. В это время Рекс предпринял наглую попытку лизнуть Валино ухо. Валя увернулся, съехал с мини-бархана и напоролся задом на неприметную колючку.
– Собственно, вот и всё…
– Всё? – спросил Валя, яростно потирая повреждённое место.
– А чего тебе ещё от меня надо? Тебе ж объяснили, теперь сиди да переваривай… Принцип здесь один – тебе дали шанс всё исправить, и попытаться трижды. Ну, дважды… Если не повезёт – придёт оно… – сморщилась Кицунэ, будто у неё разом заболели зубы, живот и голова. – Я вот уже разок пыталась.
– Нет, – Валя тряхнул головой и уселся обратно на песчаный бугорок, вконец наплевав на состояние костюма, – всё равно не понимаю. И что, спастись совсем никак?
– Никак, – наградив его холодным-прехолодным взглядом, ответила Кицунэ. – Три попытки, я же говорила!